Там, где обитают куклы... (СИ) - Кулецкий Алексей Николаевич. Страница 85

Он раздраженно вымыл грязную пятерню под струей воды, выдавил пасту на щетку, со злостью поставил тюбик в шкаф — «Не дай Бог, куда-нибудь еще дернешься!», — и стал чистить зубы. «Как-то не задается денек с самого начала… Да и рожа не блещет… Просто противогаз!» — он раздраженно показал «фак» своему изображению в зеркале сначала одной рукой, а потом, переложив щетку и немного подумав, показал и другой. «Что ж так голова болит, как будто кто-то мозг держит руками… Вроде и не пили вчера и спать лег рано…» — Том, вымыв щетку, стал усиленно плескать водой в лицо. Холодная вода согнала сон и немного прояснила мозг, но голова все равно была тяжелой. Он закрыл кран, снял с вешалки полотенце и с силой прижал его к лицу.

Вытеревшись, он повернулся к двери и нажал на ручку. Ручка повернулась, но характерного щелчка не последовало. «Да что же это такое!» — Том, в котором начало закипать глухое раздражение от начавшегося непонятно как утра, несколько раз сильно дернул непослушную ручку. Дверь не открывалась. Он пошевелил рукоятку влево-вправо и повернул. Замок щелкнул и дверь открылась, выпуская Тома в полумрак номера.

В номере было тихо. Альберт не проснулся и даже продолжал спать в той же позе, что и до этого. Том немного подумал и снова забрался на кровать и накинул на себя простыню. Сон, вроде бы перебитый холодной водой, снова навалился незаметно. Он провалился в мягкую черноту, в которой не было ровным счетом ничего. До поры до времени.

Лицо Линды появилось словно из ниоткуда. Правая его сторона была словно в тени, а то, что в этой тени угадывалось, напоминало неправильный узор из черточек различной длины и толщины. Словно покрылось сеточкой мелких трещин. «Папа!..» — из-за головы Линды показалось личико Сьюзан. Та же самая красная струйка сбегала у неё из уголка рта… «Папа!.. Папа!..» — лицо дочери стало отдаляться и как бы уходить в даль… «Сью, постой!» — он бросился догонять уходящий образ дочери. Крик рыбьей костью застрял в горле. Том вздрогнул и открыл глаза — «Прошло полтора часа… Ничего себе…»

«Ыыыыы…» — Альберт заворочался и, приподняв голову, уставился на Тома. «Доброе утро, герой — любовник!» — Том постарался отвлечься от видения, ставшего в последнее время навязчивым. «Угу…» — промычал Альберт, протирая руками лицо. «Интересно, те двое тоже проснулись, или спят без задних ног?» — поинтересовался он, больше сам у себя, силясь разглядить на лице «шрамы», оставшиеся от подушки — «Мы же хотели сегодня еще раз прокатиться на тот вулканический остров, как его…, который торчит из залива напротив городка! Совершить небольшое восхождение на его высшую точку! Или то-то изменилось в наших планах?» «Пока нет… Планы остаются в силе. Нужно будет приготовить аппаратуру!» — в голосе Тома не чувствовалось былых желания и уверености.

«Это хорошо…» — Альберт свесил ноги с кровати и теперь, изо всех сил, старался попасть ногами в тапочки. «Вот же… тварь такая!» — Альберт, сдержано зарычав, раздраженно пнул тапок ногой, — «Они, такое впечатление, что не хотят на ноги надеваться и все время уворачиваются!» «Не у меня одного тюбик с сзубной патой пытался под ванну прятаться…» — подумал Том, не без оттенка некоторой злорадности.

Альберт встал с кровати, прошлеппал босыми ногами по полу, поднял отлетевший к противоположной стене тапок и, взяв его в руку, с силой натянул себе на ногу. «Вот сюда! Здесь ты должен быть!» — он пригрозил тапку пальцем. Альберт снова сел на кровать — «Пойду-ка, и я поплескаю в лицо холодной водой… Да и зубья почистить не мешало бы…» Он накинул полотенце на плечо, выдавил на щетину зубной щетки пасту и, по старой привычке, закусив зубами ее ручку, поплелся в душевую. Через некоторое время за дверью зашумела вода и какое-то мычание, похожее на песню, напеваемую сквозь чистку зубов.

«Достал меня этот сон уже…» — пробурчал себе под нос Том, бессильно откинув голову на подушку, воспользовавшись тем, что его никто не слышит — «Нужно бы немного попозже позвонить своим… Пусть проснутся… Что-то не нравится мне все это…» Шум воды за дверью прекратился. Открылась дверь и Альберт шагнул в номер — «Я снова бодр и свеж! И готов на подвиги! Нужно будить этих двоих!» Он потянулся, разминая мышцы после сна.

«Эй!» — внезапно заорал он и со всей силы шлепнул ладонью по стенке между двумя номерами, — «Вы еще там храпите, или встали уже?» Том вздрогнул от неожиданности и вопросительно посмотрел на Альберта — «Что, совсем уже начал с катушек съезжать?». «А!..» — отмахнулся Альберт, от него, как от мухи. «Отстань от нас, противный! Мы будем готовы минут через двадцать!» — ответил ему с «той» стороны, приглушенный перегородкой голос Ральфа. «Толстый, давайте быстрее!» — крикнул он еще раз в стену, сел на свою кровать и стал одеваться.

Они вышли в фойе. Альберт тихонько постучал в дверь соседнего номера. «Хорош барабанить! Мы идем!» — голос Макса был уверенным и бодрым. Открылась дверь и они, с Ральфом показались на пороге. «Кто нас везет в этот раз и на чем?» — зевая поинтересовался Альберт, когда они шли к двери на улицу, — «Черт возьми… Глаза закрываются, хоть веки ко лбу скотчем приклеивай!» «Если ты так сделаешь, то когда закроешь глаза, станешь похожим на шарпея!» — назидательным тоном произнес Ральф, — «Опять всю ночь где-то шлялся, кот помойный?» «Толстый, не где-то, а известно — где!» — Альберт мечтательно закатил глаза и, закусив губу, посмотрел на потолок, — «От помойного кота и слышу!».

«С кем вы там договаривались? С Родриго, или Игнасио?» — не унимался Альберт, зевая чуть ли не поминутно. «С Игнасио пойдем, Родриго, вместе со своим «Осьминогом», уже вторую неделю отирается где-то на севере залива с какими-то отмороженными дайверами из американской Калифорнии! Это ребята из той породы, которые, как средневековые пираты, кроме рома и табака, в рот ничего больше не берут, — «Йо — хо — хо! И бутылка рому…», — вспомнил он слова известной песни. «Они отвалили ему кругленькую сумму, чтобы он их возил по всем злачным, с точки зрения ныряния, местам!» — Макс, видимо, был не очень доволен таким развитием событий и Родриго, вместе с Карло, нравились ему, как компаньоны, гораздо больше внешне неприветливого и замкнутого Игнасио.

«Хотя… вспомните, мы вполне себе симпатично сходили к Алькатрасу на катере Игнасио и вполне прилично поныряли и поужинали под открытым небом! Не вижу никаких проблем!» — Ральф пожал плечами, обернувшись на друзей. «Кстати, как там наш Громила?» — поинтересовался он, — «От него приходили какие-нибудь известия?» «Да… что-то есть…» — Том нажал на экран своего телефона, — «Вот, ночью пришло! — прилетел в Мехико и сидит в зале вылета для пересадки на Лондонский рейс». «Ну, слава Богу! Хоть нормально долетел! Я переживал, что может попросту рухнуть где-нибудь, по дороге до самолета!» — облегченно выдохнул Макс, — «Крепко его медузы зацепили… Видел я, как его на поворотах заносило!» «Да вроде нормально… Наш Громила, фрукт еще тот! Сам еле дышит, но уже прикалываться пробует! Вот человек!» — восхищенно проговорил Ральф.

Они дошли до рыболовного пирса, где стоял белый катер Игнасио. Он сам сидел под навесом на корме и флегматично потягивал пиво из горлышка пузатой бутылки. В этот раз, он был куда приветливее, нежели в первый раз. «Доброе утро!» — поприветствовал его Альберт. «Утро… уже почти день на дворе!» — хмыкнул Игнасио. «Девять утра — это почти день?» — удивился Макс. «Так вы на Солнце посмотрите! Оно уже почти в зените!» — капитан поднял вверх указательный палец, показывая на дневное светило.

«Уважаемые сеньоры, будем грузиться, или так и будем тут, стоять, препираться?» — Игнасио оглядел друзей, — «А… Вас же было больше! С вами же был такой… маленький… Генри, кажется!» «Да, еще недавно нас было больше. Сэр Генри был вынужден досрочно завершить культурную программу и убыл домой…» — Ральф развел руками, — «На прошлой неделе, когда мы купались, он подцепил на себя двух медуз-крестовичков… Пришлсь вызывать доктора…» «Да… досадно, конечно…» — сочувственно произнес капитан, — «Но… что поделаешь, это тропические воды… здесь вообще, масса всего интересного обитает… Бывает и не такое еще… Медузы, это одно из зол… Иногда и акулы на ныряльщиков нападают. Иногда им грустно приходится». Игнасио еще раз отхлебнул пива, с видом знающего жизнь философа, — «Ну что, загрузились? Тогда — отвязываем концы и отходим!»