Лунная дорога. Часть 2 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна. Страница 6

Вспомнив о Красовском, хмуро попрекнула себя: ко мне тоже липнут типы сомнительной нравственности. И в этом, кроме меня, никто не виноват.

Предаться самозабвенному самобичеванию мне не дал Инкин кавалер. Он обхватил ее за плечи, прижал к себе и принялся что-то интимно шептать на ушко. И я даже подозревала, что именно.

Решительно подъехала к ним. Мило поздоровалась и уставилась на парня, надеясь, что он меня узнает и слиняет сам, без моей помощи. Но нет, не сассоциировал. Конечно, на работе я мало того что в зеленой униформе, так еще и с маской на лице, а порой и в специальных очках.

Пришлось действовать грубо:

– Как себя ваша жена чувствует? – спросила с искренним интересом. – Ее вроде Кристина зовут? Лучше ей стало? Перевели из реанимации? – о ее самочувствии я знала больше его, но нужно же было как-то поставить этого бессовестного ловеласа на место.

Он разочарованно повел плечами. Посмотрел на вмиг затвердевшее лицо Инки и понял, что ничего ему тут не отломится.

– С ней все нормально, – прозвучало это на редкость скучно. – А вы откуда с ней знакомы? Я вас что-то не помню.

– Встречались мы с ней. И с вами тоже. А вот вы откуда мою подругу знаете? – и я вопросительно посмотрела на Инку.

У той неистовым негодованием сверкали карие глаза. Так, она уже все поняла и сейчас выскажет этому своему милому знакомцу все, что о нем думает.

Но тот соображал быстро, видимо, вследствие большого опыта. Вмиг отлепившись от клокочущей гневом Инки, с язвительным поклоном заявил:

– Ну, если все ясно, то я пошел! – и быстрехонько смылся.

Подружка зло погрозила ему вслед кулаком.

– Вот ведь сволочь! – и спросила у меня все еще возбужденным голосом: – У Кольки жена точно в больнице?

– Точно! – мрачно заверила я ее. – Она после аварии лежала у нас в реанимации, сейчас в терапию перевели. А муженек, похоже, ей уже замену подыскивает. Заскучал в одиночестве, бедняжечка.

– Сволочь! – зациклилась Инка. Я бы выразилась разнообразнее, можно подумать, больше эпитетов для подобных типов не существует. – Вот как есть сволочуга! Знала бы раньше, я б ему в нос дала, не пожалела!

– Кого бы ты не пожалела? – несколько удивилась я. Про жалость я от своей лихой подружки слышала впервые.

– Кулака бы своего не пожалела! – она посмотрела на свою руку. – Пусть бы снова все костяшки содрала, но ему бы в его гадкий нос двинула!

Это что, она у меня в драках участвует? Нет, что она это может, я знала, но почему без меня?

Высказала ей свое энергичное «фи», и в ответ получила:

– Машка, ты чего? Я когда тебя выжидать-то буду? Драки – мероприятие не запланированное, а спонтанное. И вообще, когда девушка дает в нос парню в гордом одиночестве, это она таким образом выражает свое им недовольство. А вот если она занимается тем же самым вдвоем с подругой, это уже называется нападением. И карается по всей строгости закона. Уголовным кодексом, между прочим.

Я впечатлилась.

– Какие ты слова знаешь, однако! Я тобой горжусь!

Нет, шутки шутками, но Инка точно повзрослела. В отличие от меня. Я уж было хотела сказать ей о Панове, сил больше не было страдать в одиночку, хоть выскажусь, все легче будет, но она ухватила меня за руку и потащила за собой, приговаривая:

– Раз уж мы тут, давай кататься, чего время зря терять!

Момент для откровения был упущен, и я промолчала.

Уже спеша на работу, прокручивала в голове разговор с Виктором. Все никак не могла поверить, что вот так можно поступить с молодым, полным надежд и собственных планов парнем. Но постепенно здравый смысл, а может, и усталость затушили сочувствие. Вернее, не затушили, а выявили в этой неприятной ситуации некоторую надежду.

Если эта американка так решительно настроена прибрать его к рукам, (чего я не понимаю, разный у нас все-таки менталитет; у нас женщинам так себя вести не позволяет гордость, а там, похоже, все решает голый расчет) то должна же она сделать все, чтобы молодому мужу с ней было хорошо? Может быть, она даже уступать ему будет? Он, в принципе, парень твердый и не даст прыгать на себе, как на жеребце. Так что поживем – увидим. Может быть, все еще и к лучшему.

Не то чтоб я в это сильно верила, но уж больно гнело душу осознание собственной беспомощности и острое сочувствие к ни за что пострадавшему другу.

Дойдя до своего отделения, переоделась, прошла в палату и принялась за уже привычную работу. Взгляд упал на койку, где неделю назад лежала Кристина, жена этого козла. Может, намекнуть ей на похождения муженька?

Нет, не буду. Лезть в чужую жизнь глупо, да и она сейчас не в том состоянии, чтобы волноваться. Может быть, он по жизни такой, и ее все устраивает? Может, у них договорной брак какой-нибудь? Типа ты не мешай развлекаться мне, а я не буду мешать тебе? Сейчас ведь разные странности есть.

Но утром после дежурства я все-таки заглянула к ней в терапию. В принципе, это было нормой – мы часто проведывали в других отделениях тех, кого вытаскивали с того света. Порой даже и не говорили с ними, просто проверяли карту и уходили.

У кровати Кристины стоял хирург, делавший ей операцию, и ее удалой муженек. Я с пиететом посмотрела на Петрова. Повезло же им, что он дежурил как раз в то время! Вот уж кто талант так талант. И хотя он не в терапии работал, но пришел сюда, чтоб проверить, как тут его пациентка.

Он что-то говорил серьезному Николаю, тот кивал головой типа «все понял, сделаю». И вид при этом такой достойный, надежный, прямо скала! Виталий договорил, повернулся, увидел меня и улыбнулся.

– Привет! Как дела?

Ответила стандартно:

– Нормально. А у вас?

Он как-то хмуро пожал плечами.

– Как всегда. Ну, мне пора. Маме привет передавай.

Он ушагал, а я озадаченно посмотрела ему вслед. Что это с ним? Вроде женат, должен быть всем доволен. С женой его я не встречалась, кто она, не знаю, но говорили, что она работает на скорой. На работе что-то не так? Но я бы знала. У нас все всё обо всех знают. Я не исключение, ведь не в пустыне живу.

Не буду же я говорить с огромным удовольствием сплетничающей Власте Евгеньевне, что мне это не интересно? Не поймет, да еще и обидится. Она не со зла болтает, ей чужие судьбы по-настоящему интересны. Неравнодушный человек, сейчас такие редкость. Она и вмешаться не побоится, если сочтет нужным. И той же Кристине все расскажет, не то что я.

Ну да ладно, Виталий сам со своими делами разберется, не маленький.

Подошла к Кристине. Она меня узнала и заулыбалась, сразу похорошев.

– Добрый день! Как ты себя чувствуешь? – мы перешли с ней на «ты» почти сразу, как она отошла от наркоза. Она, кстати, первая начала. Мы почти ровесницы – я не протестовала. Так гораздо проще.

– Нормально, спасибо за помощь, – и повернулась к мужу, поманив его рукой. – Коля, это та самая сестричка, что вытащила меня с того света.

Это была неправда, там нас много было, но все равно приятно.

Николай подошел, посмотрел на меня и побледнел. Ага, испугался! Видимо, жену ему огорчать все-таки не хотелось. Или просто боялся? Козлы они ведь еще и трусы, это такой неразрывный комплект. Я угрожающе посмотрела на него, и он растерялся. Решил, видимо, что я его сейчас заложу.

– Спасибо вам за жену, – голос у него звучал неестественно и хрипло. Кристина удивленно посмотрела на него, но решила, что он вспомнил то страшное время, когда было непонятно, выживет она или нет. – Я ее очень люблю.

Вот упаси Господь от такой любви! Похоже, его на всех баб хватает. И всех он любит большой и чистой любовью, без исключений.

Не отвечая ему, я пожелала Кристине скорейшего выздоровления и ушла, потому что смотреть на этого фальшивого урода никаких сил не было.

Уже дома позвонила Инке и рассказала о своем визите. Та раздраженно пофыркала и призналась:

– Он мне сразу не понравился. Глазки отвратительно блудливые. Мне такие сукины коты уже попадались. Похожи друг на друга, как родные братья. Повадки один в один.