Крестовый поход (СИ) - Куницына Лариса. Страница 114

— Да, и в воскрешение из мёртвых, если цель жизни не достигнута.

— А я не верил. Но самое интересное, что теперь этот де Мариньи преследует нас, словно опять намерен помешать нашим планам. Он здесь, прилетел на баркентине землян.

— Правда? — вздёрнул бровь Адамович. — А я-то думал, что нужно здесь поисково-спасательному звездолёту. Мне пришлось в некоторой спешке покинуть миссию, потому что туда прибыл врач с баркентины. Он тоже госпитальер. Я стараюсь не ссориться с землянами, но Инспекция вечно придирается к моим документам.

За разговорами они вышли в огромный ангар. У Анджея не было времени осмотреть его, но он чрезвычайно вежливо поприветствовал стоявших у входа рыцарей, отпустил комплимент по поводу качества меча, рукоятка которого виднелась из ножен начальника караула, а заодно запомнил его имя, названное генералом.

Пока они шли по огромному звездолёту, он мысленно сверялся с тем планом, который составил благодаря воспоминаниям и ментографиям Кирилла, и в очередной раз, с удовольствием, убедился в его великолепной памяти и точности донесений.

Но когда он оказался перед дверями небольшого ангара, всё это вылетело у него из головы. Он остановился, чувствуя приятное волнение, словно сейчас ему предстояло увидеть кого-то очень близкого и дорогого, кого он уже не чаял увидеть в этой жизни.

«Полонез» был построен на Земле по проекту его двоюродного брата Виктора. Витька работал ГИПом в КБ имени Хруничева и месяцами корпел над чертежами или носился с пилотами-испытателями по трассам полигона за пределами солнечной системы.

В ту памятную ночь они сидели на берегу бурного Терека, впитывая тепло нагретых гор, и Игорь раскрыл брату свою затаённую мечту. Взахлеб, едва не со слезами, едва не в стихах, он изливал ему свою тоску по серебряному коню, который, как верный Бурко, носил бы его по далеким и опасным путям внеземелья, защищая от лазерных залпов врага, унося огненной птицей от погони, отзываясь не просто на свист, но даже на стон. Наверно, тогда ему ударило в голову молодое вино, но Витька внимательно слушал эту песню, этот плачь души, понимающе и сочувственно кивая. А потом пустился в расспросы, как Игорь видит этого своего космического Бурко? Какой размер, аэродинамика, двигатель, защита, салон, подсобки. Какое оборудование он поставил бы. И Игорь, изнывая от благодарности за понимание, пустился в мечты, не сдерживая фантазию. Витька поддерживал разговор, выспрашивая подробности, и изредка делая замечания насчёт целесообразности и удобства той или иной детали игоревых мечтаний. А тот уже нёсся над землей в уютном салоне своего крылатого скакуна, почти физически ощущая скорость и энергию, окружавшую его.

Ночь закончилась, хмель прошёл. Возвращаясь в станицу, они оба смеялись над фантазиями, вдруг вырвавшимися из рационального мозга космического суперагента. Игорь был благодарен брату и за эту ночь, и за понимание, и за свои фантазии. А после улетел на очередное задание и забыл.

Но через год, когда он снова объявился на Земле, Витька вдруг потащил его к себе на завод. Он водил его по высоким, звенящим светом и пространством цехам, показывал изысканные станы и эстакады в серебре, тонкие и изящные манипуляторы сверхточных роботов-сборщиков, почти готовые агрегаты, от сложной начинки которых рябило в глазах. Он с гордостью рассказывал о работе, о проектах и планах. И Игорь, с тем же вниманием, что и брат когда-то, слушал эту песнь, вырывавшуюся из Витькиной души. И, наконец, они зашли в небольшой ангар, где тот уже молча подошёл к закинутой белым технологическим полотном машине и сдёрнул его. Полотно съехало на пол, и Игорь увидел это чудо, светлый, лёгкий, чарующе прекрасный катерок, словно покрытый зимней изморозью серебряного покрытия.

— Это моя лебединая песня, Игорёк, — признался Витька вполголоса. — Знаешь, я всё вспоминал тот наш ночной разговор у Терека, и твой Бурко носился у меня над головой, постоянно выстукивая копытами какую-то мелодию, которая складывалась в форму, цифры, слова. Он жизни мне не давал, пока я не достал планшет и не начал писать и рисовать то, что он мне настучал своими точёными копытами. Я за месяц сочинил проект. Работал по ночам, знал: пока не сделаю, покоя мне не будет. Потом сделал и показал ребятам. Они сказали, что это нельзя так оставить. Это надо сделать. И мы сделали. Мне кажется, получилось. Не просто одноместный катер. Это мелодия. Вот только какая?

Игорь обошёл вокруг катера, любуясь плавными и возвышенными линиями корпуса, стремительным очерком веерных дюз, отважным всплеском радужного купола кабины.

— Это полонез, Витя, — уверенно проговорил он. — Чувствуешь, как он звучит? Гордо, уверенно, размеренно, и в каждой линии динамика, движение, полёт. Его мощь — это мощь струнных, его изящество — это изящество общего аккорда. Его красота — это знамя свободы. Это «Полонез».

— Значит, так тому и быть? — кивнул Виктор и любовно погладил боковую плоскость крыла. — Ты ему имя дал, тебе и летать. Забирай.

Игорь изумлённо смотрел на брата. Тот рассмеялся.

— Мы ж для тебя его делали! — воскликнул он. — Я ж на всех тусовках, едва подзаправлюсь, начинаю хвастаться, какой у меня брат, красавец, герой, орденоносец, и вообще, настоящий казак. Где служишь, не говорю, но и без того ты у нас в КБ уже личность легендарная. Я и проект когда ребятам показывал, сразу сказал, делаю для брата. Они сочли его достойным твоего внимания. Так что забирай свой «Полонез», братишка, и лёгких тебе путей!

Теперь он ходил по маленькому ангару, с нежностью лаская ладонями серебристую, покрытую морозным узором обшивку катера. Глаза его любовно скользили по чистым плоскостям корпуса, возвышенной и изящной линии прозрачно-радужного колпака кабины. Он что-то нашёптывал своему нашедшемуся другу и улыбался, чувствуя под пальцами счастливое ответное тепло.

Бризар с улыбкой смотрел на него.

— Откуда он у вас, пан Адамович? — спросил он.

— Мне подарил его брат, — ответил Анджей.

— Ваш брат живёт на Земле?

Анджей удивлённо взглянул на генерала. Тот проницательно смотрел на него.

— Этот катер построен на Земле, — пояснил Бризар. — Я сразу это понял, лишь увидел его. Причём, не просто на Земле, а в одном из лучших ракетостроительных комплексов, обеспечивающих звездолётами Объединённый космофлот планеты. Это изделие не частной компании и не серийная маломерка. Это, безусловно, уникальная разработка и безупречное исполнение. И эта птичка именно с Земли, об этом говорит всё: материалы, агрегаты, качество сборки, кстати, ручной, дизайн, кабина, панель управления. Я уж не говорю о трёхсигментном двигателе — это ноу-хау применяется только на Земле и только последние несколько лет. Кстати, на баркентине, стоящей неподалёку, установлен подобный, но, естественно, побольше. А этот способ обработки поверхности, — он подошёл к катеру и провёл пальцем по обшивке. — Эти морозные узоры. Говорят, такие же бывают зимой на окнах. Это делают только на Земле и только на старых российских заводах, которые одинаково трепетно относятся, как к техническому, так и к эстетическому совершенству своих творений. И очень любят добавлять детали национального колорита, как, например, изображение трёх белых коней на том лаковом панно, что украшает стену каюты.

— Вы специалист, — с улыбкой заметил Анджей, открывая дверь салона. Заглянув, он помрачнел. — Что за хлев устроил здесь этот скот?

— Я прикажу всё убрать, почистить и вынести его вещи, — пообещал Бризар. — Я действительно, специалист. Инженер. Я учился на Пелларе, но очень хорошо знаю земное космолётостроение, потому что оно считается одним из лучших в этом районе Галактики. Мне нравятся их простые, изящные и чрезвычайно эффективные решения сложнейших технических задач. А разнообразие и постоянное совершенствование форм звездолётов просто приводит в восторг. Так ваш брат русский?

— Он поляк, как и я, — улыбнулся Анджей. — Он не живёт на Земле, но сотрудничает с некоторыми корпорациями гражданского Правительства. Вполне официально. И этот катер, действительно, сделан по заказу в одном из КБ в России. Но не рассказывайте никому об этом.