Сердце полемарха (СИ) - Лин Айлин. Страница 34
- А оплату назначите? - решила я идти до конца.
- Хмм, - он посмотрел на меня чуть иначе, - а зачем тебе? В доме тебя кормят, если нужно новое платье, то теперь у тебя есть доступ к складам с тканями, бери любой отрез и тебе сошьют, что захочешь. Слуги личные к тебе приставлены, охрана есть. Зачем тебе оболы?
- Хочу накопить и выкупить себе свободу, - упрямо выдвинула челюсть, решив, что не убьёт же он меня. Я ему жизненно необходима. Как и диета с физической нагрузкой. Но не стоит об этом пока говорить.
- Зачем тебе свобода? - снова непонимающе вопросил он, - получив свободу ты потеряешь мою защиту, станешь уязвима для всех жаждущих воспользоваться твоим даром. За тобой должен стоять кто-то сильный, либо семья, либо хозяин. А раз ты не помнишь, кто ты и откуда, то и смыла говорить о свободе нет. А тебя я никому не продам, замуж не отдам. Разве что за такого же невольного, как и ты. А теперь ступай.
Ну Иринеос, я скрипнула зубами от досады, но всё же сдержала гневный рык и, резко развернувшись, на негнущихся ногах вышла из помещения.
Разговаривать ни с кем не хотелось.
Старик знал, что его отправят на Кос, а я готовая ему замена. Оттого он поскакал к Менедему. Тот ведь мог его и не отпустить, а раз два лекаря с третьим доро под его крышей, то один может и свалить.
Гадство!
Мне хотелось плеваться, но стоило успокоиться и всё обдумать в тишине моей коморки.
Но не успела я прилечь на топчан и предаться размышлениям, как ко мне без предупреждения влетел Иринеос.
- Прекрасно выглядите! - ехидно сказала я. - Я думала вы упросите этнарха дать мне свободу!
- Тише, Аглая, - нахмурился чуть потемневшими бровями лекарь, - я просил повелителя о снисхождении, но он упёрся, и ни в какую. Оболы тебе назначат, - без перехода огорошил он меня.
- Плохо просили, значит! - воскликнула я, а потом до меня дошло услышанное, - всё-таки?
- Да, - довольно улыбнулся Иринеос, - тебе будут платить чуть меньше, чем мне, но и того тебе хватит с лихвой, чтобы купить необходимое...
Мужчина подошёл ближе и тихо прошептал:
- ... для побега. Я завершу дела на Косе, после получения третьего доро мне нужно отправиться в главный асклепион эллинов и принести дары всем Богам на большом алтаре, рассказать о своём пути жрецам-асклепидам и позлорадствовать над анотатосом, хи-хи, - старик мерзко хихикнул, а я была обдумывала его слова. - Ты точно не хочешь остаться в Афинах? - вдруг спросил он меня, вырывая из размышлений.
- Чего я здесь забыла? В царстве мужского шовинизма.
- Что это? - опешил гиатрос, вылупив на меня ставшие чуть ярче голубые глаза.
- Этот термин значит, что дела и интересы мужчин считаются первостепенными, а женщины представляются низшими, не стоящими внимания существами.
- Сие есть правда, и женщины тоже так думают - всё на благо господина, мужа и покровителя. Просто ты женщина не такая, как другие. Ты странная.
- Ну спасибо, гиатрос Иринеос, - фыркнула я и отошла к окну, вдыхая полной грудью ночной наполненный прохладой воздух.
- А куда ты, туда и я, - договорил свою мысль Иринеос, заставляя меня к нему обернуться. - У меня есть накопления, сможем на них отстроить свою лечебницу и принимать больных, - было видно, что человек уже всё распланировал и мне не хотелось спускать его с небес на землю, тем более, что его мысли были созвучны с моими.
- Тебе придётся работать в мужской половине асклепиона, - продолжил говорить гиатрос, а я от греха подальше решила задвинуть ставни: мало ли, уши в этом доме могут торчать из самых неожиданных мест. - Я отправлюсь на Кос только через три дня, нужно всё тебе показать и рассказать, собрать вещи. А ещё жениться.
Мужчина говорила, а я смотрела на него и удивлялась метаморфозам, произошедшим с его внешностью:
- Вы и дальше будете молодеть? - невежливо его перебив, заинтересованно спросила я.
- Что? - не сразу уловил о чём речь лекарь, - а, ты про внешность? Нет, думаю, что это мой окончательный облик.
- А то я уже было испугалась, как бы вы в младенца не превратились, - уколола я его.
- Не дождёшься, - в том же духе ответил он мне и усмехнулся, - пообщавшись с тобой и говорить начинаю, как ты, Аглая. И меня первое время — это пугало, а сейчас думаю, что это даже интересно. Твои фразы короткие, но объёмные. Удобные, - пришёл он к выводу.
- Поздравляю! - запоздало сказала я, - с повышением в уровне, - звучало, как из какой-то компьютерной игры, но старику о том неизвестно, а фраза была очень даже к месту.
И тут до моего заторможенного мозга дошло:
- Жениться?!
- Даа, - довольно огладив косичку на подбородке, он объявил, - женюсь на Пенелопе Амбелас, завтра после асклепиона пойду договариваться.
- Вы о той девушке, за которую умирающая мать просила? - я хлопала глазами, не зная, что сказать и как реагировать.
- Именно! Иного пути спасти её от так ненавистного тобою рабства я не вижу.
И пока я собиралась с мыслями, Иринеос сказал:
- Благодарю, Аглая! - и впервые гиатрос поклонился мне. Низко, не подобострастно, а с почтением, как ученик учителю. Чем смутил меня невероятно.
- Я не знаю, что сказать... это я должна вас благодарить и за девушку тоже...
- Ты мне более ничего не должна, я получил свой третий доро, - остановил меня старый лекарь, - мне пора, а ты ложись, утром нас ждёт очень много важных и срочных дел.
Иринеос ушёл, а я осталась. Откинув плед с топчана, легла на тощий матрас и понадеялась, что эти перемены всё же к лучшему. Теперь работать буду не за бесплатно, и то хлеб.
Следующий день был полон впечатлений: мужская часть асклепиона отличалась от женской, в том числе и абатон, где мужчины спали, чтобы увидеть сны о своей хвори.
Белые стены сверкали чистотой, топчаны были чуть повыше и матрасы толще.
Я смотрела на всё это и диву давалась: и как им не стыдно жён держать чуть ли не в скотских условиях, а самим лечиться, словно на курорте?
Гиатрос Иринеос провёл меня по всем помещениям, за нами тянулся казалось бесконечный "шлейф" жрецов-асклепидов и гиатрос Лазарус тоже был среди них. Он кидал на меня странные нечитаемые взгляды и сверлил своими тёмными глазами мою хрупкую спину.
Всё же женщина гиатрос — это неслыханное дело в местном обществе.
Через пару часов блужданий по этому огромному зданию, нас всех вывели к алтарю, тому самому, с помощью которого я видела загадочного мужчину, и какой-то мужчина, низко поклонившись мне и гиатросу Иринеосу, громко и чётко произнёс:
- Госпожа гиатрос Аглая, находящаяся под рукой повелителя этнарха Менедема, обладающая третьим доро по воле Богов, отныне вступает на пост главной в асклепионе и будет лечить мужей от болезней их одолевающих! - завершив речь, снова поклонился и вручил, опешившей мне, свиток с каким-то текстом.
Мне не давали даже заглянуть на женскую половину.
Как я ни рвалась к ним, всегда кто-то преграждал путь и заставлял меня поворачивать обратно. Я переживала очень. Сердце было не на месте, я понимала, что меня одной на всех не хватит, но и допустить гибель кого-то, кому могла помочь - не могла. Но мои душевные метания пришлось задвинуть в дальний угол, потому что работы оказалось даже в мужском абатоне очень много. Мужчины ведь такие же люди, как и женщины, посему пришлось впрячься и лечить их не за страх, а за совесть.
А ещё узнала как зовут рабов, служащих в асклепионе - иеродулы. Ну и название! Но я старалась ко всем обращаться по именам, а многочисленные поклоны с торжественным "госпожа гиатрос Аглая" так и вовсе набили оскомину. К концу четвёртого дня мне хотелось на всех наорать, еле сдерживалась!