Звоните и приезжайте - Алексин Анатолий Георгиевич. Страница 5
– О чем ты все время думаешь? У тебя отсутствующие глаза. Из-за чего ты вздыхаешь?
– Из-за отметок… У меня появились двойки.
– Их же не было! Откуда они?
– Вот об этом как раз я и думаю.
Но на самом деле я думал о Лиле Тарасовой.
Она пришла к нам из другой школы. Помню, на большой перемене подбежал ко мне Владик Бабкин и таким безразличным-безразличным голосом говорит:
– Да, кстати… Ты новенькую видел?
– Какую новенькую?
– Тут одна… ученица. Рядом с тобой есть свободное место. Если она захочет на него сесть, ты скажи, что оно уже занято. Ладно? И пошли ее ко мне. Я тоже один сижу… Ладно?
– А зачем это?
– Я не могу объяснить… Но поверь – это важно! Минут через пять новенькая подошла ко мне и сказала:
– Здесь свободное место?
Я посмотрел на нее – и на миг потерял сознание. По крайней мере, я совершенно забыл о Владике и о его просьбе.
– Можно, я сяду? – спросила она.
– Можно, – прошептал я. И на том же уроке схватил первую двойку. Я схватил ее потому, что очень хотел получить пятерку. Получить на глазах у Лили Тарасовой!
С тех пор я все время хотел, чтобы у нее на глазах со мной произошло что-нибудь необычайное или просто хорошее. Одним словом, хотел, как говорится, предстать перед ней в выгодном свете.
Но наконец я понял, что в таком свете я могу предстать перед ней только на катке. Потому что я хорошо катался! И я пригласил ее на каток.
Я где-то читал, что выдающийся человек всегда имеет «свое лицо».
Лиля ни в чем не была похожа на остальных! Портфель у нее был мягкий, вишневого цвета, с двумя золотыми замочками.
Тетрадки и книжки были обернуты в розовую бумагу с разводами, и не было на них ни одной кляксы и вообще ни одного пятнышка. Самописка была, как говорится, миниатюрная, карандаш с оранжевым ластиком на конце, блокнотик изящный, с календарем на обложке. А уж о глазах я и не говорю!
Лиля заглянула в этот самый блокнотик с календарем и сказала:
– Двадцать восьмое февраля – это суббота. Вот и прекрасно! Пойдем на каток в воскресенье – двадцать девятого.
– А почему так не скоро?
– Чтобы ты успел заслужить это право!
– Какое… право?
– Пойти со мной на каток! – Она взглянула мне прямо в глаза и спросила: – На что ты способен ради меня?
Я ответил:
– На все!
– Вот и прекрасно! Я буду тебя испытывать. Для начала выполни одну мою просьбу.
– Любую! – воскликнул я.
– Я раньше дружила с Валей. А потом мы поссорились. И у меня осталась Валина книжка. Я не хочу сама заходить…
– Понимаю! – воскликнул я. – Где живет Валя? Укажи только адрес. Я отнесу книгу, чего бы мне это ни стоило!
– Вот и прекрасно. Валя живет прямо подо мной, на втором этаже…
– А ты, значит, на третьем? – быстро сообразил я.
А еще я сразу сообразил, что увижу дом, в котором живет она, поднимусь по той самой лестнице, по которой каждый день ходит она… Все это имело для меня очень большое значение! Такое большое, что я сначала поднялся на седьмой этаж, потом спустился на третий, постоял немного возле ее квартиры, вздохнул и спустился еще на эдин этаж…
Дверь мне открыл парень лет тринадцати или четырнадцати. Я слышал, что внешность для мужчин не имеет большого значения. И все же сразу подумал о том, что парень этот выше меня и гораздо красивее. Мне стало грустно… Но я взял себя в руки и спросил:
– Валя дома? Мне нужно отдать ей книжку.
– Не ей, а ему! – сказал парень. И протянул руку. Так, значит, это с ним она раньше дружила? Мне стало совсем тяжело.
– Ты что, ее паж? – спросил Валя.
Высокие и красивые люди могут задавать любые вопросы.
Я молча удалился к себе домой…
Я знал, что дома уже обо всем догадались. Бабушка старалась повлиять на меня. Но, как всегда, необычно, по-своему.
– А сын моей соседки, который учится в седьмом классе, решил сначала закончить школу, потом институт, потом прочно встать на ноги и только после этого думать обо всем остальном! – сообщила бабушка.
Отсюда я должен был сделать, вывод, что и мне нужно пригласить Лилю Тарасову на каток после окончания института.
Маме бабушка в тот вечер сказала:
– Когда тебе в пятом классе понравился Сережа Потапов… это, я помню, помогло тебе стать отличницей. Это вдохновило тебя!
Я понял, что и мне не мешало бы стать круглым отличником.
На следующий день я получил по физике тройку с минусом.
– Не узнаю тебя! – сказала физичка.
Я и сам себя с трудом узнавал!
Мне нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Я вспомнил о студенте-геологе Юре, который жил в соседнем подъезде. Его родители тоже были геологами и часто уезжали в командировку. Однажды, когда они уехали, Юра заболел чем-то серьезным.
Я, конечно, мог заразиться. Но, пренебрегая опасностью и возражениями бабушки, ухаживал за Юрой, бегал за лекарствами и даже один раз поставил ему горчичники.
– Если у тебя в жизни возникнет какая-нибудь трудность, приходи ко мне, – сказал Юра.
Я пришел и все ему рассказал. Он рассмеялся.
– Ну, брат, это не трудность! Ты в шестом классе? Помню, помню… Случалось! Но все это несерьезно. Ты же рисковал ради меня. И я хочу ответить тебе тем же самым! А тут и помогать нечего. Все само рассосется, рассеется. Как дым, как утренний туман…
Примерно через неделю Лиля сказала мне:
– Не хочешь ли подежурить в моем подъезде?
– Хочу! А что это значит?..
– Ну вдруг мне в чем-нибудь понадобится твоя помощь? А ты рядом, в подъезде…
– Я готов стоять там круглые сутки!
– Зачем же так много? Часа полтора или два в день. И хватит!
Она продолжала меня испытывать.
– Не бойся. Тебе там не будет скучно, – сказала Лиля. – Вместе с тобой будет дежурить и Владик Бабкин!
Значит, и он тоже проходил испытания.
Мы с Владиком стали дежурить. Лиля спускалась сверху, и мы сопровождали ее в магазин или на рынок. Мы шли сзади и несли сумки. Она проходила через двор, где Валя со второго этажа как раз в это время играл в хоккей.
Он останавливался, махал клюшкой и обязательно как-нибудь нас с Владиком называл. То «почетным эскортом», то «музыкальным сопровождением», то «прилипалами»…
Встречая нас в подъезде, он каждый раз спрашивал:
– Ну что? Заступили?..
Я все терпел. Я ждал двадцать девятое февраля!…
Один лектор, которого я слышал в парке культуры и отдыха, говорил, что если мальчишка моего возраста влюбится, то обязательно таскает за косы девочку, в которую он влюблен, или даже бьет ее.
Мне вовсе не хотелось таскать Лилю Тарасову за косы. Тем более, что кос у нее вообще не было. Мне очень хотелось пойти с ней на каток. И я ждал…
Однажды, спустившись сверху, Лиля сказала:
– А не кажется ли вам, что здесь, в подъезде, должен остаться кто-то один?
– Кто?! – спросил я.
– Вы должны решить это в честном бою. Как мужчины!
Владик подошел и стукнул меня по носу…
В один миг Лиля взлетела на второй этаж и закричала:
– Валя! Разними их! Они же убьют друг друга!
Валя неторопливо спустился, увидел мой нос и сказал:
– Ну вот, Лиля, из-за тебя уже пролилась кровь!
Он посмотрел на нее не то с уважением, не то даже как-то еще серьезнее…
Мой платок был в крови. Но я не замечал ни крови, ни боли, потому что все это произошло в субботу, двадцать восьмого февраля.
Вечером я позвонил Лиле Тарасовой и сказал:
– Сегодня двадцать восьмое! Значит, завтра двадцать девятое… Мы с тобой идем на каток!
– Ты ошибся, – ответила Лиля. – Завтра первое марта!
Я забыл… Я совсем забыл, что год этот не високосный и что нет в этом году двадцать девятого февраля.
– Я тоже забыла, – сказала Лиля. И рассмеялась.
– Ну и что же?.. Но ведь завтра все равно воскресенье! – сказал я. – Двадцать девятое февраля или первое марта – какая же разница?
– Очень большая! – сказала Лиля. – Первое марта у меня уже занято. Я обещала пойти на каток…