Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь (СИ) - Тоцка Тала. Страница 19

— А почему ты стонала? — он уже окончательно проснулся и с подозрением вглядывался в честные Олины глаза.

— Сон приснился, — ей даже не пришлось врать.

— Сон значит, — Аверин лег обратно и вдавился в нее уже более прицельно. — Хороший сон?

— Неплохой…

— Похоже, милая, сны нам с тобой снятся одни и те же, — он обездвиживал одним лишь гипнотическим взглядом черных глаз. — Расскажешь подробнее? Или, может, покажешь?..

Он склонился очень низко так, что касался губами лица. И конечно сейчас это были совсем другие ощущения.

— А как же твои контракты? — она повернула голову и прикусила ему нижнюю губу.

— Потом договоримся, — он уже тянул ее за собой, и она не собиралась сопротивляться. Глупо. И бесполезно.

Аверин притягивает ее каким-то животным, бешеным магнетизмом. Может, он и на других так действует, взять вон ту же Лию-Лидию. Вроде и замужем, и семья есть, и ребенка мужу родила. А только про Аверина говорить начинает, как кошка на сливки облизывается. И глаза горят. Интересно, сама Оля так же глупо выглядит, когда вспоминает об Аверине?

— Оленька, — ее укусили за мочку уха, она от неожиданности даже вскрикнула, — сними эту пижаму, я запутался.

Но не успела ничего ответить, как на тумбочке завибрировал телефон, мигая светящимся экраном. Они вместе повернули головы и уставились на жужжащий гаджет.

— Это кто может быть? — ревниво спросил Костя. Оля пожала плечами, насколько позволял лежащий сверху Аверин.

— Не знаю. Подай, пожалуйста, телефон или слезь с меня, я так не дотянусь.

Костя потянулся к тумбочке и передал ей телефон, не скрываясь посмотрев на экран. Светка, Олина напарница, она сегодня дежурит.

— Ты уверена, что надо отвечать? — спросил Костя, не выпуская аппарат из рук.

— Ну конечно, она просто так звонить не будет, — Оля прижала телефон к уху и вздрогнула, услышав заплаканный, дрожащий голос всегда уравновешенной Светы.

— Олечка, — она всхлипывала и хлюпала носом, — помоги, пожалуйста. Тут Юрку моего привезли, перитонит, он до последнего досидел, дурачок… Когда мне позвонил, я сразу скорую вызвала, но уже опоздали. А я понимаю, что не могу, руки трясутся. И ноги. Страшно так, Оля… — она зарыдала навзрыд, и у Оли заныло под ложечкой. — Выручи, солнце, я тебе век должна буду…

— Я сейчас буду, Свет, успокойся, — она уже забыла об Аверине, просто отвела рукой, и он понял, отпустил. — Уже одеваюсь, беру такси и выезжаю. Пятнадцать минут, вы пока готовьте его. И ты чего-нибудь вколи себе успокаивающего…

Пока договаривала, успела снять пижаму и натянуть джинсы. И только завершив разговор, вспомнила об Аверине. Стало неловко — человек выспаться хотел, а тут среди ночи звонки…

— Костя, ты ложись, мне уехать надо. Это срочно.

Он сидел в кровати, сверлил ее буравящим взглядом, и когда заговорил, в голосе сквозило плохо скрываемое недовольство.

— Тебе обязательно было отвечать? У тебя выходной или у вас в норме дела поднимать среди ночи?

— Это моя напарница, Костя, Юра ее сын. Ему семнадцать лет, он хороший мальчик.

— И что, во всей больнице не нашлось другого хирурга, кроме тебя?

— А если бы твоему сыну понадобилась помощь, ты бы так же рассуждал? — она повернулась к нему, застегивая молнию толстовки. — Света попросила меня, я теперь сама не усну, буду переживать за Юрку. И если завтра мне понадобится ее попросить, Светка не откажет.

Заскочила в ванную наскоро умыться, а когда вышла, в коридоре ее уже ждал одетый Аверин.

— Пойдем, я тебя отвезу, — он надел пальто и достал из шкафа Олину куртку. Теперь ей стало его жаль. Он поехал к ней, хотел отдохнуть от родственников. Отдохнул… Шагнула навстречу и попыталась обнять.

— Костя, оставайся, поспи. А я скоро вернусь. Вот увидишь, я быстро…

Но он поймал ее руки и аккуратно отвел в сторону.

— Поехали. Я уже выспался, Оля, благодарю. Я тебя отвезу и поеду домой.

Чужой. Отстраненный. Безразличный. Просто «отвезу» и все…

В машине они не разговаривали. Оля не считала нужным оправдываться, а Костя просто молчал. Возле больницы она хотела поцеловать его на прощание, но он так глянул, что охота сразу отпала.

— Спасибо, что подвез, — это было самое нейтральное, что можно было сказать. И абсолютно глупое.

Он просто кивнул, дверца хлопнула, и машина сорвалась с места, будто за ними гнались все спецслужбы мира. Конечно, она пренебрегла им. Вместо Аверина предпочла операционную. Кому такое понравится? Сердце горестно сжалось, но думала Ольга об этом ровно до того момента, пока не переступила порог отделения. Дальше все мысли улетучились, остался только Юрка и перитонит, который нужно было победить любой ценой. Даже если платой окажется слишком дорогой Аверин.

Ольга уже который час ворочалась в кровати, пытаясь уснуть, но сон не шел. Наверное, выспалась за те два раза по полчаса на диване в ординаторской после того, как Юрку увезли из операционной.

От Светланы в операционном блоке толку было мало. Заплаканная, с дрожащими губами и нервно цепляющимися друг за друга пальцами она меньше всего была похожа на всегда собранного и хладнокровного хирурга Антипову. Ольга отправила напарницу в палату вслед за сыном, а сама осталась дежурить вместо нее до вечера. И все это время думала об Аверине.

Вспоминала упрямо сжатые губы, отчужденное выражение лица. Ничего общего с тем жадным взглядом, которым он прожигал ее, нетерпеливо путаясь в складках пижамы. И в самом дальнем уголке души Оля малодушно сожалела, что не выключила телефон, ложась спать. В конце концов, Светка могла попросить Голубых…

Приступы сожаления сменялись гневом. Ну и пусть катится к черту этот самовлюбленный индюк! Как самого месяцами неизвестно, где носит, так это в порядке вещей, а стоило ее один раз вызвать среди ночи на операцию, сразу включил оскорбленного падишаха.

Но потом вспоминалось серое от усталости лицо Аверина, упирающегося лбом в дверной косяк у нее в коридоре, и сердце сжималось от жалости. Он приехал к ней не за сексом, это точно. Он вообще мог не ехать, такой уставший, а завалиться спать дома. Олю вполне можно было отправить домой с охранником.

Костя нуждался именно в ней, она это хорошо чувствовала. Взять хотя бы его откровения об отце — никогда раньше он не позволял себе настолько открываться. Даже когда они почти сутки провели в постели, говорили о чем угодно, только не о личном. Не о том, что у каждого внутри.

Если уж совсем начистоту, то по Аверину она дико соскучилась. Только теперь у нее не повернулся бы язык назвать то, что было между ними, всего лишь «полезными для здоровья химическими и физиологическими процессами, происходящими в организме».

С ним у нее все было по-другому. И не только потому, что он красивый мужчина с потрясающей харизмой. А потому что это мужчина, в которого она влюблена до беспамятства. Ну почему у Юрки началось воспаление аппендикса именно этой ночью? Ну почему хотя бы не утром?..

Где-то в ней тайно еще жила надежда на то, что Костя позвонит или явится днем под ворота больницы, он ведь не умеет сдаваться. Когда ему нужно, он липнет как пиявка, не отдерешь. Значит, ему больше не нужно?..

В груди уже зарождался холодок предчувствия, что на этот раз все гораздо серьезнее. И дело совсем не в обидах, в его последнем брошенном на нее взгляде прослеживалось что-то другое. Необратимое и безвозвратное.

Вернувшись домой, Оля шаталась от усталости. Сил хватило только на то, чтобы пойти в душ и упасть на кровать. Но стоило коснуться постели, на нее пахнуло знакомым ароматом, и сон как рукой сняло.

Следующий час она провела в обнимку с подушкой, пахнущей Авериным, и давилась обидными, бесполезными слезами. Потом еще час сочиняла ему письмо в мессенджере, написала пять разных вариантов. Но отправлять не стала, он все равно был не в сети.

И когда за окнами проявились соседние многоэтажки на фоне сизого рассветного неба, Оля со вздохом признала полное поражение в борьбе с бессонницей. Набросила халат и поплелась на кухню ставить чайник.