Дороги разных миров (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич. Страница 15
Когда последняя клетка опустела, Василиса выпрыгнула из кузова и тут же оказалась в чьих-то сильных и жёстких руках.
– А вот и девочка, – удовлетворённо сказал знакомый голос. – Весь комплект в сборе.
***
Василису засунули в задний отсек восьмиколёсного броневика, там уже сидел унылый Лёшка, прижимая к себе встрёпанного грязного Мурзика. Оба выглядели изрядно подкопчёнными, пахли дымом и соляркой.
– А звероловы уехали! – сказал брат грустно. – Бросили грузовик и смылись. И нас бросили.
– Мы сами виноваты, – признала Василиса. – Нас звали, а мы не шли. Что же им, погибать за нас, что ли? У этих – броневики и пулемёты, а у наших только ружья были.
– А шмурзикам что, сгореть надо было?
– Люди важнее, Лёш.
– Ничего не важнее! – брат прижал к себе зверька. – Люди злые.
– Люди всякие.
Броневик дёрнулся и покатился. Окон в заднем отсеке нет, куда едут – непонятно. Мотора не слышно, только зубастые шины рокочут по асфальту.
Василиса смотрела на надувшегося чумазого брата – в драной майке, с копотью на лице, с подпалёнными с одной стороны волосами – и внезапно поняла, что этот мальчишка ей очень-очень дорог. Это было какое-то внезапное озарение. Если бы её в любой момент жизни до того спросили: «Ты любишь брата?» – она бы, конечно, ответила: «Люблю. Это же мой брат». Но сейчас было что-то совсем другое.
Честно говоря, младшие братья по большей части приносят в жизнь сёстрам одни неудобства. Мальчишки навязчивые, шумные, занимают внимание родителей, таскают игрушки, ломают любимых кукол, мусорят и не убирают, капризничают и вредничают. Основное чувство старшей сестры к брату – желание дать подзатыльник. И Лёшка его частенько получал. Потом орал, бежал к маме жаловаться: «Васька меня ударила!» Мама расстраивалась и выговаривала Василисе: «Это же твой брат!» – после чего Лёшка получал ещё и за то, что ябеда. В общем, отношения их не были безоблачными. Но сейчас Василиса смотрела на Лёшку и понимала, что это самый близкий ей человек на много-много миров вокруг. И что она за него… Да что угодно. Вообще всё.
Она подсела к брату, обняла за плечи, взъерошила пахнущую солярным дымом и палёным волосом шевелюру, прижала к себе и сказала:
– Не бойся. Я что-нибудь придумаю.
Глава 5. Туземцы могут быть агрессивны
Броневик ехал и ехал. По отсутствию звука двигателя Василиса предположила, что он электрический, скорее всего, с мотор-колёсами, потому что гула трансмиссии тоже не слышно. Затем ровный ход сменился на раскачку – машина явно пошла по неровной местности.
– Я пить хочу, – бурчал Лёшка. – И есть. И писать.
– Терпи, – уговаривала его сестра, которой и самой всего этого хотелось. – Остановятся же они, в конце концов.
И действительно, вскоре машина сбросила скорость, перевалила через какое-то препятствие, прокатилась ещё немного и встала. Снаружи раздались шаги, захрустел под сапогами гравий, лязгнула и открылась задняя дверь.
– Ну что, вылезайте, – сказал бородатый со шрамом. – Поговорим.
– Я в туалет хочу! – возмущённо заявил Лёшка.
– Туалетов тут нет, но все кусты в вашем распоряжении. Обращаю ваше внимание, что бежать тут не то чтобы некуда, скорее – незачем. Мы в совершенно пустом срезе вдали от нахоженных маршрутов. До нас тут никого не было лет сто, а следующий караван придёт сюда примерно никогда. Так что если вы решите убежать, то просто останетесь одни в пустом мире. Навсегда. Понятно?
– Понятно, – вздохнула Василиса. – Мы не будем убегать.
– В таком случае, идите налево и вниз, там речка. Умыться вам тоже не помешает. Капрал, выдайте им мыло и полотенца.
***
Мрачный мужчина в чёрной форме и странной кирасе, покрытой геометрическим узором из треугольников и параллелограммов разного цвета, выдал им два больших вафельных полотенца и один флакон какого-то жидкого моющего средства на двоих. Он же сопроводил их вниз по короткому склону, указал жестом на небольшой речной пляж и, к большому облегчению девочки, удалился. Сначала дети разбежались по разным кустам, а потом Василиса велела Лёшке:
– Раздевайся и намыливайся!
– Но зачем? – привычно заныл тот. – Я лучше просто искупаюсь!
– Затем, что ты пахнешь как бездомный щеночек. Которого пытались сжечь вместе с помойкой, на которой он живёт!
– Сама такая!
– Я тоже помоюсь, не сомневайся!
Вода оказалась чистой и не холодной, так что дети вымылись спокойно. Василиса жалела только, что приходится снова надевать грязную одежду, но Лёшку такие мелочи не волновали. Его больше расстроило, что в полотенца оказались завёрнуты одноразовые наборы – зубная щётка и крошечный тюбик пасты. В результате Василиса заставила его почистить зубы, чему он не был рад.
– Почему мальчишки такие грязнули?
– Потому что мы заняты более важными вещами!
– Это ещё какими?
– Купаем Мурзика!
Шмурзик по имени Мурзик тоже не выглядел счастливым, когда Лёшка купал его на мелководье, но и не сильно вырывался. Стоически перенёс намыливание, только попискивал жалобно. С намокшей шерстью стал меньше раз в пять, но потом встряхнулся, распушился и стал краше прежнего. Василиса проверила рану на задней лапе – та отлично зажила, но шрам и залысина действительно остались. Во всяком случае, шмурзик теперь не выглядит больным и несчастным.
***
– Ну вот, совсем другое дело, – встретил их у машин бородатый. – Переодеть бы вас, но, боюсь, детской одежды у нас нет.
– Что вам от нас надо? – спросила Василиса прямо.
– Собственно, ничего. От вас нам ничего не надо, нам нужны вы.
– Но зачем?
– Скажем так, для улучшения переговорных позиций с определёнными людьми.
– То есть, мы заложники?
– Можно сказать и так, – кивнул бородатый, – хотя это сильное упрощение. Но я не злодей из кино, который, смеясь злодейским смехом, немедленно раскроет вам свой коварный план. Я вообще не злодей, у меня нет коварных планов. Я просто делаю свою работу, выполняю задачу, поставленную командованием.
– И в чём же состоит эта задача?
– Если вы это узнаете, мне придётся вас убить, – сказал он совершенно серьёзно, и Василиса ему как-то сразу поверила.
Когда кто-то говорит, что планирует вас убить – лучше на всякий случай ему верить.
– Я к маме хочу! – заныл Лёшка.
– Здесь наши планы полностью совпадают, – одобрительно кивнул бородатый, – мы сделаем всё возможное для того, чтобы вы с ней встретились.
– Не поняла, – озадачилась Василиса.
– Мы не заинтересованы, чтобы ваша мама прибыла в Центр с цыганами. Так что планируем вскоре догнать табор. Думаю, уже завтра-послезавтра ваша семья воссоединится. А сейчас давайте вас покормим.
Им выдали на двоих одну упаковку армейского сухого пайка – галеты, каша с мясом в упаковке, зерновой батончик, джем, витаминный напиток. Не очень вкусно, зато калорийно. Впрочем, дети так проголодались, что даже Лёшка не капризничал, а лопал так, что только хруст стоял.
– Не грусти, мальчик, – сказал бородатый. – На тебе, сувенир. Когда всё закончится, будешь смотреть на него и вспоминать эту историю, как весёлое приключение.
Он протянул Лёшке брелок в виде оправленной в плетёную проволоку толстой монеты.
– Сходите в туалет, остановок не будет долго. Надо торопиться, ваша мама, наверное, соскучилась.
На этот раз их посадили не в броневик, а на заднее сиденье внедорожника, там удобнее, а главное – есть окна. Бородатый сел спереди, за руль взгромоздился мрачный молчаливый капрал – и колонна тронулась. Разогнавшись по пустой трассе, вышла на крейсерскую скорость.
Ехали долго, Лёшка устал смотреть на однообразный пейзаж за окном, обнял шмурзика и уснул. А Василиса увидела, как машины свернули с трассы, прокатились по полю и выстроились вокруг небольшого холма. На его вершине торчит чёрный цилиндр из матового камня.