Свобода уйти, свобода остаться - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 72
Действительно, какого? Напряжение проросло смехом и выплеснулось наружу. Парень дождался, пока все смешинки взмоют с моих губ в воздух, и спросил:
— Я не прав?
— Правы, но не во всём. Собственно, ошибка только одна: в наших краях в подобных случаях говорят «какого ххага!»
— Хорошо, повторю вопрос: какого ххага вы...
— Не люблю пить в одиночестве. Составите компанию?
Тринадцатый день месяца Первых Гроз
Ка-Йи в созвездии Ма-Сиик, шесть с половиной румбов от Солнца.
Правило дня: «Разговаривая с мастером, помни, что ты разговариваешь с целым миром».
«Лоция звёздных рек» тревожится:
«День подобен бризу на морском берегу, накатывающему волну за волной на песок пляжа. Медленно, лениво, но неотвратимо. И каждая волна твоя, будь она ласковая и нежная, либо пенистая и грозная. Вечное движение. В этот день рождаются идеальные ученики, умеющие не только схватывать на лету, но способные делать выводы.
Однако Солнце продолжает свой путь по небу на очередную встречу с лунами-сёстрами: золотой Ка-Йор и чёрной Ка-Йен. Они ещё далеко, но уже начинают дарить людям своё могущество. Золотая Ка-Йор приносит друзей и приоткрывает тайны знаний, побуждает к действию, изменяет прошлое, отражая его в зеркале настоящего. Чёрная Ка-Йен ограничивает возможности, загоняет в жёсткие рамки судьбы, навязывает игру без правил, приводит с собой могущественных врагов и опасные неожиданности, но вместе с тем всё расставляет по местам и предлагает выбор: либо борьбу до конца и осознание своей необходимости миру, либо позорное отступление в пустыню неуместности.
Делая выбор, помни, что судьба поступает жёстко только от полной безысходности».
Антреа, квартал Хольт, особняк daneke Тармы Торис,
первая треть утренней вахты
Рука, шарящая по постели, наткнулась на что-то шершавое и холодное. Что бы это могло быть? Открыть глаза и посмотреть? Ой, не хочется после вчерашнего... Стоп. А что было вчера?
Я рывком сел и только потом осторожно раздвинул веки.
Так. Зачем-то уложил в кровать вместе с собой шпагу. Хорошо ещё, в ножнах. Да, если бы моя острозубая daneke предавалась сновидениям без своей «одёжки», у меня имелся шанс здорово порезаться: судя по взбороненным простыням, спал я крепко, только беспокойно. Но из-за чего?
Или из-за кого: с кухни доносится голос. Мужской. Тарма ещё не вернулась от родственников, следовательно, это не может быть конюх, он же садовник. Тогда кто?
Прямо в ночной рубашке спускаюсь вниз. Ни одна дверь не закрыта, что за свинство? Значит, запираться не стал, а шпагу с собой всё же прихватил. Странное поведение даже для меня: если в доме посторонний, следовало бы подумать о возведении оборонительных укреплений. Или же я, напротив, отходя ко сну, думал о том, чтобы иметь возможность услышать, если что-то случится с моим гостем? Гостем... Гостем!
А вот и он: орудует ножом, разбирая куски рыбы на кухонном столе. Кошаки крутятся под ногами, тыкаясь лбами в голые икры. Э, знакомые штаны! А рубашки нет вовсе, что позволяет сделать любопытное открытие: парень вовсе не такой хилый, каким кажется в одежде. Да, не гора мышц, но признаюсь, поостерёгся бы недооценивать человека с подобным образом развитой спиной.
— Не всё сразу, мои хорошие, не всё сразу... А вам, сударь, следовало бы пропустить вперёд даму! Подождите минутку, ещё несколько косточек выну и...
— Ранняя пташка?
Джерон обернулся и приветственно махнул рукой:
— Доброго утра! Вы хорошо спали?
— Понятия не имею.
Я порылся в шкафу, выудил чашку, показавшуюся на заспанный взгляд чистой, черпнул из ведра воды и пригубил. Истинное блаженство!
— Сушит?
— Ещё как!
— Вы немного перебрали вчера.
— Догадываюсь. Но, как мне помнится, вы не особенно отставали, и всё же, бодрости в вас куда больше.
Джерон вздохнул:
— Дурацкое свойство: если выпиваю больше положенного, вскакиваю ни свет, ни заря, полный сил и не могу успокоиться, пока их не истрачу. Глупо, правда?
— Удобно.
— Вы так считаете? О, совсем забыл: я устроил маленькую постирушку и позаимствовал кое-что из ваших вещей, пока мои не высохнут.
Машу рукой:
— Ничего, ничего, я не в обиде... А почему, собственно, потребовалась стирка? Вроде вчера ваша одежда выглядела вполне пристойно. Или вечером?..
— Нет, что вы! Мне нужно будет посетить одного достойного человека и хочется выглядеть подобающе визиту.
— Достойного?
— Мне так думается. Раз уж речь об этом зашла... Вы, конечно, не знаете горожан от первого и до последнего, но, возможно, слышали имя «Ра-Дьен»?
Если бы у меня что-то было в этот момент во рту, можно было бы заказывать похороны: подавился бы непременно. Впрочем, и глотка воды хватило бы, чтоб захлебнуться, но я только-только собирался его сделать, поэтому остался жив. Чудом.
— У вас дела к Ра-Дьену? Калласу Ра-Дьену?
— Вы близко с ним знакомы?
— Хм... — Уж так близко, что иногда жалею о степени этой близости. — Да.
— О, тогда вы объясните, как его найти?
— Лучше провожу.
Джерон положил нож и опёрся о стол ладонями.
— Не хочу показаться неблагодарным, но подобная забота кажется мне излишней.
О, тон голоса стал напряжённее. Подозревает меня? Немудрено: я бы себя за своё поведение уже не подозревал, а давно вынес бы приговор и привёл его в исполнение.
— Обещаю: я не буду ничего спрашивать!
— Но сопроводите от дверей до дверей?
— Угу.
Он опустил голову, некоторое время оставался в таком положении, потом тряхнул волосами и выпрямился.
— Вас что-то беспокоит? В отношении меня?
Я выдвинул стул, водрузился на него и посмотрел снизу вверх:
— Да.
— Скажите, что. Возможно, я смогу развеять ваши сомнения.
Сказать-то можно, вот только для этого придётся начать издалека. Очень издалека.
— Полагаю, у вас есть немного свободного времени, раз уж одежда ещё не высохла?
— Долгая история?
— Пожалуй.
Он стряхнул остатки разделанной рыбы в кошачью миску, осчастливив мохнатых любовников, вытер стол полотенцем и... Сел. На стол, в точности повторив мою любимую привычку. Занятно: у нас есть кое-что общее. И почему-то сей факт меня вовсе не огорчает.
— Я слушаю.
— Наш город, как вы вчера уже могли заметить, построен на берегах реки. Не совсем обычной реки: её воды имеют одно любопытное свойство. Могут свести с ума.
— Как понимаю, это не поэтическое сравнение?
Ещё язвит. Недоволен тратой времени впустую? Ничего, потерпит.
— Отнюдь. Самая правдивая из правд. Лавуола несёт в себе частицы «лунного серебра», вот оно-то и способно вызвать безумие. «Водяное безумие».
Он заметно оживился и переспросил:
— «Лунное серебро»? Какое из трёх?
— Выплаканное Ка-Йен.
— О!
На простоватой физиономии появилась хитрющая и довольная улыбка, улыбка человека, который, наконец-то, понял, откуда и куда ведёт дорога.
— Вам что-то об этом известно?
— Немного. Но, если позволите, поговорим позже. Продолжайте, прошу вас!
— К счастью, от речной воды сходят не все подряд люди, а только некоторые. Но даже малого количества безумных достаточно, чтобы вызвать серьёзные неприятности, поэтому существует служба, которая выявляет среди вновь прибывающих в Антрею тех, кто может быть подвержен безумию.
— Соответственно, таковых в город не пускают?
— Не пускают.
— А вы как раз служите...
— Я возглавляю эту службу.
Он нахмурился, видимо, сопоставив полученные сведения и собственные впечатления:
— Но тогда вы не должны лично встречать каждого приезжего.
— Почему?
— На это должны быть подручные.
— Не-а.
— Что?
— Их нет.
— Почему?
Начинает повторяться с вопросами. Наверное, от удивления, которое становится всё заметнее.