Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь (СИ) - Тоцка Тала. Страница 22

— Послушай, — Ольга все равно была рада, что они начали разговаривать. В разговоре намного проще прийти к компромиссу, чем когда играешь в молчанку. — Я все понимаю. Ты здоровый мужчина со своими потребностями, и если я… то есть ты…

— Потребностями! — поморщился Аверин. — Ты сейчас как врач говоришь или как женщина?

— А что, есть разница? — растерялась Оля.

— Есть, — кивнул он, — только вот я никак не привыкну. Мои мужские потребности здесь совершенно ни при чем. Я хочу вернуться домой, и чтобы там меня ждала моя женщина. Не врач, не директор концерна и не учитель музыки. А ты не можешь без отрыва от производства, так ведь? И не сможешь.

Он не спрашивал, скорее, констатировал.

— Вот за это я тебя и… — отвернулся, покусывая губу, замолчал и потом закончил совсем другим тоном. — Выделил.

— Взрослые люди всегда могут договориться, — это прозвучало настолько беспомощно, что она замолчала.

— Могут, — согласился Аверин, — но потом все равно кто-то из двоих эти договоренности нарушает. Вот почему я предпочитаю контракты. Но теперь я понимаю, что с тобой никакие контракты работать не будут, и знаешь почему? Потому что ты была права, когда спросила, что ты будешь делать, когда я уеду, а особенно, когда время контракта закончится.

«Я такое спрашивала?..» — Оля прижала ладонь к губам, чтобы случайно не сказать это вслух.

— Тебя не интересуют шмотки, салоны и светская жизнь. С одной стороны это хорошо, а с другой… Ты не сможешь сидеть без дела в ожидании меня, а я буду чувствовать себя негодяем, заточившим в своем доме талантливого хирурга, который мог бы спасти не одну жизнь. И я это говорю без иронии.

Теперь они оба смотрели, как дождь барабанит о капот машины. Стеклоочистители время от времени скользили по стеклу костлявыми лапами, сгребая воду вниз. И Оле хотелось разбить стекло, чтобы они сгребли и эту звенящую, пугающую тишину.

Ей хотелось повернуться к Аверину, схватить за воротник пальто и хорошенько встряхнуть, а потом крикнуть: «Посмотри на меня, Костя, это же я. Это же мы, зачем ты это делаешь с нами?»

Но она лишь царапала пальцами сиденье машины так, чтобы ему не было видно, и время от времени запрокидывала голову, чтобы слезы не вздумали сбежать из слезовыводящих протоков. Однако, какие причудливые формы иногда принимают в ее голове знания анатомии…

— Ты помнишь, как в геометрии доказывают теорему о параллельных прямых? — заговорил Аверин, и его голос доносился до нее словно сквозь вату. — Путем доказательства от противного, когда мы предполагаем, что они пересекаются в какой-то одной точке. Но из определения параллельных прямых известно, что у них нет общих точек. Понимаешь, Оля? — теперь ей казалось, что его глаза горят в темноте, как уголья. Или это потух «огонь, пылающий в крови моей», оставив после себя лишь тлеющие угли? — Нет общих точек, априори. По определению. А значит, эти прямые не пересекаются, сколько бы они не продолжались. До бесконечности.

Она молчала. Что тут можно сказать? Аверин вышел из машины и помог выйти ей. Дождь иссекал пространство мелкими каплями, оседая на волосах и одежде. И хоть Аверин подкатил машину к самому подъезду, Ольга почему-то намокла.

Он уже взялся за дверцу, когда она решилась и окликнула из-под навеса.

— Костя! — и когда он обернулся, растянула губы в широкой улыбке. — Разве мы не поцелуемся на прощание?

Он стоял под дождем, смотрел на нее, а она продолжала тянуть губы, впиваясь ногтями в ладони, спрятанные за спиной.

Аверин в два шага оказался под навесом, подошел так близко, что стало еще больнее. Протянул руку, приложил ладонь к щеке и большим пальцем вытер дорожку от предательницы-слезы, все-таки прорвавшейся наружу. Она потерлась щекой о его ладонь, потом прижалась губами. Это же в последний раз, значит можно.

— Не надо плакать, — наклонился он к ней и взял ее лицо в руки. Такой высокий. И уже почти чужой.

— Я и не плачу, — Оля в доказательство снова улыбнулась, хоть губы совсем не слушались. — Это все дождь.

Аверин наклонился еще ниже, продолжая удерживать своими теплыми ладонями ее лицо. Губы соединились, дыхание смешалось. Его глаза блестели так близко, она не выдержала и тоже обхватила его небритые щеки. Небритые и… мокрые?

— Костя… — прошептала пораженно.

— Это дождь, — прошептал он в ответ. — Прощай, моя милая, нежная девочка.

Слишком пронзительным был этот поцелуй, слишком влажной кожей они соприкасались, сваливая все на дождь, который безразлично барабанил об навес.

Костя оторвался от нее и прерывисто выдохнул. Оля цеплялась за его пальцы. Он бережно повернул ее руки ладонями вверх и поцеловал. Потом резко развернулся и пошел к машине. Не оглядываясь.

Оля стояла, опустив руки, и смотрела, как он садится за руль. И лишь когда дверца захлопнулась, заработал двигатель, и автомобиль тронулся с места, только тогда она поняла, что вот сейчас, в эту секунду Аверин ее окончательно отпустил.

Глава 13

Два дня Ольга вообще не выходила из дома. Тело и мозг погрузились в состояние, которое до сих пор было ей незнакомо. Онемение? Оцепенение? Каталепсия? Она наблюдала за собой словно со стороны, и это казалось даже забавным.

Пыталась проанализировать свои чувства и вновь потерпела сокрушительное фиаско. «Разбитое сердце» звучало слишком пафосно, «бросил любовник» — слишком оскорбительно. Да и не были они с Авериным любовниками, кем угодно, только не любовниками. И не потому, что не было желания. Времени не хватило. Прав был Костя насчет точек пересечения, абсолютно прав.

Только от осознания этого легче не становилось. На грудь словно камень положили, он давил и мешал дышать. Глаза горели, будто в них насыпали песка, а уснуть не получалось. И только на вторые сутки, когда сморил сон, ей снился всякий бред, будто она бежит, выбивается из сил, передвигая ватными, бесчувственными ногами, вот только бежать не получается.

Когда прозвенел будильник, Оля даже обрадовалась. Работа — лучшая возможность разгрузить голову и, может быть, хоть немного ослабить давящее чувство в груди.

Она включила телефон, где-то в глубине очень тайно надеясь увидеть пускай даже самое простенькое послание. И сама же над собой посмеялась, обнаружив только несколько сообщений от Данки, от подруг, от Антона и целую кучу спама в группах и пабликах.

Аверин и раньше не писал, не звонил и не присылал сердечки с чашками кофе по утрам. Так чего она ждет?

«Но он никогда ТАК не прощался…»

Ольга заварила кофе и прижалась лбом к холодному стеклу. Да, не прощался. Это она с ним прощалась, может потому сейчас особенно горько? И это не сердце саднит в груди, а всего лишь щиплет уязвленное самолюбие?

Она даже в зеркало пошла на себя посмотреть.

— Правда, что ли? — хмуро спросила свое отражение. — Тебя развратили деньги и богатые мужчины?

И тяжело вздохнула. Лучше бы это было так, тогда хоть можно было переключить внимание и устроить самобичевание на предмет собственной меркантильности. А на деле даже зацепиться не за что. Костя сказал правду, просто они из разных миров, и никто не виноват в том, что у них ничего не получилось.

Да, можно было закрыть на все глаза и уехать с ним. Быть счастливой, пусть и недолго, отмахиваться от реалий и наслаждаться тем, что есть здесь и сейчас. Но реалии бы все равно настигли, ударив намного сильнее.

Разве есть кто-то в этом мире, кому не хочется взаимных чувств? Ну, может, если это совсем бесчувственные чурбаны. Ольга такой не была, потому не являлась исключением. Но она слишком твердо стояла на земле обеими ногами и понимала, что в лучшем случае у нее были шансы стать «одной из…» Сомнительное удовольствие, если честно.

Заставила себя сделать бутерброд и уселась просматривать сообщения. В чате ОСМД шли ожесточенные бои за вечно засоренную канализацию против вредителей, бросающих в унитазы использованные памперсы и пакеты с картофельными очистками. Дикость какая… Пролистнула, зашла в другой.