Серый волк, белый конь (СИ) - Ярошинская Ольга. Страница 43

Волк бросился в пещеру, подхватил девушку, поднял на руки, прижав к груди. Иван открыл глаза, повел плечами, сел.

— Волчара! — прохрипел царевич, откашлялся. — Что произошло?

— Заклятье на тебе было, — глухо ответил оборотень, — а я расколдовал.

Мужчина нахмурился, вспоминая, почесал коротко стриженный затылок.

— Я вошел в пещеру, спящая царевна была вот тут, в гробу, сочная деваха, — он причмокнул губами, — я ее поцеловал, как следует, а вот что было потом…

— Она проснулась, да только яд, что был у нее на устах, перешел на тебя. Ловушка это была, на живца тебя поймали.

— Кто? — сухо бросил Иван, выбираясь из гроба.

— Елисей, в сговоре с Кощеем.

— Брат? — недоверчиво протянул царевич.

— Ты проспал мертвым сном почти три года, — продолжил оборотень. — Я и живой водой тебя брызгал, и яблоки молодильные в рот совал — без результата. Спящая царевна, после того, как ты ее расколдовал, подалась на юга. Понятное дело, целовать тебя в ответ и не собиралась. Поговаривают, купила себе целый остров.

— На какие шиши? Она же бедная сиротка!

— Видимо, плата Кощея за услуги. Но я нашел другую царевну, — Волк аккуратно положил Ладу в гроб, поправил под головой бархатную подушечку. — Ладушка, — прошептал он так тихо, что даже Иван не расслышал. — Помнишь, я говорил не отчаиваться, когда все будет совсем плохо. Вот совсем плохо — это сейчас. Но у меня есть план…

Иван склонился над девушкой, и Волк замолк.

— Симпатичная, только чумазая немножко, — принюхался царевич, — и псиной от нее несет.

Он бросил быстрый взгляд на Волка, потом пригладил Ладе волосы, провел пальцем по белой шее. Оборотень перехватил его руку, рявкнул:

— Не трогай!

— Забыл, кто здесь хозяин? — удивленно поднял перебитую бровь Иван, освобождая руку резким движением.

— Я спас тебя, я отдал долг, — рыкнул Волк, демонстративно оттянул ошейник, и тот вдруг лопнул, рассыпался трухой.

— Похоже, на самом деле отдал, — процедил Иван, наблюдая, как Волк неверяще ощупывает свою шею. — А что Кощей? Неужто так просто позволил вам добраться сюда?

— Кощея нет.

— Да ладно! — удивился царевич. — Ты, что ли, убил его? Или эта блондиночка?

— Ее Лада зовут. Нам удалось разбить яйцо, но иголка осталась целой. Так что, скорее всего, Кощей снова объявится. Но сейчас он не представляет угрозы.

— Ясно, — подвел черту Иван. — Ближайшие цели понятны: убить Кощея, поставить на место братца.

— По поводу Елисея, — Волк повернулся к царевичу. — Отдай его мне.

— Зачем это?

— Он — царевич! Я притащу его сюда и заставлю поцеловать Ладу. Тебе не кажется несправедливым, что она должна спать в гробу после того, как спасла тебя?

— Жизнь вообще несправедлива, Серый, — пожал плечами Иван. — Елисей — мой брат, он совершил преступление против меня, мне его и судить.

Волк быстро шагнул к Ивану, закрутил ему руку за спину, толкнул к гробу.

— План бэ, — рыкнул он в ухо сопротивляющемуся царевичу. — Целуй!

— Ты сдурел, Серый?! Расколдовал меня, чтобы через пять минут снова засунуть в гроб?

— Вот такая многоходовочка, — выдавил Волк. Они барахтались, сцепившись, Иван пытался пнуть оборотня ногой, уперся свободной рукой в хрустальный край гроба.

— Мы ведь друзья! Мы огонь и воду… А она кто? Подумаешь, повалялся с ней разок, провонял псиной, благо ошейник такие шалости не запрещает.

— Я с ней не валялся. И одного раза мне будет недостаточно. Потому я все же привел ее сюда, чтобы освободиться, наконец. Теперь я могу предложить ей большее.

— Ты ее подставил! Думаешь, она тебя простит?

— Не сразу, конечно, — вздохнул Волк. — Но я буду настойчив.

Он нажал посильнее, и Иван прогнулся над гробом.

— Ладно! Ладно! Забирай Елисея! Он должен поплатиться!

— Я передумал, — сказал Волк, надавливая ему на шею. — Елисей там, ты тут, к чему лишние сложности?

— Кощей, — прохрипел Иван, его губы замерли в миллиметре от губ мирно спящей Лады.

— Что Кощей? — поинтересовался Волк.

— Он не оставит вас в покое. Он — угроза для царевны. А я убью его.

Оборотень замер, раздумывая:

— И Елисей — мой.

— Да!

— Слово?

— Клянусь.

Волк отпустил Ивана, и тот отпрыгнул от гроба, растирая руку.

— Повезло тебе, что я три года тут провалялся, — сказал царевич. — Все мышцы как деревянные. Иначе задал бы тебе!

— Ну-ну, — скривился Волк. — Забыл? Я теперь свободен и не стану тебе поддаваться! — оборотень снова потер шею, привыкая к ощущению без ошейника. — Я свободен! Я свободный волк!

— Козел ты, а не волк, — подала голос Лада, садясь в гробу. Она хмуро посмотрела на ошарашенного Волка, перевела взгляд на царевича. — И ты козел. Мог бы и поцеловать в ответ девушку.

— Мы ведь незнакомы, — замялся Иван.

— А со спящей царевной ты был знаком?

— Ты все слышала!

— Ага. Наверное, помада Бабы Яги с противоядием. Ох не зря я губы накрасила!

— Послушай, девица, — сказал Иван, расправляя плечи. — Ты спасла меня, и я готов жениться.

— Да пошел ты, — ответила Лада, выбираясь из гроба, игнорируя протянутую руку Волка. — Хотя постой!

Иван самодовольно улыбнулся.

— Ты должен мне награду.

— Проси, что хочешь!

— Я возьму коня.

Лада вышла из пещеры, поймала за уздечку гарцующего Беляша, запрыгнула в седло. Она сжала белые бока и поскакала прочь, запрокидывая голову, чтобы душившие ее слезы не выкатились из глаз.

— Лада! Ладушка! Я все объясню! — Волк подпрыгнул, перевернулся в воздухе и опустился на землю уже на лапы. Он горестно взвыл и бросился за девушкой.

Иван удивленно посмотрел ему вслед, потом повернулся и заметил край кожаных ножен, выглядывающий из-под гроба. Царевич вытащил меч, чиркнувший по камням так, что разлетелись искры, размял шею, размахнулся и со всей силы ударил по хрустальному гробу. Тот взорвался осколками, бриллиантами заблестевшими в сумраке, звон хрусталя заполнил пещеру. Золотые цепи качнулись, едва не задев царевича по голове. Он пригнулся, выругавшись, сунул меч назад в ножны, сделал руками мельницу, несколько раз присел…

Лада скакала на белом коне по каменистому берегу. Ветер бил в лицо, развевал волосы, брызги волн смешивались со слезами, которые все же заструились по щекам. Волк ее использовал! Он вел ее к Ивану, как овцу на заклание, он обманывал ее ради своей драгоценной свободы. Обида душила девушку, горьким комком застряв в груди.

За насыпью она притормозила. Зеленые двустворчатые двери, закругленные сверху, стояли посреди скал, металлические ручки потемнели от времени. Седой гном с пыльной бородой торопливо поднялся с места, приглашающе махнул рукой. Беляш перебирал ногами, скользя копытами по влажной гальке, чувствуя нерешительность хозяйки. И вдруг сумочка Лады дернулась. Раз. Второй. Третий. Девушка вынула шкатулку, откинула крышку. Сияющая как солнце птица вспорхнула ввысь, взлетела, расправив длинный хвост, огненный, словно след кометы.

Лада завороженно наблюдала за полетом жар-птицы.

Она была так восхитительна, что благоговение перед ее красотой заполнило все сердце Лады, не оставив места для обид. Птица спустилась ниже, сделала круг. Девушка протянула руку, и она села на сгиб локтя. Коготки цепко держались за ткань рубашки, не царапая кожу. От птицы шло приятное тепло, она взмахнула крылом, и будто солнечный луч погладил щеки девушки, высушив слезы. Лада осторожно прикоснулась к шелковистой оранжевой шейке кончиками пальцев, птица прикрыла глаза от удовольствия, потерлась горячей макушкой о ладонь, как кошка. Потом вопросительно посмотрела на девушку, склонив голову на бок, Лада приподняла локоть.

— Лети, птичка, — прошептала она.

Жар-птица вспорхнула и полетела над волнами, как воплощение красоты, свободы, самой жизни.

День словно вспыхнул новыми красками. Море ударило волной о скалы, окатив Ладу брызгами, девушка взвизгнула от неожиданности, рассмеялась. Лада вспомнила слова гадалки о том, что ее счастье уже с ней. Почему она решила, что для счастья обязательно нужен мужчина? Она молода, свободна, и у нее, в конце концов, отпуск! Она повернула Беляша прочь от зеленой двери. Лада услышала волчий вой позади себя и прижала пятками шелковистые бока коня. Пусть Волк за ней побегает. Ему придется очень постараться, чтобы она дала себя поймать, а сейчас ей не хотелось останавливаться.