Дороги разных миров (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич. Страница 13

«Нива» мигнула поворотником, засияли тормозные фонари, на обочине обозначился узкий съезд. Караван подал влево, машины подпрыгнули на перепаде дорожного полотна – и над ними засияло закатное солнце нового среза.

– Ох, блин, прямо в глаза! – недовольно сказал Серёга, опуская козырёк над стеклом и надевая тёмные очки, которые валялись на панели. – Так, что у нас тут?

Широкое пыльное шоссе слегка заметено песком, который надуло ветром. Следов на песке не видно, похоже, здесь давно никто не проезжал. Ровная пустая степь с холмами на горизонте, столбы с оборванными проводами, ржавые насквозь отбойники.

– Пустенько, – констатирует очевидное водитель, – это хорошо. Люблю, когда пусто. Меньше сюрпризов.

– Это потому, что коллапс? – спросил Лёшка.

– Да, пацан, именно так.

– А что такое коллапс? Вы говорили, что вы шмурзиков ловите в этом, как его…

– Срезе Эрзал?

– Да! Там тоже был коллапс? Какой он?

– Как тебе сказать, малой… – задумался Серёга. – Вот, например, этот срез, где мы сейчас едем. Я хрен его знает, что тут стряслось – но видно, что ничего хорошего. Такую дорогу широкую забабахать – это и денег немеряно грохнули, и технологии, значит, были серьёзные. Вон, до сих пор асфальт гладкий. Раз такое шоссе проложили, то машин тут было много. А значит, и людей тоже. А сейчас мы едем – и никого. Куда они все делись?

– Куда? – переспросил Лёшка.

– А чёрт их маму знает. Может, война. Может, эпидемия. Может, природный какой катаклизм. Наверное, если достаточно долго ехать, то можно до какого-нибудь города добраться, такие трассы непременно в город ведут. Поискать записи, какие сохранились, узнать, от чего именно они вымерли.

– А мы доедем?

– Нет, мы раньше на Дорогу уйдём. Нам не надо.

– Интересно же!

– Это сначала интересно, потом привыкаешь. Потому что таких вот пустых миров – большинство. И какая уже к чёрту разница, что с ними случилось? Всё это и есть – коллапс. Когда мир жил-жил да и помер. Точнее, с миром-то ничего не случается, вот он, вокруг. Только жизни в нём больше нету. Иногда совсем, иногда как в том, где рынок с протезами. Вроде какая-то жизнь пока идёт, но против прежней – слёзы.

– У них война была.

– Да, у тех война, у этих тоже что-то случилось. Это и есть коллапс. Никто не знает, почему они происходят, но иной раз приходит караван на какой-нибудь рынок, а там уже ни рынка, ни людей, ничего. Коллапс случился. И таких срезов всё больше, а населённых – меньше. Я всего-то пять лет с отцом езжу, и то уже два коллапса застал. А он их на десятки считает. Говорит, что когда в первый раз на Дорогу вышел, а это лет тридцать тому, Мультиверсум был куда населённее. А сейчас умаешься, пока шмурзиков довезёшь туда, где их купят. В срезе Эрзал, где мы их ловим, тоже ведь люди когда-то жили. А потом бац – и только джунгли кругом. Одна польза, что шмурзики наплодились.

– А если и дальше так будет? Если населённых миров не останется? – спросила Василиса.

– Придётся тогда другое занятие искать, – усмехнулся Серёга. – Потому что нет людей – нет торговли. Но я надеюсь, на наш век хватит.

***

Солнце садилось, красиво подсвечивая поднятую колёсами пыль сзади, и Василиса разглядывала её в правом зеркале, когда заметила что-то необычное.

– Сергей, там как будто кто-то нас догоняет.

Водитель посмотрел в своё зеркало и снял потолка микрофон рации.

– Пап, это Серёга, как слышно?

– Слышу тебя, что случилось?

– Посмотри назад. Вроде кто-то едет, или мне кажется.

После длинной паузы рация ответила:

– Да, нас нагоняют. Всем внимание, принять вправо, снизить скорость. Растолкайте там нашу глойти, пусть приготовится к переходу на всякий случай.

– Эх, вот не было печали, – расстроился Серёга и, заведя левую руку за сиденье, достал короткий дробовик.

– Вы думаете, они на нас нападут? – спросила Василиса.

– Да чёрт их знает, – признался он. – Рейдерам тут вроде делать нечего. Опять же – на кой чёрт им шмурзики? Но в Мультиверсуме полно плохих людей.

Машины прижались к правой обочине и катились неспешно, пропуская догоняющих. Сергей опустил боковое стекло и держит ружьё у правой ноги. Когда с ним поравнялась первая машина, Василиса испуганно пискнула и пригнулась, прижимая вниз лохматую голову Лёшки. Это были бронированные внедорожники. Точно такие же, как те, что преследовали табор Малкицадака, а потом прорывались к посёлку по минному полю. И даже многоколёсный броневик снова был с ними. Наверное, новый откуда-то пригнали.

Колонна, догнав караван, сбросила скорость и поехала параллельно. Из окон на них внимательно смотрели военные. Василиса с Лёшкой совсем сползли на пол кабины, надеясь, что их не заметят.

– Да что они к нам привязались-то, гады? – недоумённо ругался Серёга. – Видно же, что звероловы. Чего с нас взять, кроме шмурзиков?

Видимо, в колонне тоже решили, что шмурзики им ни к чему, и, прибавив скорость, умчались вперёд. Какое-то время на солнце светилась поднятая ими пыль, закрывая обзор водителям, но потом исчезла, как обрезанная. Колонна ушла на Дорогу.

– Что это было, блин? – удивлялся водитель.

Лёшка уже хотел было заявить, что они таких видели, – Василиса прям по глазам поняла. Но она ткнула его кулаком в бок и зашипела на ухо:

– Молчи! Никому не рассказывай!

Брат заметно обиделся, но всё же промолчал. Может быть, это и не совсем честно по отношению к караванщикам, но Василиса теперь уверена, что странные люди ищут именно их. Об этом надо было либо предупреждать с самого начала, либо уже молчать до конца. Потому что как они поступят, узнав, что за детьми идёт охота? Зачем им чужие неприятности?

***

К ночи караван звероловов встал на стоянку. Огромная пустая парковка возле заброшенного склада явно не первый раз принимает путешественников – на ней организованы кострища из кирпичей, возле них стоят навесы из металлических листов, отодранных со стен здания. Чуть в стороне свалка мусора и главное – туалеты! Обычные пластиковые синие кабинки. Василиса с братом, которым было неловко попросить остановиться, еле дотерпели и кинулись туда бегом.

Когда вернулись, караванщики уже развели костер и повесили над ним большой котёл с водой.

– Хотите шмурзиков потискать? – спросил детей Серёга.

– Конечно! – Лёшка аж запрыгал от восторга.

– Но это не развлечение, – предупредил их водитель. – А ветеринарный осмотр. Надо проверить, как они переносят дорогу, дать им воды.

– И еды? – спросила Василиса.

– Нет, мы их по дороге не кормим, а то в клетках нагадят, перепачкаются, расстроятся и от расстройства заболеют. Они чистоплотные очень, а вот не есть могут дней пять свободно.

Серёга открывает клетку за клеткой, вынимает оттуда шмурзиков, внимательно рассматривает, потом передаёт Лёшке с Васькой – подержать. Шмурзики оказались на ощупь тёплые и очень-очень пушистые, как из ваты. Тискать их приятно, и им, похоже, это нравится – они урчат в ответ, как большие коты. Оказалось, что у них лапки, не заметные из-за густого цветного меха, а вот хвостов почти нет. Совсем коротенькие, как у зайцев.

Зверолов наливал им воду в поилки и, забрав у детей, засовывал обратно.

– Вот он, бедолага, – сказал он расстроенно, – боюсь, не дотянет…

Достал из клетки совсем небольшого, чуть больше мяча, когда-то ярко-синего, а теперь поблёкшего, со свалявшейся шерстью шмурзика. Тот расстроенно пискнул и посмотрел на Василису огромными грустными глазами цвета мёда.

– Что с ним, дядя Сергей? – спросил Лёшка.

– Ранили его. Кто-то в кого-то стрелял, а в него попали. А может, специально, или по дури пальнули. Люди-то разные бывают. Мы бы его не взяли, но сразу не заметили, а теперь чего уж. Помрёт, скорее всего, а жаль – он редкий, двухцветный. Смотри, сам синий, а пузичко жёлтое.

Василиса перевернула шмурзика на спину и увидела, что действительно, шерсть на брюшке у него совершено цыплячьего оранжевого оттенка. Шмурзик недовольно захныкал, ему стало больно.