Двойная ошибка (СИ) - Морейно Аля. Страница 38
– И вы хотите разрулить это так, чтобы она вышла сухой из воды?
– Угадал. Я не могу позволить посадить тебя в тюрьму и лишить всего. Я, конечно, не пушистый зайка, но понятия о чести и порядочности имею. Готов обеспечить тебя доказательствами для суда в обмен на то, что имя моей дочери нигде фигурировать не будет. Я закрыл глаза на то, что ты разбил её сердце, но не позволю угробить ей карьеру.
Преступник должен быть наказан, иначе почувствует вседозволенность. Но Жарков не оставляет мне выбора.
– А если она будет искать другие способы отомстить мне, Айлин или моим детям?
– Не могу тебе поклясться, что этого не произойдёт. Но обещаю сделать всё, чтобы этого не случилось. Морозова всё равно посадить не получится. Как ни крути, а документация принадлежала его фирме, получается, он её сам у себя украл. Так что если ты не выдвинешь обвинение против Инги, всё и без тебя замнут.
Не доверяю Жаркову. Он – ни разу не укротитель змей. А в том, что моя бывшая жена – змея, я уже не сомневаюсь. Сразу её заподозрил, потому что больше некому. Но понимал, что в одиночку она бы это не провернула. Конечно, удивлён, что Морозов позвал её на помощь. Но он наверняка тоже понимал, что развод неизбежен, и вложил Инге в руки орудие мести, получив от этого куда большие дивиденды.
– Куда тебя отвезти? – спрашивает бывший тесть, когда мы выходим из ресторана.
Называю адрес Лины. Мне нужно к отцу, но пару часов разговор с ним подождёт. Жарков неодобрительно качает головой, но отдаёт водителю распоряжение.
Едем молча. Всё уже сказано. Впереди у меня сплошная неопределённость. Надеюсь, справлюсь…
Но один определённый ответ мне необходимо получить уже сегодня. От него зависит, вырастут у меня крылья или опустятся руки.
Дурею от мысли, что пока был в СИЗО, у Лины мог появиться мужчина. Не имею права её упрекать. Но не представляю, как смогу дышать, если узнаю об этом… Пусть лучше откажет, пусть будет не готова, пусть попросит время, чтобы ещё подумать… Я найду способ уговорить, убедить, заставить в конце концов…
Айлин открывает двери, глаза расширяются, она прикрывает рукой рот, чтобы не выдать своего удивления.
– Привет, – стараюсь говорить ровным голосом. – Ты одна?
– Нет, дети дома.
И вроде бы между словами “нет” и “дети” паузы нет, но я успеваю несколько раз уронить сердце и с трудом подобрать его с пола. У меня слишком расшатаны нервы…
Дети – это хорошо. Слышу, как они музицируют. Сам себе улыбаюсь. По ним тоже ужасно соскучился.
– Тебя отпустили?
– Ещё не совсем, но я работаю над этим.
Не дожидаясь приглашения, вхожу, отодвигаю Лину от двери и разуваюсь. Говорить тяжело, будто в горле что-то застряло и каждый издаваемый звук причиняет боль.
Молча беру Айлин за руку и веду в её комнату. У меня только один вопрос…
– Лина, ты по-прежнему одна? Или?
Она почему-то напугана. Я же не груб с нею! Может, она боится сказать мне правду?
– Просто ответь, у тебя кто-то есть? – давлю, но иначе не получается.
Мотает головой.
– Никого. Я…
Тяну её на себя. Плохо контролирую свои эмоции, я сейчас неадекватен. Слишком много во мне накопилось. Прижимаю Лину к себе одной рукой за поясницу, другой – за шею. Крепко, чтобы даже не надеялась вырваться.
– Лёня, что ты делаешь?
К чёрту разговоры! Она моя! Я чувствую… Касаюсь её губ, аккуратно пробую их на вкус. Не хочу пугать, но терпения больше нет…
Глава 21
Айлин
Я взволнована появлением Лёни, теряюсь и не знаю ни что делать, ни что говорить. Стою, как истукан, будто время замерло и жизнь остановилась. Я так боялась и переживала за него все эти недели! И хотя Галина Степановна уверяла, что его не посадят, успокоиться и ждать суда никак не получалось. Слишком свежи в памяти были воспоминания о допросе, который мне пришлось пережить в этом страшном заведении…
Лёня похудел, осунулся, выглядит уставшим. Ему там пришлось несладко… Душа болит за него. Хочу пожалеть, но вдруг он не приемлет жалости и начнёт огрызаться, как мой отец? Он – не мой мужчина… Кажется, я совсем не знаю его нынешнего. И это слегка пугает.
Пока я пытаюсь справиться с нахлынувшими эмоциями, Лёня берёт меня за руку, заводит в комнату и прикрывает дверь. Хочет о чём-то поговорить? Может быть, тоже подозревает в сговоре с бывшим папиным партнёром? У меня нет ни малейшей идеи, как доказать, что я с ним не знакома!
Но вместо обвинений, слышу совсем другое:
– Лина, ты по-прежнему одна?
Не могу сказать, что этот вопрос застаёт врасплох, ведь незадолго до ареста мы говорили об этом. Но на сей раз звучит он как-то надтреснуто, будто это вопрос жизни и смерти.
– Просто ответь, у тебя кто-то есть?
Неужели он сомневается во мне? Если я пообещала, что буду ждать, когда он разведётся, то разве могла начать встречаться с кем-то другим?
– Никого. Я…
Пытаюсь объясниться, но Лёня не даёт. Он притягивает меня к себе настолько плотно, что, кажется, выпускает из меня весь воздух. Дрожу от неожиданности, волнения и страха, что в любой момент прибегут дети и увидят нас. Не могу расслабиться и ответить на его поцелуй. Но и оттолкнуть его боюсь. Помню свой стресс от допроса, и не представляю, что творится у него в душе после месяца пребывания за решёткой. Разве я вправе его отталкивать?
– Лёня, что ты делаешь? – пользуясь небольшой передышкой, пытаюсь воззвать к его разуму. – Дети могут войти!
– Нестрашно. Пусть видят, как сильно я тебя люблю.
Он больше не даёт мне сказать ни слова. Рука намертво удерживает затылок, не давая отстраниться. Не могу, не хочу сопротивляться. Я сдаюсь и отвечаю... Целую вечность не касалась его губ. Почти забыла, какими сладкими могут быть поцелуи с ним, соприкосновение языков… Это так волнующе интимно… Тогда, в далёкой юности всё ощущалось иначе. Сейчас – во сто крат острее.
Обнимаю, глажу его крепкую спину, прижимаюсь сама, ощущая животом его желание. Не думаю о том, что будет через минуту, час, день или месяц. Растворяюсь в его руках, теряюсь, дрожу от столь близкого контакта с любимым. Я столько лет об этом даже мечтать боялась…
Хочу чтобы он держал меня в своих сильных руках и никогда не отпускал. Чтобы обнимал, целовал, кружил голову и любил. Я так соскучилась… Невыносимо…
– Лина, я свободен. Скажи, что ты теперь моя.
“Свободен” звучит неоднозначно. Он развёлся? Или имеет в виду, что его отпустили из тюрьмы? Но ни спросить, ни ответить не хватает смелости… Голова кружится, пол и стены шатаются.
– Я подписал документы на развод. Ты будешь со мной?
Лёня немного отстраняется, по телу прокатывается волна сожаления. Он пятится, садится на диван, устраивает меня у себя на коленях. Руки гуляют по моему телу, разгоняя кровь и перехватывая дыхание. Даже сквозь одежду чувствую жар от его ладоней. Губы касаются шеи, вызывая дрожь в груди и щекотку внизу живота. Как давно я не испытывала ничего подобного! Кажется, вообще никогда… Словно очнулась от спячки и начинаю жизнь заново…
– Лина, девочка моя любимая, я не могу вернуть одиннадцать лет, но у нас вся жизнь впереди. И я хочу прожить её с тобой.
Губы касаются мочки уха. Я горю от сладких и таких долгожданных слов, острых ощущений, немного пугаюсь своей реакции на самого лучшего в мире мужчину…
Не могу подобрать слова. Не получается трезво соображать, сидя у него на коленях, когда вся кровь из головы утекла туда, где соприкасаются наши тела…
В коридоре слышатся детские голоса. Арслан и Эдже закончили заниматься и теперь отправились в кухню. Приходится возвращаться с небес на землю.
– Лёня, давай потом поговорим. Дети есть хотят.
– Мне сейчас нужно уйти, сегодня ещё кучу всего нужно обсудить и сделать. Но обещай, что ты подумаешь над тем, что я сказал.
Киваю. Хотя что мне думать? Я знаю ответ на его вопрос… Разве он не очевиден?
Я люблю его… Наверное, всегда любила, даже когда ненавидела… Кажется, всю жизнь.