Парадокс Севера (СИ) - Побединская Виктория. Страница 59

— Ладно, — успокоился он. — Просто эти сплетни добивают.

— Не тебя одного, — покачала я головой.

Прозвучал сигнал окончания пары.

— Идем?

— Идем, — улыбнулся он, подхватывая мой рюкзак следом.

После занятий, я провела одну из самых удачных тренировок за последние пару недель. Заслужила похвалу от тренера и, улыбаясь, поспешила домой. До встречи с Виктором оставалось три часа. Он еще не знал, что я все-таки сфотографировала его, пока он вчера зевал, чтобы поставить на заставку смартфона. Я улыбнулась, представляя, как этим «выбешу» его сегодня.

Но стоило открыть дверь, сразу поняла, что-то не так.

Потому что впервые за семь дней конверта не было.

Глава 49 - Я без тебя не справлюсь

Северов не появлялся.

Карточки от него тоже.

То и дело я ненароком бросала взгляд на экран телефона, несмотря на то, что он ни разу мне не писал и не звонил. Но ведь для него не составит труда узнать номер, ведь так?

Сначала я убедила себя, что он просто занят. Выпускной год. Диплом. Может, руководитель проекта одолел, и нужно до завтра закончить сто страниц исследовательской части. Или отец вынудил идти на очередную скучную встречу. Но прошел день, а порог моей комнаты так и оставался пустым.

Я дважды выходила наружу, проверить, не сбился ли коврик, может он не давал письму попасть внутрь, но серый плетеный мерзавец лежал на месте. Глядел на меня своим мерзким «Добро пожаловать» и тихо смеялся.

Так прошел еще день.

Я ходила на пары, готовилась к зимней сессии. Севера видела лишь однажды и издалека. Сначала хотела его окликнуть, подбежать и спросить, как все прошло с советом директоров, но натолкнулась на взгляд холодный, как январское небо. И только когда Макс вдруг пошутил на лекции «Да ладно, Лапуль, ты больше не обязана со мной общаться» поняла, он слышал наш с Пашкой разговор.

А значит, Север знает…

Я шла по коридору, обнимая себя руками. В старом каменном здании всегда было холодно. Открыв шкафчик, убрала туда книги, и вдруг замерла, осознав, меня никто не донимал больше. Не шипел в спину «шлюха», не оставлял гадких посланий, не шептался за углами и не замолкал, стоило мне войти в комнату. Я даже не заметила, куда исчезла орда ненавистниц. За одну неделю все закончилось.

И наша дружба тоже.

Мне хотелось извиниться. Только я не представляла, как.

Один раз даже попыталась найти его, но не смогла. Или он не захотел, чтобы его находили.

Он посчитал, что я общалась с ним лишь потому, что была вынуждена. И дал мне свободу. Которая теперь мне была совершенно не нужна.

Я продолжала глупо надеяться, что Север вызовет на разговор. Но дни шли, а ничего не менялось…

— С тебя тысяча рублей, — заявила Старостина, усаживаясь рядом со мной за парту. — Собираемся в двести двадцатой комнате. У них на три кровати она, а значит, места больше. — Эй, ты меня слышала?

— В этот раз без меня, поеду на праздники домой, — ответила я, укладывая подбородок на собственные локти.

— Солнце, ну кто на Новый год уезжает в деревню вместо того, чтобы веселиться с друзьями?

— Я.

Леся нахмурилась.

— Только тридцать первое, Диан, а потом поезжай домой хоть на все каникулы, — принялась упрашивать она. — Ну как я без тебя? Да там и поговорить толком не с кем.

Она смотрела так умоляюще, что я просто не могла произнести «просто оставьте меня в покое».

— Ладно, — пусть и неохотно, согласилась я. На что Леся хлопнула в ладоши и радостно провозгласила:

— С тебя тысяча рублей!

***

Возможно, я была неправильной студенткой, потому что вечеринки не любила. Хотя, если учесть, чем для меня закончилась прошлая — оно и ясно, почему.

Общежитие карточной долины гремело. Завешенное гирляндами, украшенное игрушками и еловыми ветвями, оно отличалось от большинства подобных заведений по России хотя бы тем, что устроено было на западный манер. Никаких тебе суровых бабушек-вахтерш и закрытых дверей после десяти вечера. Никаких «спрячьте кипятильники» и «не водите мальчиков вечерами». Одним словом, мать-анархия.

В новогоднюю ночь из-под дверей каждой крупной комнаты бомбила музыка, по коридору носились студенты, поздравляя друг друга и делая селфи. Горели бенгальские огни, на улице громыхали ранние салюты.

— Попробуй, это очень вкусно, — появившаяся словно из-под земли Леся протянула мне тарталетку с кусочком форели.

— Кусок не лезет, — скривилась я. И дело было не в рыбе вовсе. Все происходящее застряло в горле задолго до этого вечера.

Жизнь шла, сыпала событиями, а я как будто остановилась. Словно из-под толщи воды наблюдая за происходящим.

В нашей деревне провели газ, за что пришлось отдать просто баснословную сумму.

Пашка сдал сессию без троек, и это само по себе было чудом, учитывая его долгое отсутствие.

Он дважды пытался пригласить меня на свидание. Я дважды сбежала.

«Жуткий прилипала», с которым все чаще зависала Леся, обзавёлся именем. Марк.

Снег так и не выпал.

Я смотрела в окно, когда вибрация в кармане заставила наконец пошевелиться. Зажав в руке телефон, я вышла в коридор, подальше от шума. Туда, где можно спокойно поговорить.

— Дианка, — раздалось на том конце, и я улыбнулась.

— Бабуль, как ты? — я села на подоконник и приложила к другому уху ладонь, чтобы лучше слышать. Басы от громкой музыки дрожью отдавались под ногами. — Поздравь от меня там всех.

— Обязательно. Смотрите, с Леськой к незнакомым не ходите и что подсовывают не пейте!

— Мы ничего и не пьём, — улыбнулась я. — Тут вообще нет алкоголя. Это же академия, бабуль.

— Да кто ж вас знает?

— Это вы, смотрите, там сильно с девчонками не веселитесь, а то теть Катя с ее наливкой еще та штучка.

Теть Кате, к слову, давно перевалило за семьдесят. Бабушка рассмеялась.

— Ладно, беги.

На секунду мне показалось, что с голосом у нее что-то не то. Внутри опасливо кольнуло. Но связь с нашим поселком всегда была отвратительной. Так что могло и показаться.

— Оставь для меня грибов, что Ржевские с Долинки солят.

— Оставлю, оставлю.

Почему мне все еще казалось, что её голос дрожал.

— Всё в порядке, ба?

— Иди, гуляй. Я тя люблю.

— И я люблю тебя, — произнесла я, перед тем, как положить трубку. Вернулась обратно, но внутри было как-то неспокойно.

— Дома нормально? — Пашка положил мне руку на плечо и наклонился, чтобы услышать ответ. Я кивнула. — Идем, — позвал он. — Знаю, еще далеко до полуночи, но я не могу больше смотреть, как ты мучаешься.

— Мучаюсь с чем? — непонимающе переспросила я.

Он отвел меня в сторону, туда, где меньше шума, и протянул небольшую коробочку, завернутую в новогоднюю бумагу.

Ну конечно же, подарки. Я улыбнулась.

Как бы не было плохо, надо продолжать жить дальше, а праздники у меня всегда ассоциировались с чудом. Так пусть оно начнется.

— И что же здесь? — все шире растягиваясь в улыбке, спросила я.

Еще неделю назад, мы договорились, что не будем сильно тратиться. Предел — тысяча рублей.

— Открой, — ответил Пашка.

— Сейчас, подожди, я твой принесу.

Через пару минут я вернулась с приготовленным для него свертком. Это были перчатки. Пусть зима в нашем городе не отличалась суровостью, от влажности руки постоянно мерзли, а свои он как раз потерял.

Пока Пашка справлялся с оберткой, я раскрыла протянутый мне и ошеломленно застыла. Внутри лежал телефон.

— Твой старый уже никуда не годится, — чуть смутившись, произнес Пашка.

Я нахмурилась, качая головой. 

— Но мы же договорились о сумме.

— Да, вот только есть одно но… У тебя завтра день рождения. Считай это моим подарком сразу на оба праздника.

— Паш, ну ты что, я не могу его принять. Это слишком дорого.

— Для тебя не бывает слишком, — ответил он. — К тому же, я задолжал тебе гораздо больше. Думаю, ты знаешь, о чем я.