Дороги разных миров (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич. Страница 21

– Но вы же грабите караваны? – ляпнул простодушный Лёшка.

– Только те, которые идут не к нам и не от нас, и при этом не заплатили за охрану! – засмеялся Бадман.

– А от кого вы их охраняете? – спросил брат.

– От очень страшных рейдеров Бадмана!

– Но это же вы и есть?

– Вот именно, малец. Вот именно.

– Так те, которые нас похитили, не заплатили?

– Нет, пацан. Этих гнид мы давим везде, где видим. Бесплатно, чтобы воздух был чище. Держитесь от них подальше, это очень паршивые люди. Честному рейдеру с ними на одном поле срать присесть зазорно.

– Почему?

– Потому что они считают, что знают, как жить правильно. И готовы избавиться от всех, кто живёт по-другому. Но хватит трепаться, детишки, неподалеку идёт караван, который вам, вроде бы, по пути. Худая, эй!

– Да, Бадман.

– Докинь их до каравана, пристрой пассажирами. Скажи, что это входит в оплату проводки. И ещё скажи, что если они детишек обидят, то злой и страшный Бадман будет сильно недоволен. Доступно?

– Да, Бадман.

– И вот ещё что… Чтобы ты их довезла, а не застряла в пустошах, как ты это обычно делаешь, я распорядился выдать тебе новый мот. Там, за шатром заберёшь, интендант в курсе.

– Блин, Бадман! – радостно подскочила Худая. – Спасибо, Бадман! Это круто! Да я теперь…

– Всё, всё, валите, а то не успеете догнать.

– Блин, детишки, вы принесли мне удачу! – сказала восторженно Худая, осматривая мотоцикл с коляской.

Он, на взгляд Василисы, не выглядит таким уж новым, но определённо в лучшем состоянии, чем её собственный.

– Держи, это тебе! На память, ну и от песка, конечно.

Девушка торжественно вручила Василисе рыжий кожаный лётный шлем и большие пилотские очки на резинке.

– Вот, теперь ты выглядишь совсем как наша. Носи на здоровье!

– Спасибо, Худая.

– Не за что. Мелкий, прыгай в коляску. А ты садись за мной и крепко держись – поедем быстро!

***

Караван догнали примерно через час бешеной скачки по песчаным холмам – без дороги, по каким-то одной Худой известным ориентирам. По пустыне бодро катится вереница одинаковых багги, десятка полтора машин. Справа и слева едут два гантрака рейдеров – охраняют. Поскольку охраняют от самих себя, то пулемётчики на верхних стрелковых платформах выглядят расслабленно, развалились, задрамши ноги. Увидев несущийся мотоцикл, оживились, взялись за оружие, но потом узнали своих и успокоились снова.

Колонна встала, и Худая подрулила к головной машине. Сидящие в открытой конструкции из труб и решёток люди замотаны в платки, глаза закрыты очками.

– Бадман велел подбросить детей до Центра. Сказал, это входит в проводку. Велел не обижать, а то рассердится, – выпалила она, отплёвываясь от песка.

– До самого Центра мы не идём, – ответил один из караванщиков. – Но можем докинуть до Терминала. Там большой трафик, они легко найдут попутный транзит. Такое решение не рассердит Бадмана?

– Да хрен его знает, – призналась Худая. – Это ж Бадман. Но, как по мне, вариант годный. Что скажете, детишки?

– А что такое этот Терминал? – спросила Василиса.

– Такое место, – сказал расплывчато караванщик. – Увидишь. Соглашайся, это лучший вариант для вас. Прямого транзита в Центр тут можно год прождать.

– Ладно, – согласилась Василиса. – Пусть будет так. Спасибо тебе, Худая!

– Не за что, подруга. Надеюсь, вы как-нибудь залетите к нам с товаром, и мы повидаемся. Если я, конечно, ещё жива буду. Всё, валите, удачи вам.

Худая газанула, подняв небольшую песчаную бурю, развернулась и рванула вперёд, напрямую через холмы.

– Какая энергичная девушка, – сказал караванщик, не то одобряя, не то осуждая. – Пойдёмте, найду вам место.

Место нашлось с трудом, баги небольшие, и свободные сиденья у них завалены мешками.

– А почему вы не на грузовиках? – спросила Василиса.

– У нас довольно слабый глойти, – вздохнул караванщик, – ему проще захватить несколько лёгких машин, чем одну тяжёлую. Но в этом есть и свои преимущества – скорость выше, проходимость лучше, а товар у нас не сильно объёмный.

Василисе хотелось спросить, чем они торгуют, но она постеснялась.

В конце концов нашли не сильно загруженную багу, раскидали мешки с задних сидений по двум другим и усадили туда детей.

– Пристегнитесь, – сказал водитель, внешность, пол и возраст которого остались неизвестными, потому что лицо его было полностью замотано платком там, где не закрыто очками.

Когда они тронулись, Василиса немедленно последовала его примеру – пыль вокруг колонны встала такая, что еле видна впередиидущая машина. Через некоторое время ей стало казаться, что песок у неё буквально везде – в носу, во рту, под одеждой и даже в трусах.

За спиной тарахтит мотор, в ушах свистит ветер, стоит открыть рот – в него набивается пыль. Так что пришлось ехать молча. Смотреть тоже особенно не на что – пустыня сквозь облако пыли почти не видна. Задремать не выходит, потому что багги лёгкая и шустрая, а значит – прыгучая. На каждой кочке встряхивает так, что можно и язык ненароком откусить.

Василиса совершенно потеряла представление о времени. Казалось, что они едут целый день, но, когда колонна сбросила скорость перед переходом, солнце было ещё высоко. Сопровождавшие их рейдерские гантраки прощально посигналили, начали разворачиваться, и вскоре вокруг замерцало туманное марево Дороги.

– Уф, – сказал Лёшка, – я чувствую себя, как набитый песком носок. И у Мурзика весь мех пылью пропитался.

Специфическая акустика Дороги приглушает все звуки, делая их как будто доносящимися сквозь вату. Но зато стало можно разговаривать, не перекрикивая мотор.

– Как ты думаешь, у Худой всё будет хорошо? – спросил он.

– Надеюсь, – ответила Василиса. – Она, мне кажется, хорошая. Но бармен прав – это не самая лучшая жизнь для девушки. Да и не для девушки тоже. Даже если можно не учить уроков и не умываться.

– Ох, я бы сейчас умылся с удовольствием. И душ принял… – вздохнул Лёшка. – Кажется, у меня песок даже в попе хрустит!

– А вот тебе и душ…

Караван свернул с Дороги и оказался в новом срезе, где дождь стеной. Потоки льющейся с неба воды беспрепятственно заливают пассажиров открытых багги, дополняемые водой, летящей из-под колес. Дождь холодный, идёт, очевидно, давно – дорога залита по ступицы, видна только по точащим на поверхность столбикам ограждения. После жаркой и сухой пустыни контраст такой, что дети моментально продрогли. Лёшка укрывает под курткой недовольно пищащего Мурзика, Василиса тщетно протирает моментально запотевшие очки. Ехали по этому миру вроде и не очень долго, но успели промокнуть до костей.

Снова ватная тишина и туман Дороги, а затем внезапно распахнулся такой роскошный простор, что Василиса с Лёшкой в один голос сказали: «Обалдеть!»

– Смотрите, красота какая! – обернулся к ним так и оставшийся безымянным и неопознанным водитель. – Каждый раз любуюсь!

Караван мчится по длинному, протянувшемуся на десятки километров мосту над морем. Мост высокий, слегка выгнутый вверх, по нему идет шоссе шириной в десяток полос, и вид с него открывается необычайный. Закат над морем, тёмная вода, розовые облака, зелёные берега, прозрачный воздух. Движения по мосту нет, под ним не идут корабли, ради которых он так высоко поднят, не светятся окна белых домиков на берегу. Проскочив мост, колонна втягивается в типичный приморский городок, с зелёными улицами, кафе и магазинами – но в нём пусто. Запылились витрины, ветер порвал полотняные маркизы, перевернул легкие стулья уличных заведений и забросал листьями тротуары. Проржавели и осели на спущенных колёсах припаркованные машины, застыл неподвижно небольшой красивый ретро-трамвайчик. Похоже, давно сюда не заезжали туристы.