Иллюзорная реальность (СИ) - Блэр Аси. Страница 39

– Ты не знаешь меня! Ты не знаешь, какой отвратительный человек я на самом деле! Ты даже не знаешь, что я сделала, и зачем ввязалась в этот дурацкий эксперимент!

– Так, может быть, теперь твоя очередь всё мне рассказать?

– Нет. У меня совершенно другое… Ты не поймешь. Будешь считать жалкой, трусливой, ничтожной… У меня нет никаких оправданий… – бросаю краткие фразы, пытаясь параллельно ухватиться хоть за одну здравую мысль в голове, но не могу ни о чём думать.

– А ты попробуй! Поделись со мной тем, что гложет тебя. Доверь свою тайну. Тебе обязательно станет легче, как мне сейчас. Вот увидишь! – Штормов старается притянуть меня к себе, заглянуть в глаза, но я отстраняюсь. – К тому же вместе мы, возможно, сможем понять, кто заказал слежку за тобой. Ведь, как я понял, ты сама не знаешь ответ на этот вопрос, так?

– Не знаю. Я теперь совершенно ничего не понимаю… Ты столько всего на меня вывалил. Что из этого правда, а что ложь? Могу ли я вообще доверять тебе, или ты водишь меня за нос? Я запуталась… Мне тяжело… – вскакиваю с камня и хватаюсь за голову, по которой будто стучат молотками.

– Жень, успокойся, – тихо произносит парень, продолжая сидеть на камне. И правильно делает, потому что я в любом случае сейчас бы его оттолкнула и вспылила. – А потом прислушайся к себе. К своей интуиции… К своему сердцу. И реши, чего ты хочешь: довериться мне и разделить со мной все свои проблемы, как это попытался сделать я сейчас, или же тебе проще продолжать в одиночку бороться со своими демонами, страхами, иллюзиями? Прятаться от своих настоящих чувств и желаний или рискнуть – бесстрашно, не оглядываясь, нырнуть в этот омут вместе со мной? Я не буду давить и поддержу любое твоё решение, если ты убедишь меня, что оно окончательное.

Я молчала. Повернулась в сторону пруда и смотрела на него, пока самостоятельно не вернулась к реальности. По словам Штормова, у меня был выбор. На самом же деле, второй вариант был надуманным, искусственным, изначально провальным. Я это почувствовала сразу. Столько лет жить с тяжестью на сердце, держать со всеми расстояние, постоянно оглядываясь, боясь, что в любой момент мой ужасный поступок выплывет наружу – это невыносимо. Я обязательно признаюсь во всем Нине Федоровне после операции – я дала себе слово. Но сейчас мне это нужно намного больше, чем Тимуру. Пусть будет больно, но я должна обнажить перед ним свою душу и раз и навсегда узнать его отношение ко мне настоящей. Без прикрас и преувеличений. Он говорит, что выбор за мной. Нет! На самом деле, это ему предстоит решить, чем закончатся наши отношения.

В полной тишине, разбавляемой лишь естественными звуками природы, я обняла себя за плечи, пытаясь собраться с духом, и двинулась вдоль пруда. Тимур зашагал следом. Я этого не видела, но была уверена, что он идёт за мной и ждёт… Ждёт, когда моя совесть, наконец, заговорит.

Мне было невыносимо паршиво и мерзко, но я набрала в грудь побольше воздуха, шумно выдохнула и в самых ярких деталях начала вспоминать вслух тот злосчастный день. Конечно, мне много раз хотелось что-то приврать, какие-то детали приукрасить, утаить подробности, но я знала, что тогда ничего не изменится. Между нами с моей стороны так и останется барьер изо лжи и фальши, который всегда будет мешать. Я жутко нервничала, боялась остановиться и посмотреть на парня. В душе опасалась того, что он сам прервёт меня, заставит замолчать. Скажет своё резкое слово, демонстрируя презрение, и навсегда исчезнет из моей жизни. Но Тимур молчал и просто был рядом.

Я вся взмокла, в горле пересохло, внутри невыносимо щемило, а сердце тревожно билось о ребра, когда мне предстояло озвучить кульминацию. Казалось, что признаюсь вслух о своём преступлении – и меня тут же поймают, осудят, посадят за решетку. Даже на задворках подсознания пронесся страх, что за нами и сейчас следят. Снимают на камеру или записывают на диктофон мои слова, как мне приходилось делать в рамках эксперимента… Однако – плевать! Я просто больше не могла скрывать то, что рвало меня на куски и мучило столько времени ночными кошмарами. Мне было жизненно необходимо выговориться. Показать Тимуру неприглядную правду, сняв маску милой веселушки – кудряшки. Пусть знает, кто я такая на самом деле.

– Это был несчастный случай. Зря ты вешаешь весь груз вины на себя, – когда я закончила, Штормов какое-то время молчал, а потом произнес это. – Ты, по сути, просто связалась не с тем парнем, излишне доверившись ему. И вообще, он был тогда уже совершеннолетним, а ты – наивным ребенком, которому не хватало родительского внимания и заботы. Отвечать за всё должен был этот Вадим. Он это понял, поэтому и увёз тебя с места аварии. И мачеха твоя, кстати, пренеприятнейшая женщина, специально воспользовалась твоей оплошностью, чтобы избавиться от падчерицы. Похоже, что ей вся эта ситуация была на руку. Только я так и не понял, зачем этот придурок всё рассказал ей, если ему удалось скрыться…

– Ребёнком? Мне было семнадцать! В этом возрасте пора уже иметь мозги и отвечать за свои поступки. А я сбежала! Так испугалась, что просто не смогла пойти против Вадика и Анфисы. Слабачка – преступница! Самой от себя противно! – еле сдерживая слезы, на эмоциях прокричала я, но так и не осмелилась остановиться и посмотреть в глаза Штормову.

Почему он пытается меня оправдать? Очевидно же, что я не заслуживаю этого.

Неожиданно Штормов крепко прижал к своей груди, сцепив руки в замок на моем животе. А когда я попыталась вырваться, чувствуя, как накатывает вторая, более сильная волна истерики, он сжал меня ещё теснее, недвусмысленно давая понять, что не отпустит. И всё это молча – без единого слова с его стороны.

И я разревелась совсем как маленькая девочка, которую подростком бросила родная мать, которой не хватало отца, которая не знала, как жить и что делать… Которая просто потерялась и, казалось, осталась совсем одна в этом большом мире.

– Поплачь, Женя, поплачь, – тихо и успокаивающе произнес парень. – Пусть всё тобой надуманное и негативное уйдет вместе с этими слезами, – сказал Тимур и стал почти невесомо гладить по моим волосам.

Я уже не вырвалась, а просто дала волю слезам, чувствуя, как тяжесть из сердца действительно постепенно уходит. Больше всего именно сейчас я боялась обнажиться перед Штормовым и потерять его, получив напоследок взгляд, полный осуждения и презрения. Ведь, что бы я там сегодня не наговорила несколько часов назад, когда ещё не знала всей правды и была чертовски обижена на парня, Тимур мне очень дорог, а по-настоящему ценных людей в моей жизни и так почти не осталось.

– Ты вовсе не слабачка, а одна из самых сильных духом людей, которых я когда – либо встречал… – вновь заговорил Тим, чутко уловив моё изменившееся состояние. – И, знаешь, я тут кое-что понял…

– Что? – с интересом хрипло спросила, всё ещё боясь, что Штормов после услышанного отвернется от меня. Скажет, что не винит меня, но не может пока смириться с тем, что я – почти убийца.

– Недостаточно сильно я тогда наказал этого Вадима – надо было сделать его калекой, – с угрозой в голосе сказал мой Штормов, заставив облегченно выдохнуть. – Хотя никогда не поздно исправить свои косяки.

– Что?! – до меня только теперь дошел весь смыл его слов, вынудив переключиться с себя и своих переживаний. – Тимур, не надо. Не хватало ещё, чтобы из-за этого больного придурка тебя посадили! – повернулась лицом к парню, который всё также удерживал меня в своих сильных объятиях. Я всерьёз опасалась, как бы Штормов не пострадал от рук этого психа.

– Глупышка ты моя пугливая, – тепло улыбнулся парень, развернув меня и приложив свой лоб к моему. – И после всего этого ты так на себя наговариваешь? Эх, ты, – развернул обратно к себе спиной и уложил подбородок на мою макушку. – Мне кажется, – прошептал парень, – что даже если бы ты убила человека, я все равно не смог бы от тебя отказаться. Слишком уж ты стала дорога мне.

Его слова меня шокировали, но от этого не потеряли своей ценности, заставляя вновь и вновь вспоминать, как безнадежно начиналось наше общение с нелепой конкуренции на работе. Всё-таки как обманчива бывает внешность и первое впечатление о человеке, которое мы, не зная о нём ровным счётом ничего, сами себе накручиваем. Как быстро делаются поверхностные выводы, от которых потом уже сложно избавиться. И как же легко мы вешаем на людей ярлыки, основанные лишь на наших надуманных выводах, домыслах и догадках.