Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович. Страница 122

Простой пример: с началом эпохи Великих географических открытий резко возрос спрос на корабельные снасти, для которых были необходимы лён и пенька. Именно с этого времени эти названия появились в списках экспортных товаров и потеснили привычные меха и воск. И это именно под них в северо-западной Руси началось расширение сельскохозяйственного производства, особенно в окрестностях Пскова, где научились производить лучший сорт льна – "церковный". Но разве при этом псковичи построили свои мануфактуры? Ага, разбежались! Нет, они взяли и повезли свой великолепный лён в ливонский Дерпт, где специально под него ушлые немцы построили отдельную браковальню! А потом, уже от своего имени, повезли на Запад пеньку, канаты и парусину, дав работу своим ремесленникам. И лишь с подачи Андрея Русь, можно сказать, успела прыгнуть в последний вагон со своим канатным производством. Хотя, казалось бы, кто местным мешал?

Зато это сильно не понравилось кому-то из соседей. Настолько, что в прошлом году одну из фабрик даже пытались сжечь, благо помогла погода – хлынувший проливной дождь спас часть построек и механизмов, что, впрочем, вовсе не отменило необходимости потратить на восстановление немалую сумму. Зато лишний раз показало, что князь взял правильный курс, раз его начали давить. Ведь всем известно, что паровозы легче давить, пока они чайники. Потому что там, в Антверпене, покупателям было всё равно, кто к ним привезёт необходимое – ганзейские купцы, или русские. Объём рынка хоть и рос, но был конечен, и всё упиралось лишь в цену. То есть хапнуть свой кусок пирога можно было лишь за чей-то счёт. А тут местные своими благоглупостями конкурентов кормят!

Впрочем, положа руку на сердце, их тоже можно было понять. В тех условиях, когда нужно было действительно прорубать "окно в Европу", а затем создавать соответствующую наземную и морскую составляющие своей торговой сети, причём многое создавая практически с нуля, требовались просто огромнейшие средства. Сами новгородские и псковские купцы такой проект потянуть были просто не в состоянии, тут без вмешательства государства было никак не обойтись, а вот хотело ли государство вмешиваться? На это у Андрея ныне был однозначный ответ: нет! И не потому, что в Кремле не понимали всю ценность и важность торговли – нет, так сказать было нельзя – понимали, но всё же в Московском государстве существовало определённое разделение ролей. Государь – правит. Его дело – война, внешняя политика и сношения с иноземными государями, которые ему ровня. Торговля – не государское дело! Для неё есть купчишки, гости всякие и прочая мелочь пузатая. Помочь купцам, создать для них благоприятные условия – это да, но вмешиваться в торговые дела – нет. Как говорится, всё сами, всё сами. И смешивать государственный интерес с торговым никто не собирался. А уж ввязываться ради купеческих интересов в большую войну на Балтике, не имея для этого ни денег, ни флота, ни людей соответствующих и подавно (а когда всё же ввязались, то получилось то, что получилось). А потому, коли найдётся человек, который готов будет взять на себя весь ворох проблем – то хорошо, палки в колёса никто вставлять такому не будет, пусть тянет. Ну а нет – так и нечего к государю с глупостями лезть. Перед ним куда более важные задачи стоят – тут и борьба с Литвой за ярославово наследство и борьба с татарскими юртами.

Именно потому так легко и прошла авантюра с каперством, поначалу так удивившая попаданца. А всё просто: он не потребовал от государя ничего, кроме подписи. Сработало правило: можешь – тяни! А потом весёлое приключалово с целью помочь купцам и при этом набить свой карман затянуло князя в водоворот проблем. Он прямо осознал, какие немалые деньги надобны для создания полноценной торговой инфраструктуры. А где их взять?

Что-то, конечно, дали купцы, что-то церковь, но это было каплей в море. Потому что никто не был готов закапывать и топить колоссальные средства в ингерманландских топях ради частного торгового интереса группы товарищей. А ведь без собственного полноценного порта вся предыдущая работа была работой впустую. Но, увы, в своём подавляющем большинстве русское общество ещё не стало обществом эпохи первоначального накопления. Никто не хотел радикальных перемен. Подделать, подремонтировать уже существующий порядок – это да, но вот сломать избушку, а на её месте возвести каменные хоромы – нет-нет, вот это уже лишнее. И оттого получалось, что как только появилась возможность самим сесть на традиционные торговые потоки, устранив посредников – это хорошо, это мы завсегда. А как понадобилось что-то большее – ой, то не по-старине! И в итоге без попаданца русские ещё век в морской торговле вели себя пассивно, предлагая свои товары в собственных портах и делая робкие попытки исправить положение.

Да, своим попаданием Андрей разорвал этот порочный круг, буквально заставив балтийскую торговлю за несколько лет пробежать тот путь, на который в иной реальности понадобилось почти полтора века. И тут же уткнулся лбом в проблему, о которой даже не думал: внутренний рынок Руси оказался всё же гораздо важнее внешнего, потому что до сих пор был совершенно не насыщен товарами. Изнасиловав память, он вспомнил, что, если верить работам историков, создание единого русского рынка должно было случиться к последней трети идущего века, но ждать уже было некогда. Европейский мир-экономика, основательно перетряхнутый новыми открытиями и перемещением основных торговых путей, складывался буквально на глазах, постепенно приобретая знакомые по истории черты. А, следовательно, занимать своё место на нём нужно было практически здесь и сейчас. Конечно, это было не последнее окно возможностей, но зачем откладывать на потом то, что можно было бы осуществить сегодня? Вот только для всего этого нужны были в огромных количествах товары и деньги.

А ещё люди, готовые работать по-новому. Потому что, покрутившись среди купцов, Андрей понял, что каши с большинством из них не сваришь. Слишком радикальны были взгляды на торговлю у князя. Потому и затеял он всю эту возню с компанией, которая, аккумулируя внутри себя огромные суммы, могла бы со временем потянуть весь огромный проект, инвестируя из своих доходов развитие морской инфраструктуры.

Ну а основным донором для старта, так уж получилось, стало пиратство. В общем, всё как у правильных пацанов полвека спустя. Зато огромные, по русским масштабам, деньги позволили наладить хоть какой-то порядок в делах. Но, несмотря на грандиозные успехи, всё до сих пор ещё висело на волоске.

Допив квас, князь вздохнул. Так получалось, что по мере решения проблем они не исчезали, а только множились, и результат всё так же оставался светом в конце бесконечно долгого туннеля. Но и отступать – это как-то не по-русски. Тем более теперь, когда ценового сговора против русских купцов, как это случилось сто лет спустя, в Европе не устроили, а даже наоборот, вполне готовы были торговать с ними на общих условиях. Так что бросать всё сейчас – это просто перечеркнуть все достижения прошедших лет. А потому надо просто продолжать работать, наращивая своё присутствие и заставляя европейцев принять сложившуюся ситуацию. Тем более перед глазами был яркий пример Польши, стремительно ворвавшейся полвека назад в разряд циркумбалтийских стран. Её ведь тогда тоже попытались задавить в зародыше, но не вышло…

В общем, хоть дел и планов была воз и маленькая тележка, но то, что Руссо-Балт рос и богател, не могло не радовать. Когда же главным акционерам озвучили сумму, которую в этом году они заработали, безучастным не остался никто, даже поп Игнатий, тут же вознёсший благодарственную молитву.

Ну а потом был пир, на котором всю честную компанию развлекал княжеский оркестр, чей репертуар рос от года к году…

А утром Андрей проснулся с тяжёлой головой и на одном вдохе осушил целую поллитровую чашу кваса, заботливо поданную женой, в чьих глазах плясали бесенята. Ему всё-таки удалось побороть постельную религиозность Варвары, так что после возвращения с пира уснуть удалось далеко не сразу. Ну и с утра лишний адреналин в борьбе с похмельем тоже не помешает.