Что мужчины думают о сексе - Мэйсон Марк. Страница 19
Его ответ был мгновенным: «Низость за низость не есть низость».
С этим трудно спорить. Я воспринял это как напоминание о том, что не следует искушать судьбу.
А что сегодня Клара? Ну, если внешне, на ней была темно-красная юбка. Чуть длиннее, чем остальные, она охватывала ее бедра очень даже плотно, отчего мой пульс участился. Что говорит о том, какие чувства она у меня вызывает. Далеко не все, но кое-что говорит. Остальное связано не с антропометрическими данными: объем груди, талии и бедер, а с грезами, - вот почему я боюсь вам об этом рассказывать. Могу показаться придурком. Например, одна из грез - о наших поцелуях, очень нежных, на ступенях Британского музея. Не знаю, почему именно там - просто в мечтах мне пригрезилось… Я же говорил вам, что покажусь придурком.
5 мая, среда
22 ч. 55 мин.
Что вы думали, читая мою писанину про Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом? Я спрашиваю просто потому, что сам сегодня вечером пробежался по ней, и мне вспомнилась услышанная где-то история.
Она касается Олдоса Хаксли. Однажды ночью он совершенно неожиданно проснулся с абсолютной и полной убежденностью, что только что во сне ему открылась основополагающая истина Вселенной.
Взяв блокнот у кровати, он быстренько записал ее и снова уснул. А утром прочел написанное:
Хигамус хогамус,
Женщина - моногамус,
Хогамус хигамус,
Мужчина - полигамус.
Надеюсь вы заметили, нет никакого объяснения того, чем именно различаются два пола. Просто утверждение, что различаются. Никаких указаний, например, на мужскую склонность к распущенности - врожденную или приобретенную, или черт знает какую еще. Это и моя точка зрения. Читая о том, как мы с Тимом устроили гонку, я не мог отвязаться от вопроса: что позволяет нам вести себя подобным образом? Почему мужчины таковы, когда дело касается секса? Но если стихи Хаксли - ключевая вселенская истина, то сам факт явления их во сне подтверждает недоступность ее человеческому разуму. Надеюсь, Богу она доступна, тогда, возможно, я мог бы предпринять кое-какие шаги к фундаментальному изменению этой стороны моей натуры - вместо того чтобы все время обуздывать ее и бороться с последствиями.
6 мая, четверг
15 ч. 40 мин.
Снова насмешки со стороны моего соперника насчет того, что без К и Л к выходным от А не будет никакого толку. В форме таблички на моем рабочем столе: «Как Лопоухий Клоун Лажанулся на Красивой Лжи». Я проигнорировал. Меня утешило лишь то, что «на» не вписывается в акроним.
18 ч. 50 мин.
Когда я ехал домой в метро, мне вдруг показалось, что какая-то девушка строит мне глазки. Но три обстоятельства убедили меня, что это не так:
1) Мое раздражение оттого, что Тим справился с К и Л, а я нет, вызывает у меня отчаяние и лишает малейших надежд, что кому-то (хоть кому-то) я понравлюсь.
2) Это отчаяние, вероятно, усиливается тем, что поезд остановился на станции «Ковент-Гарден», а первая буква этого названия…
3) На станции «Грин-Парк» вошел ее парень, - я никогда не видел такого страстного поцелуя.
Хотел вам сказать, что меня это не волнует. Но не скажу, потому что это не так.
8 мая, суббота
15 ч. 40 мин.
В преддверии относительно раннего отлета утром, мы с Тимом могли бы пораньше покинуть пятничную попойку после работы. Но он не хотел уходить без меня, так как это предполагало отказ от качественного издевательства. Весь вечер он повторял одну фразу: «Куда летим!», которую все понимали, хотя и не догадывались о ее истинном смысле. Это лишь усиливало мои муки, что, в свою очередь, усиливало решимость не уходить раньше него, - это бы показало, что его насмешки достигли цели.
И в результате мы остались, когда все уже ушли. Вечер начали в полном составе (с одним исключением - традиционно отсутствующая по-прежнему отсутствовала), но к десяти остался лишь костяк: я, Тим, Джеймс и Люси. Наевшись спагетти, мы направились в «Кувшин и пианино» на Дин-стрит, готовые ко второму акту попойки.
Первый раунд оплачивал я.
- Три бутылки «Бек» и белого вина, пожалуйста, - сказал я, когда (наконец) сумел привлечь к себе внимание.
- Сколько с вами друзей? - спросила девушка за стойкой.
Зачем ей это знать?
- Простите?
- Я спрашиваю, сколько с вами друзей? На сколько человек вы берете?
Лет двадцати пяти, с длинными русыми волосами, убранными со лба и висков, и ярко-зелеными глазами на овальном лице. Никакого намека на заинтересованность.
- Ну, трое.
- Три бутылки «Бек» и белое вино, - проговорила она, загибая пальцы. - Это четыре. А мне?
Черт возьми. Ее лицо по-прежнему хранило полную невозмутимость, но слова не оставляли сомнений. Девушка просила меня угостить ее. Моей первой реакцией было желание рассмеяться. Я часто делаю так, когда не знаю, что сказать. Если основательно покопаться, то, возможно, это дает мне время подумать, но вообще-то я просто нервный. Взмахом руки я указал на ряд бутылок у нее за спиной:
- Только прикажите!
Мне понравился (и до сих пор нравится) мой жест. Не только слова, но и то, как мне удалось их произнести, а именно - с невозмутимым выражением лица, почти таким же уверенным, как у нее.
- Мне нужно подумать, пока обслужу других, - сказала девушка, двинувшись к холодильнику с пивом.
Теперь, когда я прошел начальный тест, не выставив себя идиотом, я расслабился. Эта девушка заигрывала со мной. Последней, кто делал это до Сары, была… Гм, у вас под рукой дневник за последние пять лет? Не помню; думая в последнее время о Кубке Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом, а на самом деле о самой Кларе Джордан, я был, наверное, слишком потрясен, чтобы осмыслить это.
- Вот, что вы просили, - сказала девушка, поставив бутылки передо мной. - Тринадцать фунтов семьдесят пенсов, пожалуйста.
- А как же вы? - спросил я в некотором замешательстве и уже не так уверенно (рано или поздно, со мной обычно это случается).
- Я учла это, - ответила она, - но нам не позволено пить на работе, так что я выпью позже.
И тут впервые позволила себе улыбнуться. Это придало мне уверенности, что, несмотря на мою последнюю реплику, она не утратила ко мне интереса. Я протянул двадцатипятифунтовую бумажку, которую она с благодарностью приняла - достаточно проворно, чтобы не заметить, как дрожала моя рука, - и вскоре вернулась со сдачей.
- Кстати, меня зовут Роб.
- Джулия, - улыбнулась она.
- Сколько бутылок вы отложили на потом? Она посмотрела мне прямо в глаза.
- Всего одну.
Еще один удар по нервам. Я решил начать немного менее напряженную беседу и сказал:
- Давно вы тут работаете? - нейтрально до банальности, но Джулия вроде не возражала.
Она сказала, что три месяца, а потом спросила, где работаю я, и пару минут мы обменивались информацией о себе, что меня немного успокоило. Впрочем, вскоре ей пришлось вернуться к работе. Довольный собой и отметив, что возникла ситуация, продвигающая дело с Кубком Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом, я вернулся к остальным.
- Где тебя носит? - спросил Тим, когда я растолкал сдвинутые ими кресла.
- Извини, - ответил я, выставляя бутылки и садясь рядом с ним. - Заболтался с девушкой за стойкой.
- Правда? - ухмыльнулась Люси, уютно прислонившись к Джеймсу. Тим, я чувствовал, забеспокоился.
- Да, - ответил я намеренно лукавым тоном. - Просто мило поболтали, и все.
Правильно, Роб, - рассмеялся Джеймс.
Я изобразил улыбку. У Тима, я не сомневался, к этому времени вспыхнул сигнал тревоги, но пришла его очередь прятаться за фасадом безразличия.