Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина. Страница 49

«Ты проигрываешь мужчинам в силе, – вдруг прозвучал в голове голос маэстро Вирде, – но твое преимущество в неожиданности: от женщины никто не ждет удара. И в скорости».

Для Джованны вдруг стало совершенно ясным одно: Марко должен жить. Только эта мысль звенела в голове, а остальное занимал лишь поиск тактики и нападение. Умереть Джованна не боялась. Она об этом вообще не думала. Ей удалось проткнуть мечом снизу вверх одного из нападающих, того, что был ближе.

В этот момент главный оттолкнул Марко ногой, врезав ему в пах, и врач отлетел на несколько шагов назад и грохнулся на землю. Пока он пытался подняться, Джованна скрестила меч с его противником. Ей удалось завладеть кончиком его меча, скользнуть по нему вперед, чтобы проткнуть соперника, но он отработанным движением сбросил ее клинок со своего. Джованна, почувствовав, что этот выпад не сработал, тут же ударила веерным ударом снизу вверх, прямо в голову соперника, рассекла ему лицо, которое мгновенно залилось кровью. Он попытался отойти, вытереть кровь, но она тут же догнала и вонзила клинок ему в горло. Когда противник осел, Джованна окинула взглядом остальных, убедилась, что они мертвы, и повернулась к Марко.

Отбросила меч бандита, подобрала оружие мужа, помогла ему подняться. Он истекал кровью. Джованна выдернула шнуровку из рукава и наложила ему жгут.

– Пойдем скорее домой.

Марко не сопротивлялся.

– Спасибо, родная, – промолвил он, когда они поворачивали к дому.

Джованна ничего не ответила, даже не посмотрела на него, она с трудом боролась с дрожью в ногах. Хорошо, что их встретил верный Джузеппе. При виде раненого хозяина он побледнел, на морщинистом с седой щетиной лице отобразилось страдание.

– Скорее, Джузеппе, помоги мне довести его.

Едва они вошли в кабинет Марко, Джованна отпустила слугу и бросилась к тазу – ее стошнило. Спазмы сводили живот. Она убила двоих. Двоих! Потом заставила себя подняться. Марко нужна ее помощь.

Марко уже разложил инструменты. Его руки дрожали. Он был потрясен и самим нападением, и тем, как отбилась Джованна.

– Тебе придется зашить меня самой. Налей мне настойки на спирту.

Джованна кивнула и достала побольше свечей, чтобы было светлее.

Она отрезала ножницами рукав и принялась за дело, стараясь не думать о совершенном. Но кровь на ее руках была. Кровь Марко.

Кровь на пальцах, местами высохшая и багровая, местами влажная и блестящая в свете свечей. Движения рук Джованны были медленными, но уверенными, она подцепляла его плоть, правильным стежком стягивала края раны. Подушечки ее пальцев были прохладными по сравнению с обжигающе горячей кожей плеча. Взгляд был сосредоточен на ране, длинные ресницы отбрасывали тонкие тени на щеки. Марко хотел сказать, как она красива, но слова застревали на устах. Рана болела, но он был счастлив, что она рядом с ним, так близко, как еще никогда не была.

Джованна отрезала нить, окунула белый кусок ткани в горячее вино, отжала и вымыла ему шов, руку, затем чистой тканью промокнула влагу. Потом начала бинтовать. Марко мог смотреть на нее бесконечно: на игру света на белом лице, на всполохи огня в медных косах. Его кисть лежала на ее бедре, прикосновение к ее телу будоражило. Марко опасался, что алкоголь, принятый в качестве обезболивающего, ударит в голову возбуждением. Ее руки были безжалостны, повязка тугой, как и нужно, но все это было лаской для него. Джованна завязала узел, и он в ужасе понял, что она сейчас отдалится от него. Боясь и вдохом вспугнуть ее, Марко задержал дыхание. Она мешкала, пальцы ее медленно провели по повязке, мягко путешествуя по подъемам и спускам тонких слоев ткани. Вдруг она прижалась к повязке лбом, словно внезапная усталость навалилась на нее.

– Джованна… – прошептал он, вдруг испугавшись, что она может лишиться чувств.

Джованна крепко держала его плечо, словно это была ее территория, единственная его часть, принадлежавшая ей. Медленно поднялась ее голова, щеки в слезах, глаза на мгновение встретились с его взглядом, ресницы быстро опустились, свежие слезы потекли по щеке.

– Что с тобой, родная? – Марко ласково приобнял ее здоровой рукой за плечо. – Ты прекрасно справилась. Я не сделал бы лучше.

Она вдруг расплакалась еще больше, испугав его окончательно, но тут же прильнула к нему и крепко обняла. Он притянул ее к себе, Джованна послушно пересела к нему на колени. Ее травный запах, изгибы мягкого тела, тепло объятий, ее внезапная ласковость, горячие слезы… Он гладил ее по спине, по тяжелым косам, он и не знал, что они такие тяжелые!

– Я испугалась, – тихо шептала она ему на ухо, давясь слезами, всхлипывая. – Я подумала, что ты…

– Нет, нет, родная, – Марко прижал ее к себе еще крепче. – Все будет хорошо! Не плачь.

– Я все потеряла, – он понял, что она не успокоится, рыдания сотрясали ее. – Я всех потеряла, я не хочу тебя потерять.

Слезы навернулись на глаза. На коленях у него сидела не женщина, а маленькая девочка, которая была так страшно одинока, что становилось больно. Она оплакивала сейчас разлуку с братьями, смерть отца и Валентина, потерю родного дома, потерю всего, что составляло ее жизнь.

– Родная моя, милая, ты не потеряешь меня, – шептал он ей на ухо. – Все хорошо, поплачь, все хорошо.

Марко укачивал ее в своих объятьях и плакал сам от переполнявшего сердце чувства любви. Джованна плакала долго, но постепенно стала затихать, судорожно вздыхая. Марко поцеловал ее в волосы, погладил по голове. Ее объятие ослабло, она отстранилась от него. Лицо было красным от слез, губы припухли, она посмотрела на него, удивленно приподняв вдруг брови. Кончиками пальцев провела по его лицу, повторяя дорожку его слез.

Марко много хотел сказать, но слова застревали в горле. Хотел позвать ее, хотел обнять еще раз. Но вместо этого закрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением к своим щекам. Тяжесть ее тела в его руках переместилась ближе к нему, и он вдруг ощутил прикосновение ее губ к своей щеке. Сопротивляться больше не было сил: его руки поднялись по спине жены, крепко прижали ее к нему, он поцеловал девушку в губы и с удивлением понял, что Джованна не сопротивляется, не пытается отстраниться. Ее рот был податлив и послушен, губы горячи и ласковы. Марко сдерживал страсть, желание, боясь напугать ее. Поцелуй был нежным, Джованна запрокинула чуть голову, закрыла глаза, крепко обняв его за шею. Он целовал короткими прикосновениями уголки губ, подбородок, шею. Снова возвращался к губам. Он не верил, никак не мог поверить, что Джованна с ним, ему все казалось, что он бредит, но этот бред был так сладок, что Марко мог бы всю жизнь провести в нем. Его ласки становились настойчивее, она пустила его в свой рот, он пил ее, Джованна извивалась в его объятьях, то прильнув к его губам жадно и требовательно, то безвольно позволяя обнимать себя.

Наконец он понял, что стоит на пределе самоконтроля.

– Джованна… – тихо позвал он. Она медленно открыла глаза, словно возвращаясь из транса. Тихо вздохнула. Соскользнула с его коленей.

– Пойдем. Я помогу тебе лечь.

Опьяневший от боли, настойки и поцелуев, Марко, опираясь здоровым плечом на стену, поднялся вслед за Джованной в свою спальню.

Не поднимая на него глаз, как будто стыдясь его взгляда, Джованна помогла ему снять рубаху. Отерла засохшую кровь, помогла снять сапоги, но, когда ее руки неуверенно потянулись к его поясу, Марко не выдержал и остановил ее.

– Спасибо, Джованна, я справлюсь.

Ресницы взметнулись вверх, и ее необыкновенные зеленые глаза встретились с ним взглядом.

– Конечно. Спокойной ночи, – она поцеловала его в щеку и вышла из комнаты, подобрав по дороге разорванную рубаху. Марко упал в кровать, корчась от желания, боли и поднимающегося жара. Провалившись в бредовый сон, он то сражался с какими-то людьми в черном, которые нападали на него в подворотне, то оперировал тяжелый случай, то ласкал Джованну, повторяя ее имя, словно заклинание. Когда он наконец открыл глаза, то в мутном тумане первое, что он увидел, было ее взволнованное лицо, наклонившееся к нему. Она звала его по имени, спрашивала о чем-то, но он снова вернулся в сон, где мог целовать ее, смотреть, как сквозь пальцы льются ее медные волосы. Проснулся Марко резко, как будто из тяжелого сна его выдернули за шкирку. Он ощущал слабость, но в остальном чувствовал себя хорошо. Джованна спала в кресле рядом с кроватью, накрывшись шалью. На столике возле нее стояла стопка чашек и бинтов, пузырьков с настойками. По свету в комнате Марко понял, что дело идет к вечеру. Он проспал почти сутки. Нерешительно пошевелившись, присел. Его жена проснулась: первым делом нашла его глазами и улыбнулась.