Трио неизвестности - Панов Вадим. Страница 11

Не вырвала, зато сломалась. А у соседнего двигателя – погнулась. И учитывая размеры и вес лопастей и тот факт, что на сбитых «Пытливым амушем» цеппелях они тоже могли оказаться повреждёнными, а если целыми, то их придётся как-то снимать, тащить через лес и устанавливать на «Дрезе» без полноценного набора инструментов и механизмов, – учитывая перечисленное, ремонт корабля превращался в ещё более сложную задачу, чем казался изначально. Однако командир подбитого грузовика – старый капитан Жакомо – отступать не собирался.

– Согласен, с мотогондолой нам повезло… – Старик уверенным жестом поправил фуражку и улыбнулся: – Добрый Маркус не оставил нас даже здесь.

На окраине Герметикона, на таинственной, поглощённой аномалией Пустоты Мартине, обитатели которой изо всех сил старались их уничтожить.

– Честно говоря, капитан, ничем иным, кроме везения, я наше спасение объяснить не могу, – неожиданно продолжил разговор механик. – Я думал, нам конец. – Помолчал и закончил: – Все думали, что нам конец.

– Не все, – хладнокровно ответил Жакомо. – Добрый Маркус не помогает трусам, цепарь, странно, что ты – лингиец – об этом позабыл.

И усмехнулся – хладнокровно.

А механик густо покраснел.

Но если честно, и он, и капитан, и все цепари «Дрезе» прекрасно понимали, что, да – повезло. Невероятно повезло. Шли прямо над катамараном, получая в брюхо плотный огонь, матерились, дрожали, молились, погибали под пулями и снарядами, прошивающими обшивку снизу, но шли, десантируя на флагман неприятеля отчаянных егерей. Не верили, что прорвутся, и не прорвались – потеряли ход, когда вышли из строя две из шести мотогондол; потеряли высоту, когда снаряды зенитных пушек продырявили семь баллонов; потеряли управление, когда заклинило рули, и жёсткая посадка, которую пообещал Жакомо, напоминала падение.

Тем не менее обошлось: «Дрезе» сел хоть и жёстко, но всё-таки сел, не рухнул, а «Пытливый амуш» и «Стремительный» отправили на землю все корабли противника, оказав тем самым последнюю в этом сражении услугу экипажу грузовика – его некому было атаковать. Затем «Амуш» и оставшиеся в строю вымпелы ушли в «окно» катамарана, а Жакомо занялся рутинной работой: провёл перекличку личного состава, отправил раненых к медикусу, мёртвых – в холодильник, остальным велел провести тщательную проверку систем корабля. Результат не обрадовал: «Дрезе» получил изрядно, однако виду Жакомо не подал. Объявил, что состояние цеппеля позволяет рассчитывать на проведение ремонта в полевых условиях, сформировал отряд под командованием старшего помощника Эггерта – им предстояло добраться до подбитых вражеских цеппелей и определить, можно ли снять с них необходимое «Дрезе» оборудование, а сам занялся инспекцией грузовика, лично изучая состояние цеппеля и подбадривая занимающихся ремонтом цепарей.

И добился своего – команда обрела уверенность. Абсолютное спокойствие старого капитана помогло подчинённым преодолеть первые, самые неприятные часы, когда казалось, что надежды на спасение нет, и вернуться в привычный рабочий ритм. А когда занят делом, панические мысли исчезают.

«Устройство сильно повреждено? Всё в порядке, сынок, так и должно быть – мы ведь потерпели катастрофу, просто напиши, чего тебе не хватает для ремонта, и мы попробуем это отыскать».

«Устройство не подлежит восстановлению? Всё хорошо, сынок, не расстраивайся, подумай, как без него обойтись».

Теоретически можно было обойтись и без разбитых мотогондол – скорость, конечно, упадёт, но Жакомо восстанавливал «Дрезе» не для того, чтобы вступать в бой или ставить рекорды, ему бы доковылять до полюса, увидеть звёзды и уйти с Мартины, а для этого достаточно и четырёх двигателей. Однако старик любил порядок во всём и готовился ремонтировать всё, что могло быть отремонтировано.

– Запасные части мы можем снять с подбитых цеппелей и принести сюда, но лопасти слишком велики, – вздохнул механик.

– Напиши, что они нужны, сынок, – распорядился Жакомо. – И не забудь указать их спецификацию.

– Да, капитан. – Механик помолчал, после чего тихо спросил: – Позволите вопрос?

– Я верю, что мы отремонтируем «Дрезе» и уйдём с Мартины, сынок, – твёрдо произнёс Жакомо, глядя цепарю в глаза. – Если ты об этом.

– Я об этом, капитан.

– Я верю и тебе советую.

– А…

– А пока мы должны чётко и неукоснительно выполнять свои обязанности, сынок. Потому что, если мы опустим руки, нам останется только верить, а этого мало, чтобы отсюда уйти.

Старик был честным олгеменом, чтил Доброго Маркуса – лингийского покровителя, но точно знал, что Добрый Праведник не станет приводить в порядок разбитый цеппель.

– Да, капитан.

– Возвращайся к работе, сынок. – Жакомо улыбнулся. – И не беспокойся – Эггерт добудет всё, что нужно.

– Уверен в этом, капитан, – кивнул механик. – Я знаю старшего помощника два года, он отличный офицер.

Потому что плохой офицер вряд ли дослужился бы до звания капитан-лейтенанта Лингийского воздушного флота, дарство Кахлес.

Спенсер Эггерт перешёл на «Дрезе» за месяц до того, как грузовик присоединился к Девятнадцатой Астрологической экспедиции. И перешёл именно потому, что грузовик собрался присоединиться к Девятнадцатой Астрологической. Лингийцы добавили к Экспедиции целых восемь вымпелов: грузовики с припасами, исследовательские рейдеры, даже лёгкий крейсер не забыли, превратив Экспедицию в небольшой флот, но команды приданных цеппелей были укомплектованы исключительно военными – дар Антонио не хотел отпускать родного брата без надлежащего сопровождения, а остальные дары не желали рисковать исследованием Туманности Берга.

Что же касается «Дрезе», то грузовик принадлежал Помпилио, Помпилио абсолютно доверял капитану Жакомо, наотрез отказался его менять, но был вынужден согласиться с тем, что военные изрядно перетряхнули команду цеппеля, и теперь старшим помощником старика выступал Эггерт, усердно делающий вид, что всю жизнь ходил на скучных грузовиках.

Сразу после посадки Эггерт допустил непростительную оплошность – растерялся, потерял контроль и позволил себе усомниться в решении Жакомо, но быстро опомнился, взял себя в руки и теперь был полон решимости доказать капитану, а главное – себе, что тот досадный инцидент был разовой осечкой, вызванной чрезвычайными обстоятельствами. Старший помощник сам предложил сформировать боевую группу для исследования вражеских цеппелей и лично её возглавил. С собой, конечно, взял только своих ребят – военных, в которых был абсолютно уверен, и потому не сомневался в успехе предприятия. Да, его парни были цепарями, но цепарями Лингийского воздушного флота, а значит, умели не только исполнять свои прямые обязанности, но и обращаться с оружием, и не дёргались во время боя.

И потому единственный вопрос, который прозвучал во время инструктажа, заставил бы надуться от гордости любого адмирала:

«Сначала стреляем?» – спросил один из парней.

«Нет, – ответил Эггерт. – Мы заинтересованы в захвате старших офицеров и – особенно! – астрологов. Я понимаю, что в боевом столкновении возможно всё, но прошу, по возможности, стрелять обдуманно и убивать, лишь убедившись, что противник не представляет для нас ценности…»

Далее последовал стремительный марш-бросок в направлении подбитых цеппелей. Лингийцы прошли через лес, вброд форсировали небольшой ручей – однако Спенсер отметил, что из-за этой преграды с доставкой на «Дрезе» тяжёлых грузов могут возникнуть проблемы – а в километре от первого лежащего на земле корабля развернулись в цепь и начали неспешно прочёсывать местность. Эггерт рассудил просто: если бы среди выживших цепарей противника оказался хоть один толковый офицер, он бы давно сформировал аналогичный отряд и направился изучать место падения «Дрезе». А раз они никого не встретили по дороге, значит, враги сидят или бродят вокруг разбитых кораблей и ждут, когда их спасут. Их нужно окружить, согнать в кучу, пересчитать, отобрать тех, кто может обладать важной информацией, а остальных… Что делать с остальными, Эггерт пока не придумал. Запереть в каком-нибудь месте и выставить охрану? Где найти подходящее место? Откуда взять охранников, если каждый человек на счету? К тому же пленников, наверное, нужно ещё и кормить, а в качестве «благодарности» они будут искать способы нагадить… С другой стороны, если оставшихся в живых членов экипажа просто отогнать выстрелами, они тоже будут гадить, только исподтишка…