Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая (СИ) - Забудский Владимир. Страница 57

— Медика!

— Медика сюда, срочно!

— Офицер ранен!

— Носилки сюда!

Кто-то подбежал ко мне и помог поднять с асфальта мое закованное в броню ватное тело.

— Ты ранен? — из тумана выплыло лицо одного из курсантов. — Медика сюда!

— Нет-нет… Я в норме. — тяжело дыша, ответил я. — Вон там… впереди… нужна помощь.

— Точно в порядке?

— Вперед посмотри!

Совсем рядом с нами, издавая тихие стоны, лежал человек, похожий на нашего, которому явно требовалась помощь. Это был тот самый курсант, что собирался арестовать девчонку. Герман оттолкнул его от нее за миг до случившегося и принял на себя основную волну осколков.

— Эй, братец, держись! — пробормотал я, подбегая к бедняге.

— Осторожно!!! — взревел позади меня голос сержанта Иванкович.

Выстрел из оружия, не напоминающего по звуку ни один из полицейских стволов, прогремел раньше, чем отзвучало предупреждение сержанта. Я успел инстинктивно повернуть голову назад и заметить, как курсант, только что помогший мне подняться на ноги, падает, приняв в бронированный нагрудник выстрел почти в упор. Пока он валился на землю, время, казалось, замедлилось. Я заметил того, кто стрелял — лежащий в грязи изможденный, грязный мужчина азиатской внешности лет сорока пяти с плохими зубами, неухоженной бородой и выражением безграничной ненависти в глазах, которого по какому-то чудовищному недосмотру не обыскали и не заковали в наручники. Взгляд его глаз переместился на меня. В дрожащей руке мужчины был револьвер, который только что выпустил одну пулю. Следующая, похоже, предназначалась мне. В доли секунды, которые у меня были на размышления, я с ужасом осознал, что на моей голове, вопреки строжайшим инструкциям, нет шлема — я сбросил его, когда упал на землю.

А еще миг спустя точно в лоб мужчине ударилась резиновая пуля. Пальцы ослабли, и рука с револьвером опустилась, инстинктивно сделав второй выстрел в асфальт. В следующие несколько секунд за первой резиновой пулей последовал еще с десяток — не менее шести человек и дрон стреляли в азиата из всего, что у них было. Тощее тело, похоже, уже испустившее дух, конвульсивно дергалось от ударов электрического тока.

— Войцеховский, черт бы тебя побрал!

Я не успел понять, как прямо передо мной оказалось гневное лицо Иванковича. Он тряс меня за шкирку, глядя снизу вверх прямо в глаза, и орал: «Где твой чертов шлем?!» Даже не помню, что я ему ответил.

— Отступаем! Под прикрытие броника! Немедленно! — скомандовал он.

Погоняемые сержантом, который получил соответствующий приказ от кого-то из руководства академии, мы уносили ноги от этого проклятого места быстро, даже не заботясь тем, чтобы погрузить арестантов в автозаки — лишь помогали врачам донести до машин скорой помощи трех наших пострадавших товарищей, пока еще имевших статус «раненых», потому что «убитым» один из них, курсант Герман Кениг, будет признан лишь тогда, когда это формально зафиксирует коронер.

Мы разминулись со сменившим нас подкреплением — профессионалами из батальона быстрого реагирования. Я видел, как их силуэты заполняют переулок, а впереди двигается угрожающая громадина боевого робота, так называемого «Автобота». Поздновато они нас сменили.

— Спасибо, — искренне прошептал я, проходя мимо Бена и сжав его плечо.

Несмотря на царивший в тот момент хаос, я заметил, что именно он сделал первый выстрел, возможно, спасший мне жизнь. МакБрайд не ответил, лишь посмотрел мне в глаза и слабо кивнул. Видимо, он думал сейчас о том, что только что убил человека, или, во всяком случае, поучаствовал в его убийстве. Наверное, это даже тяжелее, чем мысль, что ты только что чудом избежал смерти — вместо облегчения и чувства, что все осталось позади, начинают давить сомнения и груз вины.

Когда закончилась беготня, меня притащили к машине скорой помощи, так как я находился близко от места взрыва и у кого-то возникли подозрения, что я могу быть ранен. Я ждал своей очереди минут десять, прежде чем фельдшер осмотрел меня, убедился, что единственный долетевший до меня осколок лишь оцарапал бронированную обшивку и обработал глаза, слегка воспаленные от газа, каким-то раствором.

— Тебе повезло, сынок. Следующий!

В тылах полицейской операции царила жуткая каша. Здесь смешались люди из самых разных подразделений и было гораздо больше раненых, чем я мог себе представить. Я тщетно искал взглядом кого-то из своих, прежде чем сдался и решил связаться с сержантом через «Орион». Удалось это далеко не с первой попытки.

— Ты выбыл, числишься как раненый. Сдавай экипировку и вали домой! — ответил сержант.

— Я в порядке.

— Да плевать мне, исчезни куда-нибудь с глаз долой, не до тебя сейчас! — заревел Иванкович.

— Как ребята? — успел спросить я.

— А ты что, не видел, мать твою?!

Я не хотел даже представлять себя, что сейчас ждет сержанта, да и его начальство тоже. Гибель и ранения курсантов во время операций по подавлению беспорядков случались крайне редко, так как курсантов должны были задействовать лишь на безопасных участках, под прикрытием подразделений из числа опытных офицеров. Кому-то предстояло строго ответить за то, что произошло с Германом.

— Дурдом какой-то, — только и смог прошептать я, взявшись за голову и растерянно застыв посреди перегороженной улицы, где на меня натыкались мечущиеся в панике врачи и полицейские.

***

Я решил дойти до дома пешком. Это было далеко, но я не боялся длинных прогулок. Как же приятно было шагать по улицам Сиднея, дышать насыщенным озоном воздухом, чистым от дыма и газа! Особенно приятным это ощущение было на фоне сознания того факта, что менее часа назад шальной осколок от самодельной взрывчатки или пуля из старого револьвера могли раз и навсегда с этим покончить. Нет, честно говоря, этот факт пока еще с трудом укладывался в моей голове. Да и не нужно, наверное, об этом думать.

Самым печальным казалось то, что никто особо не обрадуется моему спасению так же, как никто и не опечалился бы моей смерти. Я направлялся сейчас в пустую квартиру, где мне предстояло упаковать свои немногочисленные манатки, чтобы уже завтра оттуда съехать — вот и все, что я собой представляю. Немного же в этом мире Димитриса Войцеховского.

«Папа, мама, если бы вы только видели меня сейчас», — мысленно подумал я, вознеся глаза к небу, будто я и впрямь верил, что они там и могут меня слышать. — «Что я здесь делаю?! Только что чуть не погиб на чужой, непонятной мне войне. В стране, которая никогда не станет моей. Иду в пустую чужую квартиру, где меня никто не ждет. Что за чертов бред?!»

Мой коммуникатор, который вернулся в режим свободной связи после завершения операции, не молчал. Новостные порталы и социальные сети бурлили. Почти сразу раздался звонок.

— Ты как, живой?! — гаркнула Рина.

— Живее, чем мог бы быть.

— Нас распустили по домам, приказали обо всем молчать. Будет большая заварушка.

— Еще бы.

— Кое-кто из наших поехали в госпиталь к Рэнди и Чану.

— Ты с ними?

— Да на хрена?! У Рэнди синяк, у Чана пара царапин и контузия. Пошли они, они хорошо отделались. Черт возьми! Проклятье, я не могу поверить в то, что случилось с Германом! Его просто на куски разнесло!

— Я это видел.

— Герман был хорошим парнем. Может, слегка туповатым, но хорошим. Как эта сука могла подорвать его?! Зачем?! Ее бы арестовали и отпустили через пару недель. Черт! Тупая конченая стерва!

Я смолчал, дал ей выговориться.

— Я иду в бар. Надо поднять за Германа бокал. Надо влить в себя что-то горячее, чтобы отойти от этого. Встречаемся в том же баре, что позавчера, через полчаса.

— Я пас.

— Снова ты за свое! — возмутилась Рина. — Нашего кореша только что убили, ты не заметил?!

— Да, Германа больше нет. И многих еще людей больше нет. Они продолжают умирать в эту самую минуту. И я не помогу им, залившись долбанным бухлом в засранном баре. Хочешь напиться — упейся хоть до смерти, а меня оставь в покое!