Ботаничка (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна. Страница 13

Анна остановилась перед дверью с красным крестом, аккуратно постучала и потянула ручку. Дверь оказалась не заперта.

— Здравствуйте.

За столом обычного беленького кабинета сидела женщина в медицинском халате и смотрела в микроскоп.

— Я вас вчера ждала, — подняла она очень спокойное породистое лицо.

— Почему? — оторопела Анна.

— Купаться в нашем озере, да еще в компании с этими категорически не рекомендуется.

— Почему? Кто такие «эти»? Я тоже…

— У вас на пальце очень интересное колечко. Вам можно купаться хоть в озере с русалками, хоть в болоте с мавками, хоть в навьем омуте. Вас не тронут.

Анна тупо уставилась на собственную руку. Какие русалки и болота? Они тут с ума все посходили?

— Тут все сумасшедшие? — тихо спросила она у флегматичной докторши.

— Не переживайте так, скоро привыкните. Что с девчонкой?

— Температура.

Даша перечислила все, что давала Ксении. Доктор кивала на каждое слово, дослушала, открыла тумбочку и достала пучок сухой сизоватой травы с мелкими закрученными листиками, отделила пару былинок, взяла чистый лист бумаги и аккуратно завернула.

— На стакан кипятка. Пусть постоит на лунном свету до утра. Сегодня как раз полнолуние. Повезло вашей помощнице. Утром будете давать по чайной ложке каждый час, может и пронесет.

— В каком смысле?

— В прямом — жива останется.

— Я не стану давать ей вашу отраву! Это профанация. Девочка в тяжелом состоянии, а вы…

— А я знаю, как ей помочь. Вы же вообще ничего не знаете, и знать не хотите. По сторонам-то посмотрите хотя бы. Вы, что не догадываетесь, куда попали?

— Нет, — тихо отозвалась Анна, опускаясь на стул для посетителей.

Лицо доктора ей вдруг показалось очень старым. Вокруг сухих синюшных губ залегли морщины. Темно серые глаза смотрели мимо. Она как будто решала что-то про себя.

— Вы заметили, что тут никто не здоровается? — спросила врач после длинной паузы.

— Да.

— Никогда не знаешь, кто перед тобой: человек или кто-то из Этих.

— Из каких?! — взвилась Анна.

— Не кричите. Называть их не стоит, тут же явятся. Ничего они вам не сделают, да только лишний раз встречаться с ними ни к чему. Некоторые из них могут принять вид обычного человека. Поздороваешься с таким, а он потянет за слово, как за ниточку и утащить твое здоровье. На солнце они слабеют, могут прилепиться только при тактильном контакте. Зато ночью они тут полные хозяева. По ночам жилище покидать не рекомендуется. Больше ничего сказать не могу. Мне жить позволяют, пока я молчу. А вас просто жаль.

Назад Анна бежала, шарахаясь от каждой тени. У колодца никого не оказалось. За памятным заборчиком из жердей кто-то копошился. Анна прибавила шагу, вспомнив, как к ней потянулась девочка.

Кто такие «Эти»? Доктор в изоляции досиделась до шизофрении, и Анна туда же? Сумасшедшие стараются затянуть в свой круг как можно больше народу, чтобы заразить собственной паранойей. Паранойя заразна не хуже туберкулеза. Следует остановиться, оглядеться, а не лететь будто на пожар. Мокрое от пота платье уже прилипло к бокам. Неловко, если встретится кто-нибудь по дороге. Что о ней подумают?

Почти в самом конце в улицу впадала невнятная тропинка, с обеих сторон отороченная короткой зеленой травкой. Анна краем глаза зацепила человеческую фигуру. К ней приближался невысокий бледный мужчина. Следом, периодически нагоняя и шаркаясь об ногу как собака, бежал розовый кабанчик. Брюхо у кабана оказалось распорото, края раны полоскались как полы расстегнутой куртки.

— Вы не бойтесь, — крикнул мужчина Анне. — Мы только в магазин. Лимонаду возьмем и обратно.

Неизвестно, что бы с ней стало, подойди мужчина со своим спутником ближе. Но они свернули и направились в другую сторону. Кабанчик изредка похрюкивал набегу.

На холм Анна поднималась медленно, будто перед этим пробежала марафон. Ноги едва держали. Делянка? Подсобное хозяйство? Она завтра же уйдет отсюда. Пешком? Да хоть ползком, только подальше от выпотрошенных домашних животных и их не совсем живых хозяев. Уже, подойдя к воротам, Анна оглянулась. Она помнила единственный въезд в деревню, от него продолжалась центральная улица, перепутанная мелкими переулками, но никаких других дорог, кроме бетонной тропинки, по которой она только что поднималась, не увидела. Даже намека на колею, даже примятой травы. Дорога, по которой они катили от вертолетной площадки, так заросла, что отыскать ее среди поднявшейся травы стало невозможно.

Ксюха металась в бреду. Анна ее полностью раздела, ужаснувшись жуткой худобе. На берегу в купальнике девушка выглядела просто стройной, а за прошедшие сутки будто истаяла. Ребра выпирали, вот-вот порвут сухую горячую кожу. Обтирание уксусом чуть сбило жар, но в себя Ксения так и не пришла. Анна вскипятила воду, вытряхнула туда сизые былинки, и поставила стакан на подоконник собственной спальни.

Надо было чем-то себя занять. Если она останавливалась хоть на минуту, тут же наваливался ужас. Она ушла в лабораторию и там до глубокой ночи перепроверяла свежие образцы. Сверилась с предыдущими результатами и записями — ничего нового.

Спать она пошла около трех часов, приняла душ, переоделась в светлую легкую пижамку и уже выключила свет, когда в окно влетел камешек.

Дедок в клетчатой безрукавке плакал. Рядом стояла Полина, придерживая левой рукой, неестественно искривленную правую. Девочка застыла, только слезы ползли по щекам. Полнолуние, света хватало, чтобы рассмотреть все в мельчайших подробностях.

— Помоги, — запричитал дед. — Лекарка пропала. Внучка моя… рука у нее.

Девочка покачнулась. Дед успел подхватить. Поломанная рука мотнулась будто тряпичная. Анна заметалась по комнате, схватила халат, начала шарить по карманам, не нашла ключ-карту, кинулась искать в сумке и натолкнулась на очки, которые следовало надевать в темное время суток. У нас что? Ночь! От того, что нацепила на нос допотопные окуляры в круглой железной оправе, ничего не изменилось, четкости, во всяком случае, не прибавилось. А тут и карта нашлась.

— Заходите! — крикнула Анна, подбежав к окну, и осеклась.

Вместо буколического старичка под окном топтался сутулый, поросший диким волосом урод, голову которого покрывали зеленые шишки. Урод послюнил палец и провел по щекам. Влажные дорожки тут же заструились ручейками. У девочки от прежнего облика остались только огромные серые глаза с пушистыми ресницами. Из-под верхней губы вылезли два клыка. Волосы на голове превратились в колючую поросль. Ребенок, или что оно там было, улыбнулся. Нижние клыки приходились к верхним, как у хищника.

— Внучка… рука у нее, — продолжал надрываться волосатый монстр.

— Не ори, дед. Она нас видит, — остановила его бывшая девочка, вскинула поломанную руку, и та с винтовочным клацаньем встала на место.

— У, сука! — рявкнул дед, подхватил камень и запустил в окно.

Анна отскочила, каким-то чудом успев подхватить стакан с настоем. Камень чиркнул по стеклу, упал на пол и разлетелся фонтаном зеленых искр. Только тут она почувствовала, что кольцо нагрелось и пульсирует. Камень светился.

А за окном уже никого не было. Анна поставила стакан с настоем на тумбочку у кровати, опустилась на пол и на четвереньках поползла в угол комнаты.

Она так сидела в детстве, когда дома полыхал скандал. Если зажать уши руками, почти ничего не слышно. Если закрыть глаза…

Они стояли и кривлялись: выйди к нам, ну, выйди! Анна давила на глаза пока под веками не поплыли оранжевые круги. Заломило глазные яблоки, но жуткая парочка пропала.

Уйти пешком, хоть по лесу, хоть по болоту — только отсюда! Завтра же на рассвете! Она дойдет. Доктор сказала, что у нее на пальце оберег. Ее не тронут. Она найдет дорогу! Найдет, чего бы ей это ни стоило.

Громко застонала Ксюха. Анна не шелохнулась. Ее сковало жутью, превратило в кокон из нервов, пошевелись, они начнут сочиться кровью, пока вся не вытечет.

Ксюха застонала еще раз — слабее, будто на пределе дыхания. И еще — едва слышно.