Возрождение (ЛП) - Мартин Трейси. Страница 54

Но я не спокойна. Далеко не спокойна. Потому что, либо из-за того, что я закончила перезагрузку, либо из-за того, что увидела окровавленного Кайла — это служит конечным сигналом возвращения воспоминаний. Внезапно, все они возвращаются.

Внезапно, я осознаю, кем именно являются плохие люди.

Часть третья

Мы знаем, кто мы есть, но не знаем, кем мы можем быть.

— Уильям Шекспир

Глава 24

Пять недель назад

На другой стороне комнаты Одри переворачивается во сне. Нервничая, я резко поворачиваю экран своего ноутбука, таким образом он расположен ближе к стене. Одри − одна из тех людей, которые могут спать с включенным телевизором, но я все равно побаиваюсь возможности ее разбудить, в то время как делаю свою внеклассную работу. Ночная учеба − не редкость в КиРТе. С другой стороны, ночная учеба, которая предполагает подключение кабеля от руки в компьютер… да, наверное, я не смогу это объяснить.

К счастью, Одри продолжает спать. Хорошо, наверное. Зевая, я переключаю свое внимание на файлы, которые я только что скачала. Много информации − это смертельно скучно − детали финансовых операций, охватывающих три континента. Я могла бы разобраться во всем этом и попытаться найти смысл, но, наверное, лучше всего сделать это в другое время, нежели в два часа ночи. Я откладываю это на тот случай, если когда-нибудь буду страдать от бессонницы.

Следующий файл, я проверяю менее обнадеживающе. Слишком много информации было удалено или скрыто, прежде чем ее опубликовали. Я уверена, что она есть где-то на сервере ЦРУ, но взлом слоев его защиты — это реализующийся проект. Доктор Уилсон, возможно, был хорошим, хоть и злым инструктором, но даже я имею дело с непрофессионалами. Итак, по поводу этого.

Здесь фотографии, якобы запечатлевшие некоторых из крупнейших злодеев «Четыре». Я просматриваю каждого из них, записывая имена, чтобы можно было уточнить поиски попозже. Но резко одна из фото напрочь отгоняет меня от полуночного ступора.

Я резко сажусь, туго натягивая кабель в руке. Боль проносится сквозь меня, поскольку провод трется о мышцы и нервы. Сжав зубы, я зажимаю открытый порез свободной рукой, выдергиваю кабель из ноутбука и держу провода на местах, чтобы подавить пульсирующую боль. Но моя реакция − это рефлекс, не более. Боль не может отвлечь меня. Прямо сейчас «Четыре» может сбросить бомбу на Бостон, и это не отвлечет меня.

У человека, на чью фотографию я смотрю, медно-рыжие волосы, измученное лицо и теплая улыбка. Его глаза скрыты под солнцезащитными очками, но его галстук яркий, веселый и знакомый. Фотография идентифицирует его как Рида Харриса, одного из четырех людей, в честь которых так называемая группа «Четыре» собственно и называется, но я зову его вовсе не так.

Для меня он Джордж Мэлоун.

Я падаю на подушку, позволяя своей голове удариться о стену и надеясь, что это сможет выбить из меня несколько глупых мыслей. Затем я закрываю ноутбук.

Мой шок длится всего секунду. Я снова открываю ноутбук и изучаю фото. Да, это действительно Мэлоун. Но нет, я отказываюсь верить в это.

Так что я закрываю ноутбук.

И открываю его.

Ох, вот бы быть КИ и быть способной обрабатывать это без своих глупых эмоций, кричащих и дергающих мысли в миллионы разных направлений. Я дышу глубоко, один раз, второй. Потом ставлю ноутбук на стол. Оборачиваю свою руку. Заползаю в кровать.

Не сплю.

Мэлоун или Харрис, или кем бы он там ни был, слишком хорошо меня научил. Мой мозг никак не заткнется. На рассвете, я обдумала каждую выразительную деталь, которую рассказывала, читала или пережила, и все детали складываются в точности, как два плюс два.

Остается только один вопрос.

Что мне с этим делать?

Глава 25

Вечер пятницы: Два дня назад

Мои туфли стучат по плитке, как только я вхожу в уборную. Спокойно. Я должна быть спокойной и рациональной, чтобы составить план. Это то, чему я была обучена.

Хотя это так трудно, когда ставки стали личными. Блин, почему я не могу отключить эти эмоции? Я могу заглушить большую часть своего сознания для того, чтобы пережить пытки, но середины нет. Нет частичного отключения.

В расстройстве я пинаю мусорный бак, что не является лучшим решением в туфлях с открытым носком. Поморщившись, я прекращаю расхаживать взад-вперед и разглаживаю свое платье. В танцевальном зале отеля меняется музыка. Они играют «Purgatory» исполнителя Gutterfly, одного из моих любимых. Я бы отдала все, чтобы быть нормальной и танцевать там, как и все остальные.

Беря в расчет эту мысль, я не могу оставаться здесь гораздо дольше, прежде чем кто-нибудь начнет искать меня, и прежде чем Кайл начнет задавать вопросы. Поэтому я должна сосредоточиться.

В действительности, у меня только один вариант. Он не самый лучший, но время истекает. «Четыре» − сильны, а Мэлоун-Харрис-Кто-Либо теряет терпение. Я не слабачка, но я только одна, а их много. Вдобавок, мне нужно защитить невинную жизнь − парня, который возможно даже не осознает, что он в опасности.

Или осознает? Заключается ли смысл всего этого в том, что я нашла на своем компьютере? Следил ли Кайл за людьми, которые, по его мнению, хотят схватить его? Мне придется спросить.

И это приводит меня к следующей проблеме: смогу ли я пройти через это? Смогу ли уничтожить, ну, почти все, ради чего я жила всю свою жизнь?

Я нюхаю корсаж, который дал мне Кайл: персиковая роза, которая соответствует моему платью, и мой живот скручивает. Плохая идея. Опуская запястье, я смотрю на свое отражение. Огни придают коже зеленоватый оттенок, но я смотрю себе в глаза.

Я задала себе неправильный вопрос. Он не заключается в том, смогу ли я пройти через это? А в том, кто я − Семь или София?

Мое отражение смотрит на меня, жесткое и неуступчивое. Они обе во мне, говорит оно. Я солдат. Я шпион. Я одна из хороших ребят. Я девушка, которая может пройти через это, потому что альтернатива означает, что я не та, кем хочу быть. Так тому и быть. Завтра я сделаю то, для чего была создана, как бы неприятно и сложно это не было.

− Соф, ты здесь? − Одри просовывает голову в дверной проем.

Я пробегаю дрожащими пальцами сквозь завитки волос, скрутившихся вокруг моего лица.

− Я иду.

− Ты в порядке? − спрашивает она, как только я встречаю ее в холле.

− Да. Я не очень хорошо себя почувствовала, но теперь в порядке. Где Кайл? − его кровь на полу высохла до ржаво-коричневого цвета. Одри и я обходим ее вокруг.

− Чейз нашел ему повязку, − Одри открывает дверь в танцевальный зал, и внезапное изменение звука атакует мои уши. − Ты можешь поверить, что у него было так много крови от такого маленького пореза?

Маленький порез, вот задница. Учитывая количество крови, я уверена, что Кайл сломал палец и собственно хорошенько разбил ноготь. Сейчас этому не было бы никаких доказательств.

− Серьезно, это удивительно, как сильно маленький порез может иногда кровоточить.

Кайл сидит за пустым столом с Чейзом. Мне нужно увести его, чтобы мы могли поговорить наедине.

Он берет мою руку.

− Что случилось? Ты убежала оттуда так быстро.

Я поднимаю его и тяну к безлюдному месту около стены. С такой громкой музыкой никто поблизости не должен нас услышать.

— Ничего такого. Я не люблю кровь, и внезапно она застала меня врасплох. Сначала я забеспокоилась о тебе, поэтому это не произвело на меня эффекта. Потом резко «ух» − закружилась голова и мне нужно было выбраться оттуда. Прости.

Кайл смеется, потом закусывает губу, пытаясь скрыть это.

− Не ожидал такого от тебя.

− Заткнись, − я щипаю его за руку. − Итак, я думала о том, что еще произошло в уборной.

− Да? − его хватка на моей руке становится крепче, и я не думаю, что он осознает это. Это не похоже хватку кого-то, кто ранен, но я не буду обращать на это внимание.