Ненавижу тебя (СИ) - Шварц Анна. Страница 16

— Ты прикинь, она поваров даже не сменила, — шепчет мне Оля на ухо, и я с грустью думаю, что мне, кажется, придется вскоре искать новое место. Мы долго не проживем с таким руководителем. Регина, тем временем, цокает каблуками и осматривает наш новый интерьер.

— Нормально, — выдает она, — Суши уже не в моде. Давно думала поменять концепцию.

— Видимо, думала с тех пор, как при разводе отжала этот ресторан у бывшего мужа, — тихо хихикает Амина.

— Ладно, девочки, на сегодня все свободны, — в толпе девчонок я слышу ликование, но следующая фраза обламывает его резко и бескомпромиссно, — завтра жду вас всех с утра. Сюда привезут караоке, будем ставить и настраивать. И столики двигать.

— Боже… — выдыхает Оля, — мозги себе подвигай, дура…

Девочки с недовольными лицами расходятся. Амина берет меня под локоток, разворачивает к выходу и закатывает глаза, что-то сказав одними губами. Похоже, матное.

— Бизнес-леди недоделанная… караоке настраивать ей… столики двигать, — ругается девушка, пока мы идем на улицу, — я завтра не приду, пусть сама тут все двигает. Тебя подкинуть до дома, Насть?

— Не заморачивайся. Можешь просто одолжить на такси? Я деньги сегодня забыла, завтра отдам.

Амина пожимает плечами, запускает ручку в сумочку и достает пятьсот рублей, протягивая мне.

— Не парься. Потом сочтемся.

— Спасибо, Амин.

Она улыбается мне и тянет дверь, с улицы в лицо врывается свежий воздух, и первое, что я вижу — тот самый Мерседес в каком-то там обвесе на парковке, который подпирает своей задницей Элиас.

Я прирастаю от неожиданности к полу. Откуда, мать его, он узнал, что я уже закончила работать? В этот момент дверь закрывается, пока я рассматриваю его самоуверенное лицо с кривой ухмылкой, и пронзительный взгляд, направленный именно на меня. Дверь бьет больно по спине, я лечу вперед, а в голове крутится глупая мысль, что он первый мужчина, который так пялится именно на меня, а не на эффектную Амину рядом. Бах. Блин.

— Ой, Настя! Ты чего?!

— Упала, — бормочу я Амине. Ладошки болят.

— Вот ты даешь! Ты что тормозишь? — Амина помогает мне подняться.

— Никольская, — этот вкрадчивый голос, в котором появились какие-то странные новые нотки, мне скоро сниться уже будет. Слишком уж часто я его слышу. Меня внезапно обнимает за плечи тяжелая рука, и ведет к машине, — сильно ударилась?

— Пока, Насть… — доносится мне в спину хихиканье Амины.

— Бергман, ты куда меня тащишь?!

— На чашечку чего-нибудь где-нибудь. Как и договаривались.

Если бы меня так обнял другой мужчина с такой же эффектной внешностью, я бы, может сейчас наслаждалась этим моментом. Но меня обнимает хренов манипулятор Элиас. Я изо всех сил стараюсь не попасть под власть его больно сильного мужского магнетизма. Поэтому он буквально тащит меня к машине, пока я нервно толкаю его локтем в бок.

— Ты мне сейчас ребра пробьешь, Настя.

— Слушай, Бергман, — я выпутываюсь из его захвата и разворачиваюсь задом к машине. В серых глазах Элиаса плещется готовность внимать мне. А за ней — так себе скрытая ирония, — у меня дома ребенок, которого я почти не вижу. Давай в другой раз, а?

— Я займу у тебя час времени, Настя, — мужчина приподнимает бровь, — если бы не мой звонок — Регина продержала бы вас до вечера.

— Твой?..

— Она ждет меня. В своем ресторане. Точнее… — Элиас издает смешок, — она ждет, когда я окажусь на ней.

— Супер. Проведи время приятно, — от души желаю я, и хлопаю Элиаса по накачанной груди. Мда, Регине сегодня явно будет хорошо. Она еще не знает, насколько огромные тараканы в голове у этого мужика, — не мерзни, Бергман. Иди, согрейся в нежных женских объятиях.

Я собираюсь уже было уйти, как Элиас подается вперед, поставив руки на машину по бокам от меня. Эта махина просто зажимает меня в крохотном пространстве между его телом и тачкой сзади.

Я медленно поднимаю на него взгляд. Мне кажется, или это сероглазое чудовище с каждой встречей становится наглее и настырнее?

— Может, ты погреешь меня в своих нежных женских обьятиях? — интересуется он, поднимая уголок губ в улыбке.

— Тебе хватит часа? — усмехаюсь я, — все так плохо, Элиас?

Он молча смотрит на меня, дернув бровью. Сердце немного ускоряет бег, когда он прикасается задумчиво кончиком языка к губам. Я зависаю на этом моменте, прокручивая в голове разные картинки. Интересно он своим ртом может хорошо только язвить и манипулировать, или еще что-нибудь приятное умеет делать?

Интересно даже проверить. Запретный плод, как известно, сладок.

— Слушай, Бергман, — тихо произношу я, когда он неожиданно медленно наклоняется ко мне, прижимая своими рельефными кубиками к машине. Я без труда могу предсказать, что он собирается сделать. И мне хочется немного оттянуть этот момент, — ммм… а что у тебя в переднем кармане? Мне немного неудобно.

Он ухмыляется и смотрит на мои губы. А я — на его длинные черные ресницы, которые впервые могу рассмотреть так близко.

— Телефон, наверное.

— Слишком уж большое для телефона…

— Ну… тогда банан, Настя.

Кхм.

Эпизод 21. Настя

— У тебя идиотские шутки, Элиас, — врывается у меня шепотом. Между мной и его безумно притягательным лицом остаются считанные миллиметры. Дыхание Элиаса оседает на моем лице. Сердце начинает биться гулко и быстро, словно он выдохнул на меня наркотик.

И останавливается, когда я закрываю глаза, решив ненадолго отдаться на волю судьбы. Думаю, что поцелуй на втором недосвидании — это совсем уж глупо, но такие мысли вспыхивают и рассыпаются, как только наши губы встречаются.

Поцелуй кажется обжигающе горячим, пока холодный ветер треплет мои волосы, забираясь колючками под воротник. Элиас обхватывает мой затылок ладонью, зарываясь пальцами в волосы. От этого по спине будто водопадом стекает горячая волна.

«Слишком уж хорошо, чтобы быть правдой» — бьется в голове мысль. Мой бывший добрый друг Элиас превратился в принца из сказки, внутри которого живет злое чудовище, и мне кажется, что именно оно целуется как настоящий дьявол. Незаметно перехватывет инициативу и медленно увлекает мой язык в сладкий танец.

Дьявол действует без напора — он просто медленно и ласково искушает. Его терпкий вкус с мятными нотками ломает преграду за преградой. Я уже тянусь к нему сама, чтобы почувствовать больше. Сильнее. Чтобы он прижал меня крепче. И он угадывает мое желание. Обнимает свободной рукой и вдавливает в твердое и рельефное тело, а я ощущаю себя перед ним очень маленькой и хрупкой, как принцесса в лапах варвара.

Мне казалось, что только в фильмах люди могут торчать на улице, самозабвенно целуясь, как мы сейчас. Это всегда было неудобно, затекала шея, а легкие требовали перерыва, чтобы немного подышать, но тут все происходит так, как надо. Я дышу Элиасом, и он очень горячий, потому что даже руки перестают зябнуть. Его выдох падает в мои легкие и растекается по венам остро и обжигающе, как кайенский перец. Его руки держат меня так, что я могу провести в объятиях весь день.

Нет, все просто ужасно неправильно, потому что я должна была мысленно поставить галочку «ничего невероятного, очередной поцелуй».

Элиас даже не позволяет оставить его просто поцелуем, прервавшись и поставив на этом точку. Он скользит губами по щеке, царапнув щетиной, пока я ошарашенно распахиваю глаза и смотрю, как облачка пара от моего дыхания туманят мир вокруг. Целует в шею, коснувшись языком самой чувствительной точки возле уха, от которой по коже пробегают маленькие наэлектризованные мурашки. Оставляет обжигающее невидимое клеймо «остановился я здесь, но ты будешь каждый вечер представлять мои поцелуи чуть ниже». Закидывает на будущее крючок в виде непрошенных картин, которые прокручивает мое потрясенное воображение.

Он поднимает голову и я смотрю ему в глаза, которые сейчас такие яркие, будто кто-то расплавил в них серебряную ртуть.