Чёрное. Белое (СИ) - Сергеева Елена Владимировна. Страница 22
Судя по всему, он обманывает меня, но сейчас в данной ситуации я не могу это доказать, а вступать с ним в дальнейший спор у меня чисто физически не осталось сил. После напряженной ночи и состоявшейся стычки я чувствую себя как выжатый лимон и хочу только одного: поскорее покинуть эту комнату и избавиться от его давящего присутствия. Быстро вытащив из своего конверта нужные купюры, я всовываю ему их в руку и, обжигаясь прикосновением его пальцев, испуганно спасаюсь бегством, насколько это позволяет мне неудобная обувь.
В гримерке, когда я влетаю туда, уже все практически переоделись, и Надя, поймав мой взгляд, удивленно спрашивает:
– Ты куда пропала?!
Я машу рукой, очень надеясь, что она поймет, что это разговор не для посторонних ушей, и иду к своему шкафчику.
– Тебя до метро подбросить? – озвучивает новый вопрос девушка, и я оборачиваюсь и отказываюсь.
– Нет, спасибо. К первой паре еще рано. Домой нет смысла ехать. Я подремлю на диване и поеду в универ позже.
Подруга кивает, и очень скоро все присутствующие покидают комнату. Я остаюсь один на один со своими мыслями.
«Нет, только не сейчас!» – убеждаю себя и, включив будильник на телефоне, пристраиваюсь на диване. У меня есть всего два с половиной часа на сон, и я не могу их тратить на размышления.
10 глава. Сюрпризы.
Свой первый выходной после четырех сложных рабочих ночей я, естественно, решаю провести дома с мамой. Мой напряженный график дает мне мало свободного времени, и мы видимся с ней урывками в перерывах между лекциями и началом моей работы, и сегодня я хочу просто поваляться рядом, возможно, посмотреть какой-нибудь повышающий моральный дух фильм и сделать вкусный и полезный ужин для нас двоих, чем, собственно, сейчас и занимаюсь.
За пролетевшую, как ураган, неделю я окончательно развеяла для себя миф о беззаботной жизни девушек, танцующих стриптиз, об их быстрых и легких деньгах. Работа оказалась сложной как физически, так и морально. Да и по загруженности занимала гораздо больше времени, чем я изначально предполагала: помимо рабочих ночей у меня были еще обязательные два занятия по два часа с Леной или Стасом. Это были тренировки на пилоне или тренировки по приватным танцам, прокатки новых номеров, а еще растяжки и силовые упражнения. Раз в неделю в клубе проводилось собрание, где руководство обсуждало прошедшие дни, гостей, проступки и внешний вид танцовщиц, делая замечания или давая рекомендации, и прочие организационные вопросы.
– Ася.
Мама вытаскивает меня из пучины моих тяжелых мыслей, и я, надевая милую улыбку лучшей дочери на свете, оборачиваясь к ней, вопросительно смотрю.
– Что ты готовишь?!
– Запекаю рыбу с овощами
Она растягивает губы в ответ.
– Замечательно. На трех персон хватит?
Удивленно приподнимаю бровь и жду пояснения.
– Я пригласила Ваню составить нам компанию.
Стараюсь спрятать эмоции в себе и не выдать мимикой недовольство оттого, что наш сосед, который категорично мне не нравится, появится у нас за ужином и своим присутствием разрушит мой спланированный тет-а-тет.
– Зачем?! – единственное, что выдавливаю я из себя.
– Ты ни с кем не общаешься, а он хороший мальчик. И если я не переживу…
– Мама! – не справившись с эмоциями, перебиваю ее, повысив голос, и замираю от осознания того, что сейчас произошло. Повышать голос в нашей семье было не принято. Даже больше того считалось недопустимым. Мама с детства внушала, что нужно говорить тихо, но так, чтобы быть услышанной. Кричать, по ее мнению, это была прерогатива плебеев.
«Повышая голос, не всегда можно докричаться до человека!» – много раз повторяла она, и я всегда соглашалась с ней.
Я сжимаюсь от холодного осуждающего взгляда. Ледяные выстреливающие фразы подтверждают мои воспоминания:
– Будь добра не перебивать меня, а тем более не повышать голос!
Чувствую себя нашкодившей кошкой и молчу, потупив взгляд.
– Я хочу быть уверенной, что если я не переживу операцию, то ты не останешься одна и о тебе будет кому позаботиться.
Мама, не дожидаясь моего ответа, разворачивается и уходит, а я расстроенно поворачиваюсь и смотрю в окно. Дождь монотонно капает по подоконнику и действует мне на нервы своим стуком. Раньше никогда не замечала за собой такой особенности раздражаться по пустякам. Возможно, сказывается накопившаяся усталость и напряженность, которая не покидает меня, когда я работаю, общая ситуация с мамой и ее уже назначенная дата операции и произошедший неприятный разговор… Я, конечно, не озвучила, но Ваня совсем не тот человек, кто может о ком-то позаботиться. Он сам еще ребенок, и ему самому надо подтирать нос! Все его достоинство в глазах моей мамы – это хорошее воспитание, которым сейчас обделены многие мои сверстники.
В семь часов, когда у меня уже накрыт стол, в дверь звонят. Обреченно вздыхаю и иду открывать.
Парень, стоящий на лестничной площадке, нервно улыбается и рассеянно скачет от моего лица в темную бездну коридора и обратно. Так и хочется сказать ему: «Не бойся, я не кусаюсь! Маму из-за тебя точно расстраивать не стану!», но я молчу и лишь вымученной дружелюбной улыбкой пытаюсь изобразить это. Спохватившись, что уже долго держу его на пороге, отступаю в сторону, позволяя войти.
Из комнаты выходит мама и тоже награждает Ваню ободряющей улыбкой. Тихо вздыхаю и иду на кухню. Надо запастись терпением, чтобы выдержать свалившегося на голову парня.
Рыба и овощи, запеченные в рукаве, вышли выше всяких похвал, но навязанный мне гость и обязательство быть радушной хозяйкой, помимо моей воли, накладывают свой отпечаток и лишают меня аппетита. Пока мама, словно ученика на экзамене, штудирует Ваню на предмет пригодности мне в соглядатаи, я с приклеенной улыбкой сижу рядом и перекладываю вилкой содержимое тарелки с одной стороны на другую.
– Вы очень разносторонний человек! – заключает мама, довольная расспросами. – Я буду вам признательна, если вы будете почаще заходить к нам. А то я беспокоюсь, что Ася только учится и работает, и ни с кем не общается.
– Я с радостью, – бормочет парень и кидает взгляд на мою засахарившуюся от неподвижности улыбку.
Мама поднимается из-за стола, он вскакивает следом, но она, кладя руки ему на плечи и нажимая на них, чтобы он обратно сел, произносит:
– Я уже притомилась, посидите с Асей. Думаю, вам несложно будет найти тему для разговоров.
Мама бросает на меня изучающий взгляд, и я все также лицимерно приторно улыбаюсь.
Оставшись наедине, я стираю с лица сахарную радужность и серьезно смотрю на навязанного собеседника.
– Я, конечно, ничего не смогу сделать, чтобы ты не приходил, но на кино и прочую ерунду не рассчитывай: у меня очень мало свободного времени, – сразу огорошиваю я его, желая, чтобы он поскорее упал с небес на землю и не смотрел на меня такими преданными глазами.