Парадокс Севера (СИ) - Побединская Виктория. Страница 58

— В Карточной Долине нет комендантского часа, — сказал он.

— Теперь ты тоже ее так называешь?

Я вскинула брови. Потому что это название придумала я и считала, что никто кроме нас троих — меня, Леси и Пашки, его не знает.

— Я оценил, — коротко ответил Северов.

Теперь мы встречались каждую ночь. Возвращаясь с занятий, я знала, меня будет ждать новая карточка с написанным на ней адресом.

Иногда наши встречи напоминали тихий разговор. Когда не хочется повышать голос, чтобы не спугнуть. Когда все, что тебе нужно, лишь человек напротив да кружка горячего чая, что по ночам казался каким-то особенным, почти магическим. Виктор рассказывал про брата, а я прикипала взглядом к его движущимся губам и опущенным ресницам, изредка делясь тем, о чем он не знал, в ответ.

Порой они сводились к молчанию. В такие дни он чаще всего что-то читал, шурша перелистываемыми страницами, закинув здоровую ногу на колено. Его любимая поза. Вторая после сидения на подоконнике.

А порой меня прорывало. Так, что я принималась рассказывать все, что случилось за день. Я знала, ему не нужны подробности, но он почему-то не перебивал. Слова и взгляды — единственная близость, которую он себе позволял. И я была за это благодарна.

Его взгляд в это время блуждал по моему лицу, останавливаясь то на глазах, то на руках, которыми я, как обычно, активно жестикулировала. Я же ловила себя на мысли, что привыкла к этому острому укору, который давно перестал быть пугающим.

Удивительно, но при живом общении Север оказался ненамного многословнее, но чем больше мы узнавали друг друга, тем лучше я начинала его понимать. Пару раз ловила себя на мысли, что неосознанно представляю его реакцию на собственные слова. Как он задумчиво проводит рукой по волосам, хмыкает, подняв уголок губы в полуулыбке. Как будто пытаясь не превысить лимит на счастливые мгновенья.

Эта сдержанность доводила до ручки.

Эта сдержанность пленила и притягивала.

Иногда ему звонил отец. Обычно они разговаривали недолго. «Хоть раз в неделю пиши, что жив». Как говорил Север, им обоим этого было достаточно.

Но когда что-то требовалось по работе, вопросы решались безотлагательно. Он всегда называл его Виктором. Так серьезно и по-деловому. Не Витей и даже не сыном. Хотя, прикладывая на язык ласкательные варианты этого имени, даже мне становилось смешно. Потому что подобрать что-то настолько неподходящее к строгому образу Севера язык просто не поворачивался.

Вот и сейчас, я едва ли не рассмеялась. Он шикнул на меня в ответ.

— Все, молчу, — я изобразила, что закрываю рот на замок, но не сумела удержаться от улыбки. Словно пытаясь и его заразить. Самое ужасное — мне эта игра нравилась. Нравилось наблюдать, как внезапно меняется его взгляд и появляется эта еле заметная дуга на губах.

Я глянула на время. Час. Пора возвращаться в комнату.

Север закончил разговор и спрятал телефон в карман.

— Все нормально? — спросила я.

— Да, — он кивнул. — Просто отец звонил, дать пару напутствий.

— Зачем?

Я подхватила оставленный на спинке стула кардиган, принявшись его натягивать.

— Завтра буду выступать перед советом директоров. Если они посчитают, что я в состоянии перенять управление отцовской компанией, то приступлю сразу по окончании учебы.

— О, круто!

Он ухмыльнулся и открыл дверь, пропуская меня вперед. Длинный коридор, что вел к общежитиям в этой части академии разделялся, и мы остановились у развилки.

— До завтра? — сама не поняла, как эти слова с губ сорвались. Ведь он не предлагал мне встретиться. Но от того как посмотрел в ответ, тепло разливалось по всему тему. И вдруг захотелось узнать, отличаются ли его поцелуи от поцелуев его брата. Эта мысль, ворвавшись, застала врасплох. И вдруг испугала настолько, что по-видимому страх отразился на моем лице. Виктор сделал шаг назад, словно почувствовав, как Саша стоит между нами.

— Да, до встречи.

— Увидимся… — проговорила я, тоже разворачиваясь, чтобы идти к себе.

— Даже удачи не пожелаешь?

Я улыбнулась и приподняла голову, что видеть его лицо. 

— Тебе она никогда не была нужна.

Он едва заметно улыбнулся, развернулся и медленно пошел в сторону мужского общежития.

Я опустила взгляд на собственные руки, покачала головой, а потом все-таки выкрикнула ему в спину:

— Порви их всех!

***

Зима давно вступила в законные права, вот только ноябрь не спешил прощаться. Снега так и не было, зато моросил мелкий дождь, а в воздухе стоял туман. Я выбежала на улицу, на ходу запахивая пальто и морщась от влаги.

Кто придумал проводить пары в разных корпусах в такую погоду?

А потом я заметила его. Перекинув спортивную сумку через плечо, он пересекал главные ворота академии.

— Пашка, — крикнула я и кинулась навстречу другу. Он замер, остановился, спустив сумку на землю. Как будто не верил, что его вообще кто-то рад будет видеть. А потом подхватил меня под мышки и поднял, закружив. — С возвращением!

— Сам до сих пор в шоке, — ответил он, все еще не отпуская.

Я посмотрела наверх, где на балконе стоял Северов. Сложив на груди руки, наблюдая за нами. Неужели они со Стражем помирились, и он вернулся назад?

«Спасибо», — произнесла я одними лишь губами, приподняв ладонь, точно зная, он увидит и поймет.

— Как ты тут? — отвлек вопрос. Когда я снова подняла взгляд, Север скрылся в комнате.

Я слезла с Пашки и уже глядя на него совершенно серьезно, пригрозила:

— А теперь я тебя все-таки убью.

***

Шла последняя пара. Развалившись на парте, мы с Пашкой слушали до ужаса скучную лекцию по философии.

— Слушай, это конечно не мое дело, — начал он, как будто стесняясь собственных слов. — Но раз уж мы договорились о честности, могу я узнать, что тебя с Севером связывает?

— А что меня может связывать с ним? — спросила я, не поднимая от парты лица.

— Ну-у-у, — повел он плечом, — разное болтают.

— И ты поверил?

— Посуди сама. Ты уезжаешь неизвестно куда, потом возвращаешься как ни в чем ни бывало, при том, что я точно знаю в лечебнице тебя не было. Где ты находилась все это время?

Я нахмурилась.

— Паш, ну какая теперь разница?

— Ты была с ним?

— Нет. То есть да, то есть… — Пашка смотрел на меня так пристально, что казалось между глаз сейчас дыру прожжет. — Я была с Виктором.

— С Виктором, значит, — брезгливо произнес он, сделав упор на его имени.

Нагнувшись как можно ниже, я недовольно прошептала:

— У него дома. Я находилась у него дома.

Он вскинул руку, задев учебник, и тот с грохотом свалился на пол.

— Простите, — пискнула я, неловко улыбнувшись лектору, и полезла под стол.

— Ты могла отказаться, — наклонившись вниз, шикнул Пашка.

— Ага, а то он меня трижды спросил, — шепотом из-под парты проорала я в ответ. — У меня точно также как и у тебя вообще не было выбора!

— В каком смысле вообще? Он что, с тобой…

Я со всей силы стукнула его кулаком.

— Думай, что мелешь! Конечно же нет!

— Значит, все вранье?

— Ну разумеется!

Не сдержавшись, я еще ущипнула его за плечо, для верности.

— Ай, — дернулся Пашка.

— Чтобы не болтал зря!

— Ладно, прости, прости. Просто он меня бесит. И сильнее всего, потому что с самого твоего появления здесь, может поманить, когда ему вздумается, а ты бежишь. Тут же.

— Бежала, — поправила я. — К тому же, не по своей воле, — добавила, вдруг задумавшись. После всего случившегося между нами, я впервые задалась вопросом, а могла ли не подчиниться?

Или просто сама этого хотела?

Вслух же ответила:

— Я просто была ему должна.

— И он тебе совершенно не нравится?

Казалось, я покраснела до кончиков ушей. 

— Совершенно...

Он нахмурился, все ещё не веря.

— Паш, да будь моя воля, я бы с ним никогда в жизни не связалась, ты же знаешь. Я делала это лишь потому что мне приходилось. Ты ж понимаешь.