Гибель «Русалки» - Йерби Фрэнк. Страница 9

– С этим надо что-то делать, – сказал Вэс. – Послать кого-нибудь в Фэроукс за семенами и саженцами. Ваша мать хорошо умеет разводить цветы. Стоит расчистить эти заросли, и двор хоть на что-то будет похож.

Он прошел дальше, слегка приобняв Гая за плечи одной рукой, но, заметив обиду в глазах Тома, почувствовал жалость к старшему сыну. В конце концов, сам мальчишка не был ни в чем виноват. Он давно понял, что Том отставал в развитии во многом из-за его собственного пренебрежения к первенцу. Было отнюдь не справедливо, что с самого рождения ребенка он перенес на него часть досады, которую испытывал по отношению к жене, хотя Том вовсе не был повинен в тех рабских узах, что приковали Вэса к Чэрити, а Вэс Фолкс был прежде всего справедливый человек. И теперь он обнял Тома другой рукой.

Том горделиво распрямился. Так они и шли вокруг дома, мимо птичника, пока не пришли к конюшням. Это были, конечно, не главные конюшни Фэроукса, и в них содержались всего лишь три или четыре клячи, которые по необходимости предоставлялись обычно во владение надсмотрщика. И ничто на Юге так красноречиво не говорило о низком положении надсмотрщика в обществе, чем это. В краю, где о мужчине судили по его знанию лошадей, надсмотрщику давали ездовых животных, чаще всего годных только для живодерни.

Вэс с горечью осознавал это, но он вовсе не собирался позволять кузену обращаться с собой подобным образом. И вот теперь он размышлял, как бы вытребовать приличных лошадей для себя и Гая. Это была мучительная мысль. В конце концов, он добровольно согласился на должность надсмотрщика, столь низкую по своему общественному положению. Сделав это, он как бы отказался от права что-то для себя требовать. Но, черт бы их всех задрал, остался он Фолксом или нет? А кроме того…

Эта земля должна принадлежать ему: он потерял ее по глупости, из-за собственной похоти. Он отказался верить предположению Кэсса, будто Джеральд из эгоистических соображений повлиял на его отца, старого и больного, и подточил его терпение и силы разговорами о бесконечных, связанных с женщинами скандалах, в которых был замешан Вэс. Но теперь мысли об этом начинали преследовать его. Душевный склад и особенности характера Джеральда вполне допускали такую возможность. Даже тогда, когда Эштон Фолкс пригласил своего брата Брайтона (который терпел неудачу во всем, за что ни брался), его хворую жену и болезненного сына в качестве пожизненных гостей в процветающий Фэроукс, маленький Джерри отличался не только открытой ненавистью к Вэсу, но и хитростью, благодаря которой он часто брал верх над более простодушным кузеном.

Вэс отогнал беспокоящую его мысль. В конце концов, ничего этого не докажешь. Да теперь это и не важно. Главное сейчас – начать возвращение назад, к месту под солнцем, которое принадлежало ему по праву…

И тут они услышали треск расщепляемых досок, пронзительное дикое ржание, которое было подобно звуку трубы для Гая, истинного сына своего отца.

Вэс снял руки с сыновних плеч и ринулся вперед. Большой черный жеребец уже наполовину выбрался из стойла. Еще одна атака на загон, и он будет свободен. Негр-конюх с серым от ужаса лицом схватил вилы, чтобы защититься. Один прыжок – и Вэс оказался рядом, оттолкнув его в сторону.

– Масса Вэс, масса Вэс! – Голос негра дрожал. – Не подходите близко, сэр! Это не лошадь, а сущий дьявол! Уже убила одного человека! Боже милосердный, масса Вэс, не подходите близко!

– Все в порядке, Зеб! – улыбнулся Вэс. Его голос дрожал от возбуждения. – Я сумею управиться с ним…

– Нет, сэр, не сможете. Простите, Бога ради, сэр, но никто не может совладать с этим дьяволом. Он сбросил массу Джерри и сломал ему три ребра, и масса Джерри отдал его массе Хентли, последнему надсмотрщику. И в первый же раз, как масса Хентли пытался сесть на него, он сбросил его тоже и сломал ему шею. Пожалуйста, сэр, не надо!

Гай заметил, что жеребец немного успокоился. Веревка болталась на шее животного, ее конец свободно свисал: могучий зверь разорвал ее в первом безумном прыжке.

– Зеб, – сказал Вэс тихо, – подойди с той стороны и убери доски. Только осторожно, чтоб он тебя не услышал…

– Масса Вэс! – взвыл Зеб. – Не могу! Боюсь! До смерти боюсь!

– Я это сделаю, папа! – сказал Гай, шагнув вперед.

– Отлично! – крикнул Вэс возбужденно. – Давай, только осторожно…

Подкравшись бесшумно, по-индейски, шаг за шагом, Гай вытащил первую из оставшихся досок. Больше он ничего сделать не успел. Жеребец мощно прыгнул и, разнеся доски в щепы, вырвался наружу.

Гай увидел, как отец схватил веревку и прыгнул, нет, даже не прыгнул – это движение было внезапно, как взрыв, но в то же время так изящно, так своевременно, так совершенно, – он скорее взлетел, как большая и ловкая хищная птица, на спину жеребца.

Затем Вэс подался вперед, запустил левую руку в черную гриву и изо всех сил натянул веревку правой, так что петля перекрыла дыхание животного. Но сил у этого жеребца было побольше, чем у обычной лошади. Он врылся передними копытами в землю, а сильные задние ноги равномерно сгибались и разгибались, выбрасывая огромные комья земли за пределы двора конюшни. Большие ворота, высотой в двенадцать досок, которые еще ни одна лошадь в истории Фэроукса не могла перескочить, были закрыты, но черный жеребец перемахнул и эту преграду, взлетев вверх по правильной дуге, будто проведенной гигантским циркулем.

Вэс держался крепко. Когда жеребец вновь опустился на землю за воротами, Гай услышал смех отца, громкий и торжествующий. Затем всадник и конь скрылись в облаке пыли, которое постепенно уменьшалось, мчась с непостижимой быстротой над полями и изгородями напрямую, преодолевая препятствия, и еще долго после того, как они исчезли, раскаты смеха Вэса Фолкса висели в вечернем воздухе, как затухающее эхо большого медного гонга.

Два мальчика и негр ждали.

– Я боюсь! – захныкал Том. – Эта дикая лошадь убьет папу! Что мы тогда будем делать?

Гай посмотрел на брата с жалостью и презрением.

– Не беспокойся, Томми, – сказал он мягко. – Еще не родилась такая лошадь, которая могла бы сбросить папу.

Они стояли и ждали, пока не заметили всадника, скачущего по дороге со стороны Фэроукса, но вскоре увидели, что это не отец на черном жеребце, а женщина на красивой гнедой кобыле. Зеб подбежал к воротам и распахнул их. Женщина въехала во двор и взглянула на них сверху вниз.

Гай услышал скрип ворот, закрываемых Зебом, но осознал этот звук только наполовину. Он видел ее глаза, такие зеленые, как он их себе и представлял, ее волосы – цвета пламени в ореоле заходящего солнца. Ее красота была царственной: в каждой линии ее великолепного тела было горделивое достоинство, она сидела в седле, высокая и прямая.

– Подойди сюда, – сказала она Гаю.

Он вышел вперед, распрямившись, неосознанно подражая гордой осанке отца.

– Да, мэм? – сказал он, и в его голосе не было ни малейшего намека на униженность. Гай был сыном Вэса Фолкса и хотел быть достойным его.

Он видел, как в зеленых ледяных глазах Речел загорелась ярость.

– Где твой отец? – требовательно спросила она.

– Поехал на лошади, – ответил Гай, намеренно затянув паузу, прежде чем добавить «мэ-эм».

– Когда он вернется, – сказала Речел Фолкс, – скажи ему, что мой муж не привык, чтобы его вызывал к себе надсмотрщик. Если он хочет видеть мистера Джеральда, пусть сам приезжает в Фэроукс и попросит его позвать – с заднего входа. Теперь повтори то, что я тебе сказала. Хочу убедиться, что ты понял все правильно.

– Нет, – сказал Гай.

– Нет! – гневно воскликнула Речел. – Что с тобой, мальчик? У тебя не хватает ума запомнить несколько простых слов?

– Я хорошо их запомнил, – сказал Гай тихо, – только никто так не разговаривает с моим папой, леди.

– Ну ты, щенок с холмов! Я собираюсь проучить…

– На вашем месте я не стал бы этого делать, леди, – произнес Гай тем же скучным, мертвенно-спокойным голосом. – Я – Фолкс, мэм, а люди обычно не угрожают Фолксам – они нас знают. И кроме того, – тут он услышал стук копыт возвращающегося жеребца, – если вы подождете полминуты, сами ему все сможете сказать…