Сокровище пути (СИ) - Иолич Ася. Страница 1

Ася Иолич

Аяна из Золотой долины. 3. Сокровище пути

1. Из вечного леса

Кроны, неделимо сплетённые над их головами, всех оттенков зелёного, и стволы, коричневые, серые или мшисто-зелёные. Толстый, густой ковёр мха, роскошные перистые папоротники. Поваленные стволы, преющие от влаги, готовые вернуться в почву и снова вознестись к небу ветвями молодых деревьев, которые день за днём, год за годом упорно и неторопливо поднимались из их отживших тел.

Этот лес не ждал никого, он жил сам по себе столько времени, что казался живым существом, и Аяна почти чувствовала его дыхание. Зелёный полумрак поглотил их с Верделлом, они шли, плутая между колоннами стволов, и время застыло.

Тут было место всему – свету, цвету, звуку и запаху. Нежные белые цветы, которые распускались по ночам на гниющих стволах поваленных гигантов, наполняли воздух едва слышимым ароматом, и на этот сладковатый, нежный запах слетались маленькие светящиеся жуки, напоминая крошечные зеленоватые звезды, таинственно мерцавшие между деревьев. Аяна засыпала под их танец, а просыпалась под писк крошечных пятнистых грызунов, которые моментально исчезали в своих убежищах, стоило лишь пошевелиться. Она искала их норки в земле и между корней деревьев, но никак не могла найти, и Верделл тихо смеялся над её любопытством.

Почти месяц назад они ступили под этот просыпающийся от весеннего солнца зелёный покров. Теперь лес ожил, тут не было ни одной прямой линии, ни одной четкой границы. Даже солнечные лучи здесь искажались, добираясь до земли, и пятна света на лицах были зелёными.

– Мы дадим вам оленей, – сказала Олахан Ийе, когда они пришли к ней в круглый дом, обтянутый оленьими шкурами, посреди снежной равнины. – Мы дадим вам еду и отвезём к лесу. Я желаю мира тебе, маленький воин, и тебе, юная аптех. Мне не нужна мена, потому что мы друзья.

Она улыбнулась, и её круглое лицо стало ещё больше похоже на луну.

Аяна благодарила её, но Олахан Ийе покачала головой.

– Не надо, аптех. Передай это кому-то, кого ты встретишь на пути.

– Что ты должна передать, кирья? – спросил Верделл, когда они неслись через бескрайний снежный простор. – И кому?

– Я должна сделать добро кому-то, кого встречу на пути, – сказала Аяна, кутая нос в толстое одеяло из коровьей шкуры. – Они так живут.

Олени бежали, поворачивая влажные большие носы в сторону, откуда чуяли дым, и новое стойбище принимало Верделла и Аяну. Они ели промороженную рыбу и квашеное оленье мясо, спали в шатрах, крытых оленьими шкурами, и наутро другие олени везли их к следующей стоянке, и всё повторялось.

– Я больше никогда не смогу есть мясо, – сказал Верделл. – Никогда, кирья. Как они живут так, эти сакихите? Почему не уйдут туда, где земля плодородна, и можно выращивать овощи и зерно?

– Я не знаю, – сказала Аяна. – А почему вы живёте в Ордалле и не покидаете его? Думаю, сакихите в ваших краях тоже многое бы удивило. Знаешь, Верделл, не так просто покинуть то, к чему ты привык.

Она покинула то, к чему привыкла. Родной двор, родную деревню, родную долину. Она покинула всё, что окружало её семнадцать лет. Она не стремилась к этому, но и остаться тоже не могла.

– Мама, я хочу спросить тебя, – сказала она. – Прости, если я растревожу тебя. Ты была такой печальной, тосковала и мучилась. Что сказала тебе олем Ати? Какие её слова помогли тебе выйти из этого тумана?

– Солнышко, она сказала мне, что этот мир слишком зыбок и непрочен, и каждый миг он меняется. Невозможно предсказать всё. Она сказала, что вчерашний день уже уплывает по реке, а завтрашний ещё не наступил, и вся жизнь складывается из мгновений, которые происходят прямо сейчас. То, что есть сейчас – и есть жизнь, Аяна. И я стала наполнять смыслом каждое мгновение, потому что вчерашний день уплывает по реке, а завтрашнего ещё не существует, и так будет всегда. Я научилась не тревожиться о том, чего ещё не произошло, и туман начал рассеиваться. Помнишь, как она говорит? Дыши. Дыши!

Аяна дышала запахами мхов и глины на берегах небольших ручейков. Она дышала ароматами земли, влажной листвы и белых цветов по ночам. Она вдыхала запах крови подстреленных Верделлом птиц с черно-зелёными перьями, которых они жарили на костре, и авены, которую они берегли и варили так редко.

– Кирья, смотри, я нашёл грибы, – сказал Верделл. – Эти можно есть?

– Вот эти – да, а этих я не знаю, – сказала Аяна, подозрительно принюхиваясь. – Давай не будем рисковать. Верделл, подожди, пока мы выйдем из леса. Мы обязательно найдём что-нибудь кроме мяса и рыбы.

Они шли, но лес не кончался. Аяне казалось, что ещё немного, и она сама станет его частью, врастёт в это хрупкое мшистое равновесие и останется в густой зелёной бесконечности.

– Кирья, мы идём уже тридцать дней. Скоро авена совсем закончится. Нам придётся есть одно мясо и эти сморщенные грибы.

– Я знаю. Верделл, мы точно идём правильно. Лес же когда-то должен закончиться.

Он действительно закончился. Ещё полдня назад они брели по мягкому влажному ковру из мха и устилавшей его хвои, и вот постепенно поляны стали чаще, а деревья – ниже и светлее, среди стволов начали часто попадаться кусты и высокие травы, а потом густой подлесок сомкнулся за их спинами.

– Кирья, я вижу горизонт, – восхищённо воскликнул Верделл. – Смотри!

Холмы, кое-где покрытые редкими деревьями, тянулись до самого горизонта. Облака то и дело закрывали небо, отбрасывая тёмные отпечатки теней на склоны.

– Нам нужно найти реку. Верделл, видишь где-нибудь полосу деревьев?

– Нет. Пойдём на запад.

Холмы были красивы, как только может быть красив весенний цветущий луг, который раскинулся на необозримом пространстве, благоухая, как сама цветущая юность. Аяна шла, кончиками пальцев опущенной руки прикасаясь к незнакомым цветам и молодым метёлкам неизвестных трав.

– Здесь так красиво, – сказал Верделл. – Почти как дома.

Его дом был далеко. Так далеко, что у Аяны кружилась голова, когда она представляла такое расстояние. Её дом был ближе, всего лишь за бесконечным лесом и той равниной, через которую их несли олени сакихите.

– Ты отважная, аптех, – сказала Олахан Ийе, провожая её. – Ступай с миром.

Она не была отважной. У неё внутри всё замирало от неизвестности, которая была впереди. Но вчерашний день уносило течением, а завтрашний ещё не наступил. И она делала шаг, и ещё один, а потом ещё, и ноги несли её прочь от дома.

– Давай вернёмся, кирья, – сказал Верделл, когда после двух недель в снежных равнинах им сказали, что до леса осталось ещё столько же. – Давай вернёмся, а? Может быть, они приедут за нами на будущий год?

Но теперь она не могла вернуться.

– Не может быть, чтобы тут никто не жил, – сказал Верделл на пятый день, шагая по холмам. – Кирья, ну ведь не может такого быть.

На шестой день они увидели корову.

2. Корова

У Аяны вспотели руки от волнения.

– Верделл, – пробормотала она. – Может быть, я вижу то, чего нет, но это видение настолько приятное, что я боюсь моргать. Скажи мне, что ты видишь то же самое.

– Я тоже боюсь моргнуть, кирья, – негромко сказал Верделл, сглотнув.

Корова была совсем не похожа на тех, к которым привыкла Аяна. В долине коровы были длиннорогие, с густой и длинной шерстью. Верделл как-то сказал, что они напоминают огромные валуны, поросшие жухлой травой.

У этой была короткая пёстрая шерсть и небольшие рога, и, что больше всего обрадовало Аяну, верёвка на шее.

– Смотри, тут трава примята. Наверное, в той стороне их дворы, – показала пальцем Аяна. – Пошли посмотрим.

Полоса примятой травы вывела их на холм, и перед ними внизу оказалась деревня.

Они остановились рядом, плечом к плечу, и у Верделла от радости поднялись дыбом волосы на затылке.

Аяна молча повернулась и крепко-крепко обняла его.