Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая (СИ) - Забудский Владимир. Страница 56

— Ох, сейчас будут танцы! — бравируя, весело пропел Кениг, перебирая пальцами связку наручников, закрепленных у него сзади за поясом.

Я снял с пояса дубинку, так как использовать электрошокер под таким дождем было слишком опасно. От мысли, что сюда сейчас несется толпа из сотни обезумевших людей, которую нам предстоит остановить, по коже пробегали мурашки. Обернув голову, я увидел, что стоящий позади МакБрайд с автоматом нервничает еще больше.

— Курсанты с огнестрельным оружием — шаг вперед! Наша первая задача — остановить их: предупреждениями, газом, водометом, а если понадобится, то и огнем, — проинструктировал нас Иванкович. — Когда они смешаются, по моей команде, курсанты с оружием ближнего боя выдвигаются вперед и производят арест. Тех, кто побежит назад, не преследуем! Капкан захлопнут, им никуда не выбраться.

— Что, если у них оружие?! — занервничал кто-то.

— В первую очередь необходимо обезвредить тех, кто вооружен. Для этой цели нас прикрывают дроны, но им затруднительно вести огонь из-за плохой видимости и дождя. Так что полагаемся на себя.

— Сумасшествие какое-то! — проскулил Дэвис. — Я на ФТЭСР переведусь прямо сейчас, можно?!

— Заткнись, Дэвис!

Все произошло скорее, чем я думал. Вначале одинокие люди, а затем и целая толпа начала выныривать из мглы буквально в паре десятков шагов впереди нас. Люди визжали, в беспамятстве спасаясь бегством от целой своры дронов и ревущего «Ворона», барражировавшего на малой высоте, который накрыл их своей гигантской тенью. Временами дроны выпускали в кого-то в толпе иглу с зарядом электрического тока, либо «Ворон» выстреливал нейлоновой сетью. В воздухе все еще звучали призывы прекратить сопротивление, лечь на землю, но дорого ли они стоили сейчас, когда никто уже не понимал, что происходит?

Я не успел разглядеть, чтобы кто-то из бегущих к нам людей был вооружен, когда в наушнике раздалось предупреждение:

— Газ пошел!

Гранаты со слезоточивым газом, выпущенные из гранатомета на броневике, со звонким стуком шлепнулись в рядах перепуганных людей, укутывая их ядовито-серым облаком. Переулок утонул во взрыве кашля и чихания. В этот же миг заработал водомет. Мощная струя воды пролетела над нашими головами, сбивая с ног случайно вырвавшихся вперед бедолаг.

— Стойте! — мне показалось, что я увидел в толпе человека, несущего на руках ребенка, но мой окрик никто не расслышал, да он и запоздал — силуэт уже смыла струя водомета.

— Прожекторы! — заревел Иванкович.

Яркий свет беспощадно ослепил бедняг, которые толкались, силясь найти выход из окутавшего их облака удушливого газа. Никто уже не бежал вперед, и для меня было очевидно, что сопротивления тут никто оказывать не будет.

— Всем ни с места! — вскричал через громкоговоритель сержант. — Ложитесь на землю, прикройте голову руками, и мы не причиним вам вреда!

Я заметил, что кое-кто из курсантов поднял оружие. МакБрайд тоже дернулся было, но я остановил его движением руки. На меня недовольно вытаращился нервный взгляд товарища. Я даже не стал тянуться к своему М-200.

Многие люди сохранили достаточно благоразумия, чтобы последовать команде и повалиться на землю. Многих к этому времени оглушили электрошоковые заряды, спеленали сети или они так надышались газа или ослепли от прожекторов, что уже не могли никуда бежать. Из рядов лежащих на земле людей звучали мольбы на китайском, корейском, вьетнамском и ломанном английском. Лишь некоторые беглецы, вряд ли соображая, что происходит, начали инстинктивно карабкаться на забор или на крышу котельной, пытаясь спастись из ада, в котором они оказались.

— Прекратить попытки бегства! Немедленно! Будем стрелять! — ревел сержант, но увидев, что его крик не доходит до ушей обезумевших людей, прошептал: — Снимайте их резиновыми. Аккуратно!

Несколько курсантов, в числе которых и Дэвис, похоже, только и ждали этой команды. На моих глазах в спину тощему пареньку, почти оседлавшему двухметровый забор, ударила пуля, и он, конвульсивно вздрогнув, опрокинулся назад. Такое падение вполне могло закончиться переломанной шеей. МакБрайд вновь попытался было вскинуть автомат, но я сжал его запястье мертвой хваткой, не позволяя сделать это.

— Прекратить огонь! — зазвучал голос Иванковича после того, как третий или четвертый человек шлепнулся на землю и попытки бегства прекратились. — Вторая группа — вперед, произвести арест!

Топот двенадцати пар сапог ринулся вперед. Я шагнул вперед медленно, и меня сразу же опередили товарищи. На моих глазах исполинский силуэт, который мог принадлежать лишь Герману Кенигу, понесся прямо на человека, который оказался достаточно глупым, чтобы все еще стоять на двух ногах и таращиться на полицейских вместо того, чтобы лежать на земле. Я испугался, что сейчас бедняга получит по голове, но Герман все же сохранил в себе достаточно самоконтроля, чтобы просто шибануть его плечом, как хоккеист. Не все, однако, были так сдержанны.

— Чего стал, Войцеховский?! — заорал мне на ухо сержант.

Плавая в облаке слезоточивого газа, я опускался то к одному, то к другому промокшему от ледяной воды дрожащему силуэту, защелкивая на их запястьях электронные наручники. Лишь первый из арестантов немного походил на хулигана в представлении обывателей — это был раскосый подросток в красной бандане, полумаске и с кастетом. Он не противился, когда я сдернул кастет с его руки, а лишь хныкал — в узеньких глазах, воспаленных от газа, не осталось ничего, кроме испуга. Второй оказалась кореянка лет сорока, которая отрывисто бормотала что-то пискливым голосом. Третьим был сухощавый пожилой мужчина, который вообще не двигался. Все, что роднило эту троицу — рюкзаки и баулы, набитые, очевидно, украденным со складов барахлом. Один из них при падении раскрылся, и я увидел упаковки наборов дешевого быстрого питания «Taberu». Никогда бы не подумал, что люди готовы рисковать головой ради этой гадости. Взяв старика за руку, я не ощутил пульса.

— Медика сюда! — крикнул я.

На моих глазах Иванкович, чертыхаясь, оттащил кого-то из курсантов от человека, которого тот самозабвенно колотил ногами. Уж не Рина ли это Кейдж? Не уверен, что хочу это знать. Лучше продолжать верить, что она не такая, что в ней есть что-то доброе.

— Эй, ты! — в десяти шагах от меня один из курсантов направил шокер М-200 в сторону промокшей до нитки азиатки, кричащей на него по-корейски срывающимся от истерики голосом и, что хуже, зачем-то сунувшей правую руку себе под куртку. — Я же сказал, ляг на землю! Руки покажи, немедленно! Не заставляй меня делать это, слышишь?!

— Да ты что, не можешь просто скрутить ее?! — голосом Германа Кенига презрительно отозвался силуэт другого курсанта, сделавшего шаг в сторону кореянки и отодвинувшего товарища прочь. — Дай-ка я!..

— Осторожно! — вдруг завопил кто-то из курсантов с непонятным ужасом.

В следующую секунду внезапно стало невыносимо шумно и светло. Уши заложило, барабанные перепонки заболели, а в глазах на секунду помутнело. Непонятный порыв ветра сшиб меня с ног. Бронированный панцирь на спине шлепнулся об асфальт с громким стуком. Сквозь залитое дождем забрало шлема я ничего не мог видеть, и инстинктивным движением я скинул его с себя. В рот и глаза сразу же полезла пыль, перемешанная с дымом и остатками не полностью рассеявшегося газа. Из груди вырвался кашель, глаза заслезились.

Ничего не понимая, я с ужасом глядел на то, как силуэт, когда-то бывший Германом Кенигом, неподвижно лежит в десяти шагах от меня, на краю безобразной воронки в асфальте, которой еще секунду назад не было. Его ноги должны были лежать прямо в воронке, но их почему-то не было, а туловище напоминало черепаху, которую выковырял из панциря и сожрал голодный хищник — куски обугленной брони, перепачканные кровью и внутренностями.

— Герман! — крикнул я, будто он мог меня услышать.

Я и сам себя не услышал — мой крик выдался совсем тихим, словно со дна колодца. Закрыв рукой нос, я с силой выдохнул, чтобы разложить уши. В тот же миг в уши мне ворвался хор воплей, полных невыносимой боли. Люди, издающие их, лежали совсем близко.