В августе сорок третьего (СИ) - Тарханов Влад. Страница 27

И я протягиваю писателю бумажный пакетик.

– Это то, о чём я думаю? – спрашивает Антуан. После чего открывает пакетик и втягивает в себя аромат кофейных зерен. Лицо его озаряет улыбка истинного блаженства.

– О! Мон женераль, это же настоящая бразилия! Вы меня балуете! Я снова вспоминаю свои полеты и этот аромат кофе, который был в каждом аэропорту, куда мы привозили почту… Аэропосталь! Как давно это было, совсем в другой жизни! Да! Бразильский кофе лучший! Благодарю вас! Наверное, это было очень трудно достать?

– По случаю удалось… Привезли из Рио. И я тут же вспомнил про вас, так что угощайтесь! Да! В палате вы его не приготовите, но тут у меня есть еще маленькая джезва и спиртовка. Это тоже вам. Думаю, палату не сожжете! Смотрите, чтобы не залить пол выбежавшей жидкостью! Будет очень жалко!

– Я буду осторожен, только…

– Маленькая ручная кофемолка там тоже есть!

– Мерси! Гранд мерси!

Так, разговаривая почти ни о чём мы прошлись по парку, нашли небольшую лавочку, Маргарита рассказала несколько веселых историй из жизни обитателей «Литературной газеты», Антуан смешные истории о своей адаптации к нашей стране. О войне не говорили. Я пообещал писателю достать еще кофе и обязательно хорошего французского вина, как только он закончит новую книгу.

– О! Это будет небольшая детская сказка, так, безделица… – произнёс француз, не забыв после этого сделать комплимент Маргарите, которая опять зарделась, как алая роза под колпаком у Маленького принца. Ну, меня не проведешь! Я-то знаю, какая это сказка получится!

От довольно светской беседы нас оторвала симпатичная молоденькая медсестра, которая разыскивала Антуана, чтобы потащить на процедуры. Мы распрощались, а Марго грустно так спросила, как мне удалось найти настоящий бразильский кофе. Я ответил правду: привезли из Рио, специально для Экзюпери заказал, на что последовал еще один грустный вздох. Пришлось сжалиться и сообщить, что из посылочки немного отсыпал для домашнего пользования. Я лично к кофе равнодушен, а вот Марго…

Поздно вечером, уложив дочурку спать я наблюдал за быстро темнеющим сентябрьским небом. Маргарита уловила моё минорное настроение и обняла, прижавшись всем телом ко мне. Пришлось объяснить про «Маленького принца», а потом почти полночи читать его на память, вслух.

– Удивительное дело! Книга еще не написана, а ты ее мне уже рассказал! Никак не могу привыкнуть к твоей памяти!

– Знаешь, а если эта сказка сейчас будет отличаться от той, что я знаю? Ведь многое изменилось, очень многое! И кто знает, что будет скоро, кто знает, куда пойдет время.

– Так это и есть самое интересное, ведь так? – произнесла Марго, засыпая у меня на плече.

И мне нечего было ей возразить.

Глава четырнадцатая. Крыса в бегах

Ульм. Оберайхльберг

24 сентября 1943 года

Этот человек никогда не признавался даже себе в том, что он трус. Но зато прекрасно чувствовал тот момент, когда возникала опасность для его нежной шкурки. Именно трусы часто организуют массовые убийства и самые дикие преступления, и именно это подленькое чувство страха за собственную жалкую жизнь делает их особенно злобными и активными. Не зря говорят, что нет никого страшнее крысы, загнанной в угол. А он был именно такой крысой – всю свою жизнь.

В замке Оберайхльберг располагалась библиотека проекта Аненербе, «Наследия предков». Гиммлер прибыл сюда накануне вечером. Сегодня утром в замок приехал генерал Вольф [63], человек, который в Италии, в Риме, через структуры папской разведки искал возможности для установления сепаратного мира с США и Британией. Ситуация была крайне неприятной: после бомбардировки Лондона лидеры островитян, точнее этот неубиваемый боров [64] и его сподвижники, просто с цепи сорвались. И ни о каких компромиссах слышать не хотели. Гиммлер предлагал использование Вермахта и СС для сдерживания СССР, при этом планировалась оккупация Германии силами союзников в противовес большевикам. Американцы благосклонно слушали Вольфа, но дальше этих дипломатических улыбок дело не шло. Черчилль уперся и требовал безоговорочной капитуляции с тотальной денацификацией и передачей лидеров наци и руководителей спецслужб режима оккупационным властям. Американцы пока что не играли в европейских делах первую скрипку. Попытка десанта союзников во Франции была храброй, но из Парижа сообщали, что мобилизованы достаточные силы для того, чтобы сбросить высадившиеся части англосаксов в море. На что они рассчитывали? Двадцать седьмого Карл Фридрих снова едет в Рим. И Генрих должен предложить лимонникам что-то действительно существенное, настолько существенное, чтобы получить иммунитет от возможного преследования и остаться у власти.

Фюрер что-то заподозрил. Он в последнее время был недоволен Гиммлером, а Геринг снова набрал вес и стал заместителем фюрера по партии, фактически, вторым человеком в Рейхе. И всё из-за этого удара по Лондону! Геринг его подготовил и провел. А рейхсминистр СС возражал против бомбардировки, справедливо считая, что это уменьшит возможности перемирия с англоаксами. Но фюрер уперся рогом и провёл эту акцию. В последнее время Гитлером овладела идея, что жители Германии оказались недостойны тех великих целей, что ОН ставил перед нацией, следовательно, немцы должны перестать существовать как народ вместе с ним, но Гиммлер так не считал. Он очень хотел жить, на свободе. Поэтому так и не рискнул предупредить партнеров по переговорам о нападении на Лондон, что не способствовало, да совершенно не способствовало их продвижению. Вольфу намекнули, что они повели себя не совсем так, как должны вести себя люди, которым можно доверять. И это несмотря на то, что американцам были переданы координаты ведущих немецких ученых и описания основных военных программ Рейха! Может быть, пожертвовать некоторыми схронами с награбленными предметами искусства? И, скорее всего, придется передать золотой запас в Швейцарии, все-таки это не последние резервы, припрятанных его людьми. Но были еще и деньги партии. И если добраться к ним! Но на этих финансах уже плотно сидел Геринг, и пока что никто не мог заставить Германа выпустит их из своих пухлых ручек. Генрих посмотрел свои записи. В 14–00 Гитлер должен был встречаться с Муссолини. Но пока что не было сообщений о прилете дуче. В час дня Генрих решился на звонок в «Скалистое гнездо». На удивление, связи со ставкой фюрера не было. Примерно четверть часа Гиммлер находился в неведении, набирая один номер за другим, но потом события понеслись, как бешенная лошадь.

Сначала пришли донесения о том, что в Берлине беспорядки и туда движутся войска. Потом прервалась связь с берлинским штабом СС, не отвечали в СД, отозвалось гестапо – сообщили, что в городе идут бои, а правительственный квартал блокирован охранным батальоном, по городу поползли слухи о покушении на Гитлера. Потом дежурный офицер сообщил, что к гестапо подъехали бронетранспортеры с военными, которые пытаются ворваться в здание, после этого связь оборвалась. В обед оборвалась связь с Парижем, в других городах Германии было неспокойно, на улицы вышли военные патрули. Сложить два и два? И получить твердую тройку! Чего проще? Надо было действовать! Генрих поднял трубку телефона и произнес:

– Карл [65], зайдите ко мне, это срочно! – Потом он вызвал секретаря, который появился буквально через несколько секунд.

– Рудди [66], план «Адель». Готовьте машину, вы будете за рулем.

Когда появился личный доктор и друг детства Гиммлера Карл Гебхард, шеф СС сообщил ему, что принял решение уходить.

– Генрих, ты уверен? – Карл не хотел бежать из страны, но не доверять приятелю не мог: у его товарища была удивительная чуйка на опасность.

– Карл я не знаю точно, что происходит, это похоже на путч. И я не буду ждать, пока меня схватят за шкирку.