Ты попал! (СИ) - Арсеньева Аселина. Страница 63

Рон приблизился и положил книгу на алтарь. Неожиданно чуть отдернул от нее руку.

— Она действительно живая, я не ошибся. — Сказал заворожено Рон. — Здесь я чувствую ее ярче, но печать не спала, нужно еще что-то. — Он с надеждой повернулся в сторону Теи, но та, наоборот, наблюдала за ним…

Я перевела женщине слова, адресованные для неё Роном. Теа, кивнула и сказала следовать за ней. Только при выходе из комнаты мы не пошли назад по коридору, а сразу вышли направо и пошли в ту часть, где еще не были. Это меня волновало. Фонарики от сотовых телефонов и старинный фонарь в руках Теи, не сильно спасали ситуацию. Тени были контрастными и мельтешащими, я несколько раз поскользнулась, но Эдик, идущий рядом, успевал вернуть меня в вертикальное положение. Мы спустились на несколько ступеней вниз по винтовой лестнице и повернули направо. У меня нарастало чувство будто меня ведут на заклание. Бывает, что умом понимаешь, в темноте нет ничего страшного, но ненадежность стен, переживших землетрясение, усилившиеся звуки капающей воды и следы еще больших разрушений нагоняли на меня жуть. Рон обогнал Эдика и обнял меня за плечи тем самым успокаивая.

— Не стоит боятся, даже если все тут обрушится, я достаточно силен чтобы спасти всех нас. — Сказал он мысленно. С некоторых пор, по понятным причинам, мысленно мы старались не общаться.

— Не переживай. — Добавил Эдик. Если бы тут было опасно, за столько лет уже бы обвалилось. Да и Тее какой смысл рисковать жизнью. Смотри, как уверенно идет.

— Вы молодцы… простите, что так трушу. Не слишком люблю закрытые пространства, а тут в подземелье загнали. Жутко здесь.

Мы прошли еще некоторое расстояние, за которое я успела подумать, что вопреки моим ожиданиям я не встретила тут ни мышей, ни пауков. Неужели здесь на столько опасно, что даже они боятся. Тут я увидела, как Теа наступила на ступеньку, идущую вверх. Нас снова ждала винтовая лестница, которая меня буквально вдохновила. Вперед к солнцу! Я надеюсь…

Вопреки моим ожиданиям вышли мы не к солнцу, а к деревянной тяжелой двери, за которой оказался выход в дом.

— Где мы? — спросил Рон.

— У нас дома. — ответила Теа. — Сейчас я позову матушку.

Мы остались в комнате. В ней было окно и мне этого вполне хватило для счастья! Парни озираясь вокруг, начали везде совать любопытные носы, горячо обсуждая окружающие нас предметы. Да, посмотреть было на что! Предметы старины здесь явно преобладали над «детьми» цивилизации. Даже кровать, стоящая здесь, была прибрана на старинный манер.

Дверь скрипнула и Теа зашла внутрь, помогая пройти за собой старушке.

— Я и не думала, что это на моем веку случится. — Проскрипела она сухим, но на сколько я уловила, добрым голосом. Она попыталась преклониться, безошибочно выделив Рона из нашей компании. — Рон подался вперед, угадав ее маневр и не позволил ей этого сделать.

— Не нужно. Садитесь. Он подвинул старой, взволнованной женщине стул. Я переводила их разговор.

— Вы знаете кто я и зачем?

— Мы ждали тебя, истинный король. Каждая из нас с детства учила эти стихи, со временем превратившиеся в песню. Мы не знаем ни слов ни значения, только знаем для кого она. Мы хранители. По преданию мы остались здесь, чтобы ждать, когда другие были вынуждены продолжить путь.

— Что это значит? Что за ритуал вы проводили здесь над книгой? Почему она запечатана?

— Не знаю, мой король. Я лишь должна передать вам эти слова:

«Кхнитрьен хаарх Кхнитрьен

— Хомкхон отпусхених».

— Что это значит Рон? — Не выдержав спросила я.

— Если перевести дословно на ваш язык: «Кровь к крови — домой изгои». — Продолжая обдумывать будто на подсознании выдал Рон.

Мы сидели молча. Рон что-то обдумывал, а мы не смели мешать.

— Фея, — от своего имени в абсолютной тишине, я чуть не подпрыгнула. — Спроси у них может еще что-то? Хоть какую-то деталь… Мне ничего не говорят эти слова. Хотя одно то, что мой язык жив в этом мире должно наводит на мысли, что я здесь не первый.

— Рон, она ответила, что еще ее матушка говорила, что сила истинного короля в нем самом. Только ему подвластно неподвластное. Больше Матушка Теи, ничего не знает. И еще она пригашает нас на трапезу. На обед, говоря простым языком. — Поправилась я, когда Рон подвис на слове трапеза.

— Передай ей, что мы с удовольствием разделим с ними обед. — Я улыбнулась. Невольно поддавшись мыслями, что Рону наверняка приходиться адаптировать свои царственные фразы под наш язык.

Обед был по-деревенски скромным. Хотя, стоп! Мы были в центре столичного города. Однако, накрытые блюда, наверное, больше бы подходили альпийской деревне, чем городским жителям.

Мы обменялись номерами телефонов. Благо у этих загадочных женщин, хранящих тайну подземелья — они были, как и многие другие блага цивилизации. Мы, попрощавшись, ушли.

— Что теперь будем делать? Идем в гостиницу?

— Нет. Возвращаемся в подземелье. Кровь к крови. Он мой предок. Я должен попробовать.

Мы снова проделали знакомый путь до комнаты. Теперь я шла более уверенно. Меня больше занимало, — до чего додумался Рон.

Мы вошли в комнату. Рон снова положил книгу на алтарь и тут он поднял с пола камень, который на глазах деформировался и с одной стороны что-то блеснуло. — Лезвие?! — Успела подумать я, одновременно с тем, как Рон резанул по руке, выше кисти и капнул на книгу кровь, четко проговорив те слова…

Комнату озарил свет, исходящий от книги, — мы зажмурились. Глаза я открыла от тихого шепота Рона.

— Получилось…

— Рон, ты в порядке? — Позвала я мысленно.

— Пошлите. Здесь нам уже нечего делать. — Голос был слабым и глухим, будто не его. Неожиданно он поклонился статуям и пошел на выход, прижав книгу к груди. Рона вело из стороны в сторону как пьяного. Под глазами пролегли тени, а в его глазах виднелась влага. Сейчас он был послушной марионеткой, доверившись нам, и идя туда, куда мы его направляли.

Зайдя в отель, я налила Рону стакан воды. Был порыв даже придержать, но даже в таком состоянии руки у него не тряслись, и я спокойно отпустила стакан. Он выпил и понемногу начал приходить в себя.

— Не волнуйтесь так за меня. Это все воспоминания. Воспоминания книги… Точнее, одного из моих великих предков. Бокхрона. В итоге и я смог найти то, что искал. В тот момент, когда вспыхнул яркий свет — я увидел конец его жизни. То, с чего началась жизнь книги.

— Ты можешь рассказать нам позже, отдохни. — Предложил Эдик.

На некоторое время повисла пауза, во время которой Рон несколько раз, на непродолжительное время, прикрывал глаза, а затем устало стер выступившие капельки пота с висков и со лба. Увидев Рона сейчас, любой человек с уверенностью сказал бы, что у него лихорадка. На деле, то что сейчас творилось с Роном, почему-то вызывало у меня животный страх. Не знаю, что творилось бы со мной дальше от созерцания, если бы Рон не заговорил.

— Позже ничего не изменит. Сейчас вы были свидетелями ритуала. Книга, как вы поняли, живая. В прошлом, она сама защитила себя таким образом, от излишнего любопытства правнуков, проводивших с ней очередной ритуал чтобы открыть. Она стала открыта каждому и на доступном для проводивших ритуал языке. Тот, кто действительно должен был ее открыть, кому она предназначалась, — и так бы понял ее, без перевода. Для остальных, не смотря на оставшиеся оригинальными чертежи, с текстом на инородном языке, книга была бесполезной. Шли годы книга и предание передавалась из поколения в поколение. А потом книга просчитала вероятность, как призвать в этот мир меня и доверить мне наш народ.

Вижу у вас все еще много вопросов. Да и я еще не все осознал. Я попробую кратко передать видение. У меня и сейчас все стоит перед глазами: Как они обосновались в этом городе и жили в мире с остальными за много лет до того происшествия. Люди в то время были слишком набожными и суеверными, и чтобы оставаться собой, наш народ построил систему подземелий. Где без утайки, среди своих, могли учить детей и развивать свои силы. Бокхрон и его супруга воздвигли алтарь и охраняющие его статуи, вдохнув каждый в свою, частичку магии. Это важнейший обязательный ритуал в моем мире, для того, чтобы приветствовать каждую новую жизнь, благословляя силой предков. Так продолжалось довольно долго. Яркая безбедная жизнь в домах в верхнем городе, и тайная, сохраняющая память и традиции, — в подземелье.