Николай I Освободитель. Книга 2 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич. Страница 13

— Ставь. Да, вот сюда, чтобы вдоль поляны пошли и макушки не зацепили.

Поручик с трудом ориентируясь в темноте — благо ночь была безоблачная и лунная, и выйдя из тени деревьев можно было мал-мала ориентироваться в пространстве. У егерей, конечно, были с собой и спички и свечи, на случай необходимости подсветить себе, но по возможности они старались ими не пользоваться. Отсветы от огня ночью видны слишком далеко чтобы рисковать.

— Подожди, нужно угол выставить и направление.

Работа эта была по-настоящему ювелирная, благо и уровень, и квадрант и компас входили в, так сказать, стандартный набор «юного ракетчика», да и подготовку егеря — особенно офицеры — за прошлые годы получили более чем фундаментальную. Во всяком случае, использовать и наводить ракеты их тренировали весьма обстоятельно.

Переносные деревянные станки, с которых предполагалось запускать ракеты, имели регулировку угла наклона, что несколько облегчало жизнь копошащимся в темноте артиллеристам. Сначала нужно было установить станок по уровню, чтобы две специально разнесенные в стороны горизонтальные планки были строго параллельны земле. Направить в нужную сторону по компасу — это было самой узкой частью, все-таки ручной переносной компас — прибор не слишком точный, вбить в землю колышки, которые удержат всю конструкцию на месте, когда ракеты будут сходить с направляющих. Потом высчитать угол наклона, от которого зависела дальность полета ракеты. Теоретически стандартный шестидюймовый реактивный снаряд можно было запустить на расстояние до двух с половиной верст — нижней планки не было, в общем-то можно было пускать ракеты прямой наводкой в упор, если сам пачку осколков получить не боишься — и именно эта дистанция была принята за 45 градусов.

Вся наводка станка заняла у егерей добрых полчаса. Собственно, при любых раскладах ракеты были оружием не слишком точным, поэтому использовали их исключительно по большим, площадным целям. Недостаток точности с лихвой компенсировался мощью заряда. Пять килограмм пироксилина, несколько сотен готовых поражающих элементов: кого-нибудь да зацепит. Мирно спящий вражеский лагерь, подходит для такой стрельбы как нельзя лучше.

— Так вроде все, — два раза перепроверив установку и пересчитав необходимый угол, поручик сделал шаг назад и еще раз оглядел станок с ракетами. В эту ночь предполагалось запустить четыре штуки. Подобные побудки егеря устраивали французам вот уже второй месяц, практически израсходовав к концу июля весь заранее заготовленный запас ракет. «Мусью» от таких ночных фейерверков уже выли в голос — так во всяком случае говорили немногочисленные пленные — однако сделать ничего не могли. Перекрыть патрулями весь радиус возможного ракетного обстрела не получилось бы даже в теории. Приходилось просто сжимать зубы и терпеть. Слишком большого урона ракеты не наносили — иногда вообще улетали в молоко, а иногда накрывая палатку со спящими внутри пехотинцами и забирая сразу десяток жизней — однако нервировали солдат, снижали боевой дух и банально мешали спать. — Доставай спички. Всем назад, шагов на двадцать, на всякий случай.

Бойцы поспешили выполнить приказ, мало ли что. Иванютин перекрестился, вытащил из железного короба замотанную в ткань фосфорную спичку, размотал, отвернулся — спички давали яркую вспышку, что в темноте было чревато зайчиками в глазах — и чиркнул палочкой об сапог. Та мгновенно пшикнула и, дав облачко едкого дыма зажглась, осветив подготовленную к запуску конструкцию.

— Ну, с Богом, — поручик наклонился и по очереди поджог четыре пропитанных в селитре шнура, после чего отбросил спичку в сторону и припустил от адской конструкции сам. Бережёного, как говориться, Бог бережет.

— «А не бережённого — конвой стережёт», — мысленно добавил поручик слышанную когда-то от великого князя присказку.

Через несколько секунд маленький огонек, поднимающийся вверх по шнуру, наконец нырнул внутрь ракеты, в ту же секунду из нее начали извергаться потоки пламени и она со свистом — как егерям объясняли на занятиях, в стабилизаторах реактивного снаряда просверлены специальные отверстия, которые дают в полете жуткий пугающий людей и особенно животных звук.

За первой ракетой ушла вторая, третья и четвертая. Проморгавшись и дождавшись пока звон в ушах немного утихнет, егеря не сильно торопясь собрали установку и отправились восвояси.

Последние два месяца для егерей были очень насыщенные. Полк, рассыпавшись на отдельные размером с роту отряды — как показала практика, даже для батальона найти достойную цель было не так просто — подобно слепням кружил вокруг вражеского войска, перехватывая курьеров, охотясь на фуражиров, устраивая засады и минируя дороги.

От последнего правда пришлось скоро отказаться, поскольку французы приобрели неприятную привычку пускать перед собой несколько десятков русских пленных, чтобы те своими ногами проверяли безопасность пути. Впрочем, и мины к тому времени практически закончились, много из сделать банально не успели.

— Ваше благородие! — К дремлющему в теньке поручику громким шепотом обратился тихо подобравшийся сержант, — обоз. Три десятка конных, полсотни пеших. Фургоны какие-то крытые гонят, много. Видать, чет ценное тащат.

— Интересно, — мгновенно проснулся офицер, сел, тряхнул головой, прогоняя сонливость, прикинул по солнцу время — выходило, что уже за полдень перевалило — и кивнул. — Пойдем глянем, что там за фургоны.

Дорога на этом участке не слишком хорошо подходила для засады: очень уж далеко просматривалась в обе стороны, но тут уж ничего не поделаешь. Во-первых, не везде можно было найти идеальное место, все же изначально дороги строятся так, чтобы мест удобных для разбойников было поменьше, а во-вторых, французы тоже не дураки. Наученные горьким опытом все потенциально опасные места они обшаривают с особым усердием, не стесняясь отвлекать для этого полноценные боевые подразделения легкой кавалерии. С одной стороны — это хорошо — все армии в бою попроще будет, с другой — такие меры, как не крути, изрядно усложняли работу диверсионным подразделениям.

Обоз выглядел странно: слишком много конных, обычно их было раза в три меньше, слишком много повозок как для такого количества бойцов, да еще и тенты вот эти… Что они могут такого вести, чтобы это нужно было накрывать? А главное откуда и куда? Из Витебска в сторону западной границы… Награбленное что ли тащат, что-то особо ценное, но тогда почему охраны так мало? Цель выглядела сладкой… Слишком сладкой, у опытного уже офицера подозрительно заныло где-то в районе затылка.

Своими сомнениями поручик поделился с валяющимся рядом под соседним кустом унтером.

— Так точно, ваше благородие, — мгновенно отреагировал тот. — Странный обоз, подозрительный.

— Думаешь ловушка? — Унтер задумался на несколько секунд, а потом медленно кивнул.

— Сколько под этими тентами можно бойцов укрыть? Если даже по десятку, то это больше трех сотен на круг получается.

— А если еще и пушки-фунтовки на вертлюг поставить, вообще можно очень нехорошо встрять, — согласился с подчиненным поручик.

Возможность появления таких подставных обозов они учитывали еще при подготовке к кампании. Егерей тогда вообще учили думать не только как напасть, но и как от подобного нападения защититься. Великий князь, регулярно приезжавший в подшефный полк и общавшийся не только с офицерами, но даже с нижними чинами, настаивал на том, что победить можно только думая на шаг вперед по сравнению с противником. Однажды их всех собрали в аудитории и предложили мысленный эксперимент: чтобы егеря сделали, если бы оказалось, что против их армии действует подобное мобильное подразделение. В течение двухчасового мозгового штурма — который они, увидев эффективность такого подхода, повторяли впоследствии не раз — егеря накидали два десятка разных способов противодействия партизанской тактике, среди которых были и вот такие ложные обозы, могущие стать для атакующих крайне неприятным сюрпризом.

— Пропускаем, — после короткого размышления вынес вердикт ротный. — Подождем что-нибудь менее опасное.