Список моих грехов (СИ) - Герас Татьяна. Страница 74

— Моя таине, — Дан подал руку, и я смело пошла за ним.

Двери шлюза почти одновременно открылись, как с нашей, так и со стороны корабля мурианцев. Обоняния коснулся немного влажный воздух, в котором улавливались нотки запаха моря и каких-то тонких ароматов цветов. Ненавязчивый, но ощутимый коктейль.

Дан глянул на свой мигнувший вирт и я тоже успела прочесть, что он получил отчет о том, что воздух безвреден, а в обозримом пространстве явных угроз не наблюдается. Что ж, логично, доверять, конечно, можно, но лучше проверять.

Мой эдеец шагнул вперед, машинально прикрывая меня собственным телом. Но пока никакой опасности я не чувствовала. А вот смотреть по сторонам было интересно — не каждый же день попадаешь на корабль одной из самых закрытых рас!

Узкий колодец шлюзовой камеры, стены которой напоминали скорее какой-то камень, чем металл, привел в большой, но совершенно пустой зал. Видеть такие, на первый взгляд неиспользуемые помещения на кораблях было непривычно. Но что мы знаем о назначении этого пространства? Ничего. Значит, просто буду любоваться на узоры по стенам, гадая, что может обозначать этот неяркий орнамент из растительных мотивов.

У входа стоял высокий мужчина — надеюсь, что я правильно оценила его половую принадлежность. Одет во что-то напоминающее тунику, светло-охряного цвета. Ноги затянуты в то, что можно было бы назвать лосинами, с тем отличием, что не было швов, да и обувь отсутствовала, а мягкая ткань, или может все же кожа, покрывала и ступни. В общем, нечто универсальное, совмещающие сапоги и штаны.

Длинные белые волосы заплетены в косу, спускающуюся примерно до лопаток. Огромные глаза, слегка миндалевидной формы, цвета молодой листвы. Черты лица тонкие, близкие по эстетике к аристократическим канонам. По-своему красив, если бы непривычная худоба так не резала глаз. Впрочем, я, наверное, привычно сравниваю с красавцами эдейцами — эти являлись эталонами мужественности. Здесь же чувствовалась грация зверя, или опасной змеи.

— Коэре, Алейни, — произносит он певуче, прикладывая к губам обе ладони с длинными пальцами, ногтевые пластины на которых оказались весьма похожими на когти. Притом жест не напоминал воздушный поцелуй — кончики пальцев едва притронулись ко рту с двух сторон.

— Коэре, мури, — отзывается Дан, слегка склоняя голову и одной ладонью на миг закрывая свое лицо. Потом взглянул на собеседника и добавил ещё несколько слов на этом неизвестном мне языке.

Собеседник вполне привычным для нашего понимания жестом указал следовать за ним. Долго блуждать не пришлось, как и толком что-либо рассмотреть. Нас пригласили войти в помещение. Им оказалось некое подобие зала, из которого мы только что вышли. С той разницей, что здесь были мурианцы.

Ровно посередине стояла высокая худая женщина, совершенно неопределенного возраста. Белые волосы плащом укутывали ее тело до самого пола, буквально скрывая от глаз. Изумрудные глаза на холодном лице глядели прямо на нас. Сквозь пряди волос просвечивало ярко-пурпурное одеяние, тонкие запястья венчали пять браслетов из металла, похожего на черное серебро.

За ее спиной стояло тоже ровно пять мужчин. У троих из них были скрыты шелковистой на вид тканью нижние половины лиц, а двое находились справа и слева от женщины. На щеках у каждого было по одному шраму. Породистые лица, взгляды хищников, что охраняют свою территорию. И белые косы, длиной почти до колен. А также одежда у пары со шрамами была черной, а у троицы сзади — серой.

— Коэре, Адаманте Фавер, — произносит Дан, вновь повторяя уже виденный мной жест.

— Коэре, Алейни, — отзывается женщина.

Она поднимает руки, чтобы приложить их к губам, и я вижу, что ее платье состоит из непонятно как держащихся лент, в прорехах которых виднеется маленькая грудь с ореолом сосков. Браслеты позвякивают, а ногти-когти покрыты таким же пурпурным лаком, с какими-то символами, цвета серебра.

Далее между Даном и этой леди с надменным лицом был разговор, из которого я не улавливала даже часть смысла. Слова лились, словно музыка, почти вгоняя в некий транс.

Мужчины молчали, как и я, лишь коршунами следя за происходящим. Мне было даже любопытно, проявит ли хоть кто-то эмоции. Потому что по лицам мурианцев прочесть было ничего решительно нельзя.

Я почти расслабилась под мелодичную речь, когда услышала знакомое слово, произнесенное устами иномирянки.

— Таине вояле тенде, Алейни?

Подняла глаза на собеседницу Дана и впервые встретилась с ее взглядом, направленным прямо на меня.

— Нае, — отрицательно качнул головой Дан.

— Алиторе, Алейни! — слегка склонила на бок голову женщина, не прекращая глядеть на меня. А потом со скоростью, которую я не ожидала, оказалась рядом. Её сухие пальцы коснулись моего лица так быстро, что я не успела отшатнуться. Огромные глаза затягивали, а в ноздри ударил запах сандала и мяты. Лицо мурианки было так близко… Ее губы внезапно дрогнули, и тонкий рот прорезала улыбка с заостренными белыми зубками. Замерла, как завороженная. Наваждение схлынуло, вместе с рывком в сторону. Я оказалась за спиной Дана, притом одной рукой он прижимал меня к себе.

— Энери, Адаманте! — грозный рык моего мужчины буквально потряс зал.

Мурианцы дернулись с места, но женщина подняла обе руки вверх. Ее сопровождающие отступили, а она смотрела на нас, продолжая улыбаться. И вдруг внезапно перешла на всеобщий.

- Не сердись, потомок Алейни! Я знаю, что ты один можешь справиться со всеми моими мужчинами. Я не навредила, клянусь! — она примирительно показала обе открытые ладони. — Только хотела понять, что за женщина, которой ты отдал таин своей матери. Великая была женщина, да хранит ее Вечность. — Она посмотрела снова мне в глаза и произнесла одну лишь фразу, — Достойный род для Алейни! — и царственным жестом отпустила нас с этой странной аудиенции, что-то произнеся ещё на своем языке.

Дан вел меня на наш глайдер, не отпуская моей ладони. Уверена, он бы разнес половину Мурии, если бы со мной что-то сделали — именно в этот момент я это четко осознала. По груди растекалось мягкое тепло — я ему дорога! Разнес бы, не считаясь с потерями…

Он молчал, пока мы не отшвартовались от чужого корабля.

— Кто и что это было? — спросила тихо.

— Это, Сашка, была Адаманте Фавер, первая из Круга Восьми и ее пять мужей, от двоих из которых почтенная леди родила продолжателей высшей касты. Такая честь, — хмыкнул Дан. — Она лично подтвердила, что долг крови перед родом Алейни ее народ будет платить вечно. И я, и мои потомки могут рассчитывать на помощь, если это не будет противоречить их этике или всерьез угрожать безопасности Мурианской Империи. Так что, все наши люди тут будут приняты как должно. С точки зрения муриан, разумеется. То есть, защищены, накормлены и оставлены в покое. Впрочем, от них иного и не потребовали бы. По крайней мере, в случае войны, они не встали бы на нашу сторону. Никогда. Но и в убежище не отказали бы, окажись мы в проигрыше.

— За что роду Алейни платят мурианцы? — я смотрела на задумчивого Дана.

— Когда-то Мурию постигла беда. Они не всемогущи, как и никто, собственно, — грустно улыбнулся Дан. — Мурийцы слишком заигрались, пытаясь преобразовать не только окружающий их мир, но и самих себя. И совершили ошибку. Уж не знаю, какой должен был быть эффект от тех изменений, что они попытались внести в собственную генетику — этого почтенная Адаманта мне не рассказала — но у мурианцев началась настоящая эпидемия безумия. Они гибли и вырождались. И тогда, возможно впервые, эти гордецы решили искать спасение вне собственного мира. И им повстречались Алейни, что уже много веков жили обособленно от Эдеи. Сильнейшие менталы сумели найти причину и исправить ошибку. Ну, а Круг Восьми принес клятву, что навечно останется должником моего рода. Потому что свой разум эти существа ценят превыше самой жизни, — Дан посмотрел на меня, — Вот такая история.

— А от меня, что она хотела? — нахмурилась я.

Дан протянул ко мне руки.