Изгнанник из Спарты - Йерби Фрэнк. Страница 97

Его команда, как водится, роптала и ругала Аристона за его спиной; однако ее подлинное отношение к своему три-ерарху в полной мере проявилось, когда команда с другого судна осмелилась насмехаться над ним, употребив аттическое выражение, означающее что-то вроде «тупоголового солдафона». В ходе последовавшей потасовки были разгромлены три таверны и с десяток человек были доставлены в лечебницу с переломанными челюстями, руками и ногами. Причем то, что команда Аристона вышла из этого побоища почти без потерь, явилось непосредственным результатом их суровой подготовки, а столь пылкая любовь к нему – следствием присущего ему понимания людей.

Причем дело было не только в двойной плате. Например, помимо прочих преимуществ, его людей кормили намного лучше, чем на любом другом афинском судне. Ну а медовое вино, которое они в огромных количествах поглощали каж– дый вечер после учений, было знаменитым даприйским – так называемым «тухлым» вином, которое очень высоко котировалось среди мореходов. Никто из гребцов не был прикован к скамье. Все они были рабами, но у каждого на птее висел водонепроницаемый промасленный кожаный мешочек с долговой распиской, в которой Аристон гарантировал его владельцу выплату всей суммы выкупа за него, на случай, если полис по каким-либо причинам не выполнит своих обязательств по его освобождению. Жены и дети каждого, кто находился на борту, вне зависимости от того, были ли они гражданами Афин, метеками или рабами, уже получали пособие от казначея Аристона, причем в большинстве случаев это пособие было гораздо выше, чем те доходы, которые когда-либо имели их мужья и отцы; к тому же эти пособия должны были выплачиваться в случае гибели кормильца его детям вплоть до достижения ими совершеннолетия, а его вдове – пожизненно.

В свете всего вышеизложенного не приходится удивляться тому, что триерарх Аристон отныне возглавлял лучшее судно во всем афинском флоте. Да и сам он за этот месяц столькому научился, что Алет вынужден был признать:

– Я тебе больше не нужен. Ты можешь управляться с ним без моей помощи.

– Нет, Алет, – возразил Аристон. – Всегда может произойти нечто такое, чему тебе и в голову не приходило меня обучать, что случается раз в двадцать лет; это столь же верно, как то, что Зевс правит Олимпом.

– Ну если что-то такое и произойдет, то ты, я уверен, с этим справишься, – заявил Алет.

И сам того не подозревая, совершил богохульство. Ибо кто из смертных может справиться с Судьбой, Эриниями или самими богами?

«Фрина», триера Аристона, неслась по ветру, всем корпусом погружаясь в длинную узкую полосу серо-зеленой воды, уже помеченной тут и там белыми вскипающими барашками – оскаленными зубами шторма. Погода резко ухудшилась, в вое ветра появилось что-то зловещее.

– Было бы лучше, если бы мы повернули назад, триерарх, – сказал Алет. – Зевс Громовержец свидетель, что ты уже сделал достаточно, чтобы десятикратно заслужить свое гражданство.

Аристон даже не взглянул на своего нуарха.

– Там, с наветренной стороны, – спросил он, – сколько там наших разбитых кораблей, Алет?

– Более двадцати, – отозвался нуарх.

– И что будет, если мы не успеем вовремя? Алет пожал плечами. – Они утонут. А теперь, с твоего высочайшего позволения, триерарх, я задам вопрос тебе:

сколько народу может оказаться на двадцати разбитых триерах?

Теперь Аристон взглянул на него, ибо уже уловил ход рассуждений своего помощника.

– Ну, где-то тысячи две, Алет, – спокойно ответил он.

– А сколько мы могли бы взять на борт, если бы добрались до них?

– Не знаю. Может быть, с сотню…

– Вот видишь, сто человек из двух тысяч. Битва выиграна, мой триерарх. Мы отправили к Посейдону более семидесяти лакедемонских триер. И шесть из них были потоплены тобой на глазах у стратегов Фрасила и Перикла, не говоря уж о том, что триерарх Ферамен также был свидетелем твоего подвига, а его слово много значит в Афинах.

– Если он захочет произнести его, – сухо сказал Аристон. – Этому «Котурну» я бы не доверил и мизинца. Послушай, Алет, даже если нам удастся спасти хотя бы одного человека, вместе с ним мы спасем его мечты, надежды, всю его будущую жизнь. Прикажи келевсту повысить темп.

– Ну а что, если мы, вместо того чтобы спасти этого одного, сами все утонем? – проворчал Алет. – Взгляни в подветренную сторону, триерарх!

Аристон обратил свой взор в сторону Аргинусских островов, которым суждено было отныне и навечно остаться в истории как месту величайшей морской победы Афин. Он увидел отряд сиракузских триер, мчавшийся на них полным бакштагом. Разумеется, у них не было парусов – триеры, идя в бой, всегда оставляли на берегу свои мачты и паруса, чтобы противник не поджег их или чтобы они не перепутались, – но даже без них ветер, дувший в корму, помогал гребцам.

Затем он улыбнулся и в свою очередь указал рукой вдаль.

Куда более внушительная группа афинских судов во главе с триерой Ферамена двигалась по длинной диагонали наперерез сиракузцам. У него будет более чем достаточно времени, чтобы спасти по крайней мере некоторых из тех, что барахтались в воде, цепляясь за обломки своих триер, и подбодрить остальных, дабы они смогли продержаться до подхода спасательных судов: транспортные корабли под командованием таксиархов, или войсковых командиров, уже приближались с юга к ним на выручку.

И тут он увидел нечто такое, что заставило его содрогнуться. Три мегарских корабля преградили ему путь, отрезав его от разбитых афинских триер. А их пелтасты, лучники и пращники с видимым удовольствием истребляли беззащитных афинян.

– Триерарх! – возопил Алет. – Ради Посейдона!

– Полный вперед! – скомандовал Аристон. – Эномо-тархам приготовиться передать сигнал.

– Ради Зевса, триерарх! Какой сигнал? Прикажи рулевому немедленно разворачиваться, иначе…

– Нет. Видишь, как близко друг от друга расположились эти два мегарских корабля? Полный вперед, Алет!

– О, моя несчастная вдова! – простонал Алет. – О, мои осиротевшие дети!

– Заткнись и отдай распоряжения! – рявкнул Аристон. Весла разом ударились о воду и вгрызлись в нее, разбрасывая во все стороны сверкающую пену. Два мегарских судна выросли перед ними, становясь все больше с каждым движением гребцов. Эти союзники Спарты так увлеклись своей кровавой забавой, что даже позабыли оставить наблюдателя на кормовом полуюте.

– Давай, – сквозь зубы произнес Аристон.

– Суши весла! – проревел Алет.

Под палубой эномотархи в один голос подхватили этот приказ. И великолепно обученные гребцы Аристона одним быстрым движением подняли свои длинные весла и втянули их внутрь. Но даже лишившись своей главной движущей силы, обтекаемый корпус триеры мчался вперед с прежней скоростью. Влекомый собственной инерцией, он ворвался в промежуток между двумя мегарскими кораблями, снеся по ходу все три ряда весел по левому борту одного и по правому борту другого. Послышался оглушительный треск ломающегося дерева, но даже он не мог заглушить крики мегарских гребцов.

Аристон остался глух к этим воплям. Сейчас жалость была неуместна. Все равно мегарские гребцы, рабы, прикованные к скамьям, были обречены. А огромные рукоятки весел, сломанных, раздавленных, расщепленных носом и корпусом «Фрины», продирающейся меж двух мегарских триер, со смертоносной силой обрушивались на этих бедняг, раскраивая черепа, вырывая руки из суставов, превращая их в кровавое месиво. Там, под палубами мегарских кораблей, бойня была ужасной, но у него не было времени думать об этом, да и его сострадание никому уже не могло помочь. Пройдя между мегарскими судами, его собственные гребцы вновь взялись за весла.

– Поворот руля, – приказал он Алету, – резко влево!

– Отлично! – ухмыльнулся Алет, взглянув на третий мегарский корабль, который несся прочь так, словно за ним гнались сам черный Аид вместе с Эриниями. – Мы перехватим их, а?

– Вот именно, – подтвердил Аристон.

И этот маневр был выполнен его командой с идеальной точностью. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, «Фрина» рванулась вперед, как копье, выпущенное чьей-то могучей рукой. Ее железный нос прошел сквозь мегарскую древесину как нож сквозь масло ближе к корме, прокладывая дорогу бурным морским водам.