Иллюзорная реальность (СИ) - Блэр Аси. Страница 34

Мачеха будто специально угнетала и давила каждым своим предложением, а я все больше съеживалась от её колких слов и точно попадающих ударов.

– Мне нужно в больницу – я должна узнать, что с этой женщиной, – еле слышно произнесла и, покачиваясь точно от лихорадки, встала со стула, направляясь к входной двери.

– Ну, капец! Вот же тупорылая малолетка… Тебе уезжать отсюда надо! Срочно! Или хочешь, чтобы за тобой менты сами пришли? Я помогу тебе спрятать улики, слышишь? Машину твоего Вадика никто никогда не найдет – будь уверена! Сейчас же открою ноут и куплю тебе билет на утреннюю электричку… Денег дам! Но для этого ты должна быть паинькой и не выкобениваться. Послушно следовать моим указаниям, если хочешь выплыть из того дерьма, в котором ты с каждым часом всё глубже тонешь. Когда там у тебя первый профильный экзамен в универ? Через три дня? Ничего страшного! Скажу отцу, что ты решила уехать раньше, осмотреться… Морально подготовиться… Иди сейчас же собирай чемодан, что стоишь как истукан? – Анфиса подходит ближе и едко усмехается. – О, деточка… Что с твоими зрачками? Ты что, ещё и под таблетками? Или накурилась? Вот так полный комплект… Бухая, обдолбанная, несовершеннолетняя, без прав за рулём, рожа разбита… Нам всем будет не отмыться от этого позора, если ты не свалишь! А отца точно удар хватит! Короче, иди проспись! А я, так уж и быть, всё за тебя сделаю: и билет куплю, и в круглосуточную аптеку схожу, и вещи твои соберу.

Мачеха грубо толкает меня к лестнице на второй этаж, но я сопротивляюсь. Однако ответить ей не могу – во рту всё пересохло, дышать становится невыносимо. Мне сейчас чертовски плохо: я уже практически не соображаю и не могу отличить свои сбивчивые мысли от реальности. А тело и вовсе как желе: ноги не слушаются, кажется, ещё чуть-чуть двинусь – и рухну головой об пол. Но, с другой стороны, может, это и есть моё единственное спасение? Попасть в больницу, потерять память… А ещё лучше – умереть.

– Чёрт! Зачем этот придурок тебе названивает? Сказала же ему, чтобы отвалил! – уже сквозь дрему слышу, как раздраженно бурчит мачеха, копошась в моей комнате. Но открыть глаза не могу и проваливаюсь в глубокий, липкий сон, из которого очень надеюсь не проснуться.

Как ни старалась Анфиса избавиться от меня утром, билет на электричку ей удалось взять только на дневное время. Но тормошит моё безвольное тело она нарочно впритык перед самой отправкой и, не давая прийти в более или менее адекватное состояние, буквально вталкивает вместе с чемоданом в вагон. Я чувствую себя отвратительно: голова трещит, все части тела ломит, сил шевелиться вообще нет. Как и противостоять, думать, да и просто говорить. Всё произошедшее накануне кажется сущим кошмаром, кадрами из какого-нибудь страшного фильма, поэтому я не сразу осознаю, что это действительно было.

Уже достаточно отъехав от станции родного города, вытаскиваю из кармана куртки телефон и жду, когда он загрузится. Аппарат мерзко пиликает от нескончаемого потока входящих сообщений, но я их не читаю. Ищу в мобильнике номер Оли и набираю его. Подруга отвечает не сразу, по голосу понятно, что она занята, но я не могу больше ждать, поэтому практически умоляю её выполнить мою просьбу – узнать всё о старушке, поступившей ночью в городскую больницу предположительно с черепно-мозговой травмой. Оля ещё учится в местном филиале медицинского ВУЗа, но практически с первого курса не совсем официально подрабатывает помощницей медсестры. В общем, у неё есть нужные мне сейчас связи для того, чтобы получить информацию о женщине, сбитой ночью автомобилем. Сбитой мной… О, боже…

Оля перезванивает минут через сорок, когда я уже решила наплевать на указания мачехи и сойти с электрички, чтобы вернуться домой и пойти в полицию с чистосердечным признанием. Но слова подруги о том, что женщина пришла в себя, и у врача неплохие прогнозы, почему-то заставляют меня передумать. Бесхребетная, безвольная трусиха – вот кем я оказалась по факту.

К моему счастью, через неделю Оля по моей просьбе на два дня приезжает в мегаполис, где я временно остановилась в хостеле, пока мачеха ищет мне подходящее жилье. Не боясь последствий, я разом вываливаю ей все подробности той злосчастной ночи.

Оля какое-то время пребывает в шоке, но, к моему удивлению, не уговаривает вернуться и сдаться, как мне того хотелось бы. Она почему-то согласна с Анфисой и считает, что для меня будет лучше остаться здесь, поступить в ВУЗ и начать новую жизнь. А я оказываюсь слишком трусливой и незрелой, чтобы принять собственное решение, поэтому не придумываю ничего лучше, чем по возможности помогать той старушке финансово. По словам Оли её уже выписали, и она вернулась к себе домой, где живёт абсолютно одна. Когда я спросила про семью женщины, подруга лишь пожала плечами и резюмировала, что у старушки никого нет.

Денежными подачками от лица несуществующего фонда помощи одиноким пенсионерам ФПОП (фальшивым представителем которого перед женщиной выступала Оля) на протяжении всего периода своего студенчества я пытаюсь подкупить и унять свою совесть, но выходит паршиво. Тем более, первые два года приходится использовать те деньги, что присылает мне отец. Потом уже я сама начинаю искать подработки для студентов и ежемесячно отсылаю почти весь свой заработок пострадавшей от моих рук старушке. Но особого облегчения не чувствую… К тому же, из-за всей этой ситуации я вынуждена больше не возвращаться в родной город, не общаться со своим отцом, который после нескольких десятков моих голословных, заведомо лживых обещаний приехать и навестить его, практически перестал со мной созваниваться. А вот Анфиса первое время чересчур активно связывалась со мной, запугивала… Говорила, что старушка помнит, что её сбила девушка, но дело свернули из-за недостаточного количества улик. Однако его могут возобновить в любой момент, поэтому мне появляться в родном городе больше никогда не стоит.

Ещё и Вадим, как я уже упоминала ранее, был в бешенстве от моей выходки. Я сбежала, не попрощавшись, и тоже кормила его «завтраками», обещая приехать, но не сдерживала свои лживые обещания. А он сам был привязан к больной лежачей матери и не мог сорваться в мегаполис.

На самом деле, мне с того самого страшного дня больше никогда не хотелось его видеть, потому что отчасти, где-то глубоко внутри, я винила парня за то, что позволил мне тогда сесть за руль в таком состоянии… Хотя он и сам в тот день был не лучше. Чем мы вообще думали? Но Вадик не из тех людей, от которых можно отделаться игнором или пренебрежительным отношением. Он вбил себе в голову, что при первой же возможности вернет меня, и мы снова будем вместе. К моему облегчению, вскоре его упекли в психиатрическую лечебницу и звонки с многочисленными смс-ками прекратились. Но когда Вадима выписали из клиники, всё возобновилось практически сразу. Только теперь парень начал мне в открытую угрожать и каждый раз присылать картинку старой статьи местной газеты, посвященной тому самому ужасному происшествию, и фото старушки с перебинтованной головой.

«Женя, если ты не вернёшься, то я пойду в полицию и сдам тебя».

«Да кем ты себя возомнила, тварь? Я всё равно тебя найду, и тогда ты ответишь за все мои страдания!»

«Думаешь, сменишь телефон и затеряешься в толпе? Нет, дрянь! У меня есть люди, которые тебя из-под земли достанут».

«На, смотри! Как тебе фото этой старой карги? Ты её чуть не убила тогда! Если не ответишь мне, то я прямо сегодня пойду к ментам!»

«Слышь? Если узнаю, что ты нашла себе кого-нибудь, то тебе не жить! Ты – только моя! Хоть и дрянь редкостная…»