Единственная. Твоя (СИ) - Мун Эми. Страница 36
Дружной гурьбой они спустились с перрона.
Данияр держался рядом, а остальные… Они вроде бы не замечали ни их изменившихся отношений, ни того, с какой теплотой произносил ее имя Данияр.
И Любава была за это очень признательна.
Дорога в селение оказалась обидно короткой. И когда авто затормозило у ворот, их опять встречали. На сей раз лишь соколица с Олесей.
Любава не понимала, откуда нашлись силы, но ядовитый взгляд Варвары выдержала легко.
— Вернулась все же, — тихонько прошипела девушка, но Любава услышала.
И отвечать не собиралась. Пока не время…
Вместо этого кивнула притихшей Олесе. Женщина ответила ей слабой улыбкой, но в синих глазах сквозила печаль.
— Пойдем, Любава, — тронула за рукав куртки тетя Яся. — Погостишь у нас пока. Заодно с братом и дядей своим познакомишься.
Варвару так и перекосило. Но клюв раскрывать соколица не стала — вместо этого протянула руки к Данияру, намереваясь обнять.
— Любимый…
От лживой нежности в ее голосе стало противно. Боги, это насколько же надо себя не уважать, чтобы все еще пытаться сделать вид, что все хорошо?
Данияр отступил на шаг, показательно избегая объятий.
— Не надо, Варвара. Пойдем, разговор есть.
И столько холодного безразличия звучало в его голосе, что Любаве не по себе стало. Данияр как будто с пустым местом разговаривал.
Варвара зло сощурилась. Маска покорной жены мигом слетела с ее лица, и красивые черты исказила ярость.
— А давай поговорим! — вздернула подбородок. — Давно пора…
Данияр очень старался скрыть свое отвращение и злость. Не потому что жалел Варвару, но сейчас она в положении и он обязан ради ребенка вести себя сдержанно.
Не передать словами, каких сил ему стоило удержать внутри бесновавшегося зверя. Медведь — не палач, но сейчас он жаждал стать им! Прибить бы обманщицу, чтобы не поганила черной ворожбой их леса, но… Слишком много было этих «но». Данияр чувствовал себя в клетке! И от того злился лишь сильнее.
А Варвара, прекрасно осознавая свою безнаказанность, еще улыбаться смела!
— Разговоры решил разговаривать? — протянула с издевкой. — Какая честь…
— Прикр-р-рой рот, — прорычал тихо. — Не позорься.
— Да куда уж больше! Муж прилюдно от жены отказался! — взвизгнула истерично.
Тени по углам комнаты опять зашевелились. Потянулись к нему, но коснуться не сумели — Варвара тоже была связана клятвой. До поры до времени!
— Не строй из себя жертву, — хмыкнул в ответ. — И не думай, что твои попытки заставить меня оступиться сработают. Но за сон спасибо.
На щеках женщины вспыхнули алые пятна.
— Рада, что понравилось, — зашипела гадюкой.
Данияр не ответил так, как хотелось. Задавив в себе жгучую вспышку гнева, произнес как можно равнодушнее:
— Тебе самой-то еще не надоело? Может, хватит уже пытаться…
— Нет!
Женский визг резанул по нервам ржавой пилой. Медведь вторил яростным ревом, а Данияр только зубы сжал. Да сколько можно?! В голове не укладывалось Варварино ослиное упрямство и злоба. Неужели в ней нет ни капли светлого нет? Мать-то порядочная женщина!
А Варвара смотрела на него пустыми, словно мёртвыми, глазами. Небесная синева помутнела, густо напитанная черной хмарью.
— Если не со мной, то ни с кем! — отчеканила холодно.
И ушла в спальню. Кровать тихонько скрипнула.
А Данияр медленно выдохнул сквозь зубы. На многое он не рассчитывал. Но дело принимало нешуточный оборот. До рождения ребенка он должен найти способ снять клятву. И времени у него чуть меньше месяца…
Круто развернувшись, Данияр вышел из дома. И сразу же на четыре лапы прыгнул — медведем побежал к капищу Святобора. Не за молитвой — за умными мыслями. Может, снизойдет озарение, и он поймет, где искать выход.
Тропинка кидалась из стороны в сторону, все норовя выскочить из-под лапы. Ветви цеплялись за шерсть, оттаскивали прочь. Но медведь упрямо брел вперед. Не было ничего, что могло бы его остановить! Да хоть десять лет придется идти к цели, он не сдастся!
А деревья вдруг расступились, но вместо капища перед ним раскинулось болото. Под лапой чавкнула бурая жижа.
Вот как значит… Ну ладно! Замараться в грязи ему не впервой!
Глубоко потянув носом, медведь выбрал направление и ступил на кочку. Та просела под его весом и лапу обожгла студеная вода.
Зверь низко зарычал. До безумия хотелось повернуть обратно. А в голове злыми осами всколыхнулись воспоминания о замерзшей реке, из которой он пытался спасти девочку. Животный страх сковал мышцы ледяными цепями, и от тоскливой безнадежности хотелось взвыть. А потом броситься прочь от этого гиблого места. Но медведь даже не замедлился.
Не повернул назад, когда по брюхо провалился в грязную жижу, не отступил, увидев перед собой плотный клубок из гадюк. Змеи шипели и извивались. Тянулись к нему и показывали ядовитые клыки.
Пришлось обходить широкой дугой. Но повернуть назад и мысли не возникло!
До тех пор, пока перед ним не раскинулась огромная маслянисто-черная гладь воды. Под ее толщей лениво ворочались хищные тени. Караулили жертву.
В горле заклокотало рычание.
Нельзя туда идти! Это же… Это трясина! Из нее не выбраться живым! Не захлебнется, так заживо сожрут болотницы! Мерзкие и безжалостные твари… От ужаса шерсть на загривке стала дыбом.
Но медведь подобрался, еще раз окинул взглядом далекий берег и, гулко выдохнув, прыгнул.
Лапы со всей дури впечатались в твердую землю. Едва устоять смог!
От неожиданности чуть не перекинулся человеком. Где это он?!
Болото пропало, вместо него — обычный лес. Солнечный и сухой.
— Ц-ц-ц, — зацокал чей-то старческий голос. — Никак сам Данияр Мстиславович ко мне в гости наведался… Какая честь!
Медведь обернулся и хмуро посмотрел на веду.
Ирия!
Вот уж не думал, что жива еще. Когда он был ребенком, она уже была в почтенном возрасте. Но зачем он пришел к той, чей дар — желанниц* вязать, да вещи на удачу заговаривать?
Старушка улыбнулась понимающе. А ясные совершенно молодые глаза цепко оглядывали его от носа до кончиков все еще мокрых лап.
— Ну пойдем, что ли, — закряхтела, поднимаясь с бревна. — Расскажешь мне, что за беда стряслась. Авось и тебе моя куколка понадобится…
Желанница — кукла-оберег, помогающий осуществить задуманное. Для этого обычно кукле вязали ленточку или бусину, при этом загадывая желание.
Глава 26
Данияра не было в селении уже три дня.
И три дня Любава места себе не находила! В сердце поселилось муторное ощущение беды. И это совсем не из-за тех яростных взглядов, которые бросала на нее Варвара при встречах. Довольно редких, к слову… Соколица вообще старалась не показываться на улице. И Олеся вместе с ней.
Любаве казалось, что женщина или оберегает дочь от людей, или людей от дочери. В любом случае, дистанция — лучше ссор. Пусть это всего лишь затишье перед бурей.
В ответ на ее мысли тихо заворчал гром. Гроза была еще далеко, но к ночи обязательно пойдет дождь. А Данияр все где-то бродит…
Вздохнув, Любава присела на поваленное бревно.
Весь день она собирала ягоды. И каждую секунду ждала, что из лесной чащи покажется мужчина. Как же его не хватало! Словно от сердца оторвали кусок, и теперь на грудь давит холодная пустота…
Любава шумно выдохнула и спрятала лицо в ладонях.
Нет, она не жалела, что вернулась. Но все больше понимала попытку Данияра добровольно отступить в сторону — это так больно: быть рядом, но все равно далеко!
За спиной что-то хрустнуло.
Любава резко обернулась, а спустя мгновенье уже комкала пальцами густую медвежью шерсть.
— Янтарь! То есть… Данияр… Или Янтарь? Вернулся… — бормотала, стискивая медвежью шею.
А зверь тихонько урчал и все пытался обнять ее лапами. Осторожненько, очень нежно. Любава так бы и сидела с медведем в обнимку, но протяжные вздохи зверя заставили поднять голову и заглянуть в янтарные глаза.