The Мечты (СИ) - Светлая Марина. Страница 33

Виктор Леонтьевич, пребывавший на тот момент в ясном уме, был полон боевого настроя стать на ноги, но не то что ходить, есть самостоятельно не мог. Даже голову с трудом держал, и всему-всему его приходилось учить заново.

Родители вернулись в Солнечногорск, началась их борьба за физическое здоровье и полное восстановление, и пошло-поехало то, чего предвидеть никто не мог, и передышка Артема вышла не то что краткой – он ее и не почувствовал.

Мать одна с отцом не справлялась. Сиделки ее не устраивали – проклятые бабы, которым даже до лежачего секс-символа их городка было дело. Впрочем, отец ей раньше давал слишком много поводов ревновать, где уж тут удивляться, что дошло до маразма?

Ее телефонные истерики ничуть не облегчали сыну существование. К тому же, счета за лекарства, сеансы массажа и реабилитационные центры, куда пытался всунуть Юрагу-старшего Артем, выходили астрономическими. С работой тоже не ладилось – он постоянно чувствовал, что им недовольны, но как быть с собственной рассеянностью и потерянным азартом – не представлял. Все настолько пошло наперекосяк, что, в конце концов, посреди одного из их дурацких разговоров с мамой за полчаса до важной презентации в его компании, Юрага просто сдался. Кое-как довел до конца мероприятие и сразу после него написал заявление по собственному.

Через две недели он прикатился в Солнечногорск, снял депозит со своего банковского счета, чтобы хватало на отцовское лечение, нашел какую-никакую работу в университете и впрягся в воз под названием «Мы поставим папу на ноги». Родительскому счастью не было предела. Впрочем, ему и самому неожиданно стало гораздо проще жить. Маме нашлось на кого положиться. У отца появился партнер для игры в шахматы и ходячая Википедия для разгадывания кроссвордов. Юрага ездил на типовую от звонка до звонка скучную работу. По вечерам фрилансил. О выходных забыл напрочь.

По истечении того первого года их семейного кошмара отец понемногу начал вставать с постели. Еще через несколько месяцев – постепенно стал выбираться во двор дома.  На третьем полугодии – снова сел за руль.

А Артем обнаружил в кабинете напротив Евгению Андреевну Малич. Женю. С ее потрясающе синими глазами и ласковой улыбкой. И пропал.

Если честно, он пробовал пару раз подступиться, но большого пространства для маневра их рабочие отношения не давали. Юрага, предпочитавший следовать правилам, не представлял, как можно закрутить роман с коллегой, но все же пытался раз за разом ей угодить. Невзначай. Чтобы заметила.

Она не замечала. Смотрела прямо на него – и ни черта не замечала. И если ее взгляд зачастую казался заинтересованным, то скорее в разговорах, которые они, бывало, вели, как правило, на финансовые темы, но отнюдь не в нем самом.

И вот пожалуйста. «Милый мальчик».

Дожился, Тёмыч. Тебя баба всерьез не воспринимает. Можешь дальше легко и беззаботно кататься на велосипеде, как раз лето на носу, и погода уже со следующей недели будет вполне располагающей.

Юрага сердито закрыл кран и вернулся в зал. Чаевые он оставил здесь щедрые – не иначе в счет причиненного морального ущерба. А выйдя на улицу, глотнул вечернего морского воздуха и неспешно побрел вдоль набережной. В стороне мигал маяк, и далеко в море угадывались очертания заходившего в порт судна. Туда он бегал еще мальчишкой, смотреть корабли. Давно не был. Кажется, и занятие на завтрашний вечер после работы придумалось. Что угодно, лишь бы только не возвращаться домой.

Привет

Телефон зазвонил прямо на светофоре, стоило загореться зеленому. Как и положено по всем законам жизни, бывшая, обыкновенно игнорировавшая его на полную катушку, в итоге дала о себе знать в неподходящий момент. Проблема в том, что бывшая – была еще и матерью его детей, которые после развода остались с ней, и никуда ты не денешься, даже если набраться у нее плохого и тоже начать игнорировать. Совести ему на такие показательные выступления не хватало. А ведь помнилось еще время, когда он ее звонков ждал, как манны небесной, и вот на тебе. Стоило расхотеть всего лишь. Радар у нее там, что ли? Моджеевский ругнулся под нос, тронулся с места и принял вызов.

Вдохнул в легкие побольше воздуха, как перед погружением на глубину, и надеясь, что эмоций его не слышно, проговорил:

- Привет, Нина.

- Привет, - прозвучало в ответ, и без пауз салон наполнился решительным женским голосом. – Если тебе позвонит Таня и начнет проситься на экскурсию – откажи. Их класс везут на Дальние озёра на несколько дней, нужно согласие родителей, а я ее не отпускаю. Уверена, она начнет уговаривать тебя. Сделай одолжение и побудь отцом чуть дольше, чем ты обычно это делаешь последнее время.

Собрав в себе все спокойствие, на какое только он был способен, а видит бог, способен он сейчас был очень не на многое, Моджеевский попытался выделить главное, как делал всегда, когда работал. С Ниной это не особенно получалось, но он честно пробовал.

- Какая экскурсия? И почему ей нельзя? Они всем классом едут?

- Потому что я так решила.

- Ну решать ты, конечно, большой специалист, - отрезал Роман. – Что не так с экскурсией?

- Не знаю я, что там с экскурсией, и знать не хочу! Но, во-первых, там будут мальчики, а, во-вторых, она прогуливает уроки.

- Вот балда, - нахмурился Моджеевский и свернул на нужном повороте. – Но если все поедут, а она нет, только хуже сделаешь. У нее возраст непростой.

- Это ты сейчас решил мне рассказать, как воспитывать детей? – с явной усмешкой спросила бывшая.

- То есть с этим у меня тоже все плохо?

- С этим у тебя никак. И если хочешь меня удивить, то расскажи, во сколько Богдан является ночевать, когда остается у тебя.

- Ему семнадцать, Нина! Какая разница, во сколько он приходит, если с остальным все в порядке?

- Я другого и не ожидала, - констатировала она. – Тебе вообще нет никакой разницы. Ладно! Позвонит Таня – скажи, что в этот раз на экскурсию она не поедет.

- А если я ее отпущу? Имею же право.

- Хочешь еще один скандал и суд?

- Хочу по местам расставить. Ты какого черта ее против меня настраиваешь, а? Чтобы сейчас перестраховываться, вдруг я сыграю в кои-то веки в другой команде?

- Можно подумать, ты сильно нуждаешься в детях.

- Можно подумать, ты не боишься, что я буду выглядеть на твоем фоне лучше, если позволю ей съездить, да еще и денег на гульки дам?

- Послушай, Моджеевский! – Нина явно начинала закипать. – Сделай хоть раз то, о чем тебя просят, без своего дешевого рассудифилиса.

- А вот нечего Тане гадости про меня говорить! – гаркнул Роман. – Она мне звонить перестала из-за тебя! И если сейчас хотя бы ради экскурсии... По-твоему, я должен ей запретить, когда это шанс быть услышанным?

- Прекрасно! – буркнула бывшая и бросила трубку.

- Замечательно! – отозвался на тишину в салоне Моджеевский и в очередной раз несколько более экспрессивно, чем требовалось, вывернул руль.

Вообще-то, у них с Ниной была любовь, а не что-то там.

Они были знакомы лет тысячу, и никак не меньше. Познакомились еще в институте, на архитектурном, Нинка была старостой, а Роман Романович – разгильдяем. Потому Нина закономерно окончила, а Моджеевский, не справившись с зимней сессией на втором курсе, попал под весенний призыв и угодил в армию, откуда она его даже не думала ждать. Они и не общались в те времена.

В сущности, служба ему не грозила, будь отец чуть-чуть более лоялен, но именно тогда он решил, что раз из самого нормального воспитателя не вышло, то пусть Ромку воспитывают вооруженные силы. Ну, Ромка и воспитался, как сумел, очень быстро сообразив, что чем меньше зависишь от того же родителя, тем меньше вероятности, что на тебя начнут давить. А еще чем больше бабок, тем больше шансов избежать неприятностей.

Моджеевский восстановился в вузе и примерно тогда же стал изыскивать способы подзаработать, сам не подозревая, что это вот так он начал строить свою солнечногорскую империю. Сначала трудился на стройках в ответ на отцовские подкатывания глаз и лишь сильнее распаляемый ими. После и сам сколотил бригаду, в очередной раз вдохновленный мыслью, что работая на кого-то, многого не достигнешь, а потому из тех, кто пашут, надо выбиваться в те, кто руководят. К двадцати пяти годам у него уже была своя пусть и небольшая, но вполне конкурентоспособная фирма, которая боролась, но пока не побеждала в гонке за крупными заказами. Зато середнячки точно все были Ромкины. Вот именно туда, в его контору, и заявилась однажды Нина, из которой архитектора не получилось, зато она придумывала замечательные фасоны платьев, и потому решила озадачиться постройкой собственного ателье, потому как ни одно из просмотренных помещений под аренду ее не удовлетворяло, а она, как Наполеон, да и как Ромка, тоже мечтала об империи.