Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь (СИ) - Тоцка Тала. Страница 3

Люди вокруг возмущались, делились тем, кто что видел, а Олино сердце снова зашлось в непонятном тревожном предчувствии, как будто сейчас что-то произойдет. Непоправимое. Антон склонился над потерпевшей, проверяя пульс, а Ольга скользнула взглядом дальше и остолбенела.

Рядом с девушкой прямо на асфальте сидела совсем маленькая, на вид младше племяшки Насти, девочка. Она периодически дергала потерпевшую за руку, шептала: «Мама! Мамочка!» — и смотрела на окружившую их толпу полными страха глазами.

Черными. Под черными вразлет бровями. Слишком узнаваемо, чтобы Ольга могла ошибиться. Потому что именно такой очень часто, особенно в последнее время, она видела во сне свою дочь. Свою и его.

— Мы пробовали ее уговорить встать, — тихо сказала полная немолодая женщина, проследив за Олиным взглядом, — не дается. Плачет.

Как заколдованная, Ольга подошла ближе и склонилась над девочкой и ее матерью, обогнув Антона. Тот оказывал первую помощь так профессионально, как будто с утра до вечера ходил по улицам и оказывал помощь потерпевшим в ДТП. Вот что значит военный медик!

— Скорая едет, — сказал кто-то в толпе, — и полиция тоже.

Девушка дернулась, глубоко вдохнула несколько раз, будто задыхаясь, и внезапно открыла глаза. Обвела окруживших ее людей мутным взглядом и схватила Ольгу за руку. Не Антона, а Олю!

— Помогите, — прошептала она, силясь подняться, — найдите его, умоляю!

— Кого? — переспросил Антон, а у Оли заныло в груди, но еще где-то в самой глубине теплилась крохотная надежда. Которая тут же рассыпалась пылью, стоило потерпевшей снова заговорить.

— Аверина… Костю… — она хотела еще что-то сказать, но дернулась и потеряла сознание.

Сирены неотложки и полицейского патруля завыли одновременно. Ольга в изнеможении присела возле малышки на корточки, ноги отказывались ее держать категорически.

— Как тебя зовут? — спросила тихо.

Девочка подняла длинные черные ресницы, и с Олей окончательно распрощались даже самые микроскопические крупинки надежды. Сходство девочки с Авериным было поразительным.

— Аня.

— Анечка, — она протянула руки, приказывая пальцам не трястись. Но пальцы отказывались подчиняться еще сильнее, чем ноги, — а я Оля. Я тоже врач, как и Антон. Не сиди на асфальте, Анюта, ты простудишься. Маму вылечат в больнице, но, если ты заболеешь, она расстроится.

«А твой папа меня вообще убьет за то, что я о тебе не позаботилась».

Девочка доверчиво к ней потянулась, хлопнула ресницами и заплакала, обняв Ольгу за шею, а у нее сердце будто в ошметки разорвалось и по округе разлетелось. И мечты дурацкие. И надежды надуманные. Ему не нужна ее призрачная дочка. У него уже есть своя, настоящая. Похожая на него как две капли воды.

Скорая приехала быстро. Пока Антон объяснялся с коллегами и помогал грузить пострадавшую в машину, Оля держала малышку за руку. Но когда медсестра подошла, чтобы забрать девочку, та вдруг обхватила Олины ноги и заплакала так горько, что у нее все внутри перевернулось.

— Анечка, тебе надо поехать в больницу с мамой, тебя должен осмотреть доктор… Айболит! — нашлась Оля. — Ты знаешь, кто такой доктор Айболит?

Но Анютка продолжала плакать, вцепившись ей в ноги, и тогда она сказала решительно:

— Я тоже поеду.

— Но, Оля, — растерянно проговорил Антон, — а как же… Как же наше свидание? Я столько ждал, — добавил он уже тише.

Ольга посмотрела на плачущего ребенка, подняла ее на руки и, ничего не ответив, пошла к машине. Голубых сунул руки в карманы пальто и с сердитым видом зашагал прочь.

В детском отделении Анюта цепко держалась за Олину руку. С горем пополам получилось оторвать от себя ребенка, чтобы ей сделали рентген. Ожидая перед дверью в рентген-кабинет, Оля пересилила себя и зашла в мессенджер.

Последний раз Аверин был в сети неделю назад. Нажала на вызов — ни ответа, ни привета. Выбрала несколько фото девочки, которые успела сделать в коридоре и замерла. Отправлять, не отправлять?

О том, что мать Ани просила найти Аверина, слышали только они с Голубых. Оля очень надеялась, что девушка выживет — как сказал Антон, у нее могут быть повреждения внутренних органов. Надо заглянуть потом в травматологию, выяснить, как она, как ее зовут, возможно, придется пообщаться с полицейскими…

Полиция! Дядя Сережа! Как она сразу не подумала? Открыла телефонную книгу и боковым зрением заметила знакомое пальто.

— У нее болевой шок от перелома ключицы, — Антон сел рядом, и Оля удивленно развернулась всем корпусом.

— Антон! Откуда ты взялся?

— За вами поехал, не мог же я там машину бросить. Сразу спросил, куда их повезут, они в городскую хотели, но я договорился, чтобы в нашу травматологию отвезли. Меня провели в отделение, я дождался осмотра. Ее Юлией зовут, документы в курточке были. Там уже менты набежали, я и спустился в детский травмпункт. Оля… — Теперь он повернулся и посмотрел ей в глаза. — Кто такой Аверин?

У нее, наверное, даже ладони покраснели.

«А в самом деле, кто?»

— Аверин? — она сделала круглые глаза, чувствуя себя круглой дурой. — С чего ты решил, что я его знаю?

— Я тебя никогда такой не видел, — Антон отвернулся и уставился в стенку. — Будто батарейку выключили. Очень… очень странно для тебя, ты всегда такая живая, я всегда тобой любуюсь. Настоящий энерджайзер!

— Какой там энерджайзер, — пробормотала она, — придумаешь тоже…

— Так кто он, Оля? — требовательно спросил Антон. Она вздохнула.

— Один знакомый. Дальний. Он помогал моей сестре проводить расследование.

— Частный сыщик, что ли?

— Почти.

Оля понятия не имела, как охарактеризовать род деятельности Аверина. Зато свое собственное местонахождение в системе координат его ценностей и привязанностей теперь могла оценить гораздо точнее, чем какой-то час назад. Оба значения однозначно с отрицательным знаком.

— Эта Юлия тебе кто? — продолжал допытываться Голубых. Здесь даже врать не пришлось.

— Никто, — честно ответила Ольга.

— Так почему ты тогда поехала с ребенком в больницу? Я подумал, что ты их знаешь.

— Ну кто-то же должен был с ней поехать, — резонно заметила Оля, и Антон не нашел, что ответить.

Открылась дверь, девочка выбежала из кабинета и снова вцепилась в Олю. Они переглянулись с медсестрой, которая привела их сюда из приемного покоя. Медсестра попыталась взять девочку за руку, но та прижалась к Ольге, и у нее не хватило твердости оттолкнуть ребенка.

— Пойдем, я отведу тебя к доктору Айболиту, — сдалась она, делая знак медсестре. — Но дальше меня не пустят, тебе нужно будет поужинать и пойти в палату.

В приемном покое Анечку осмотрели, ребенок оказался здоров, но, когда пришло время идти в отделение, девочка снова стала плакать. Оле всегда было жаль племянников, когда они плакали, даже если сестра их заслуженно наказывала. Но сейчас спокойно смотреть на неподдельное детское горе не было никаких сил.

— Антон! — жалобно посмотрела она на Голубых.

Тот нахмурился, достал телефон и набрал Славского. Славский еще кому-то позвонил, в общем, Оле выдали халат, бахилы, и она повела малышку в детское отделение.

Ей удалось даже уговорить Анютку поужинать, правда, пришлось придумать целую историю про голодных зайчиков, которые больше всего на свете любят молочную овсяную кашу. Девочка смотрела на нее знакомыми до боли черными глазами, хлопала длинными черными ресницами, и Оля чувствовала, как внутри нее разгорается настоящая ярость.

Она чужая, посторонняя, и то малышке не так одиноко. А если бы рядом с ребенком был отец, девочка бы так не боялась. И еще было очень жаль разбитых на мелкие осколки иллюзий.

Оля даже сказку не успела дорассказать, как Анечка уснула, держась за ее руку. Некоторое время посидела, глядя на девочку и изумляясь сверхдоминантным отцовским генам. Осторожно высвободила руку, достала телефон.

Выбрала два фото и нашла нужный контакт. Не в сети. Ничего, когда-то же он там появится? Глубоко вдохнула и нажала «Отправить».