Во имя справедливости (СИ) - Большаков Алексей Владимирович. Страница 32

Подготовленный нами якобы конный разъезд повстанцев сделал вид, что нарвался на бойцов войска Шогу, сильно испугался и во всю прыть рванул наутек. Мои всадники поскакали напрямик к засаде. Знатный военачальник Шогу зычно что-то проорал. Его кавалеристы ринулись за нашими, пехотинцы ускорили шаг.

Наши ребята проскочили по узенькому замаскированному мостику через овраг. Мостик обрушился, и красавец-скакун вместе с первым вражеским всадником полетел в углубление. За ним сразу упал второй, третий, четвертый…

Лошади завалились на острые колья и серпы, выплескивая из тела фонтанчики багровой крови.

Сражение началось по запланированному сценарию: конники помчались вперед, но нарвались на замаскированный и углубленный овраг с врытыми внизу заточенными кольями и другими поражающими элементами. Всадники падали, а вслед за ними скакали другие. Задние напирали на передних, сталкивая их в овраг, который наполнялся окровавленными бойцами и перепуганными, в основном тяжело ранеными лошадьми. Некоторые копошились и пытались выбраться, но на них падали новые всадники. Стоны, вопли, грохот, растущий курган кровавых тел.

Тех, кому удалось все же перебраться через трупы и преодолеть препятствие, стрельцы из засады встречали убийственным огнем из мушкетов и луков. Стрелы вонзались в незащищенные части тел бойцов неприятеля.

Многочисленная кавалерия Шогу несла огромные потери. Но горячий и гордый полководец далеко не сразу отдал приказ остановиться и перегруппироваться. Только когда ров был почти полностью завален телами, напор неприятеля ослаб.

Я находился в засадном полку и руководил операцией. Мы нанесли врагу существенный урон и быстро вернулись в крепость: не стали ждать, когда Шогу поймет, в чем дело и обойдет овраг и волчью яму.

После того, как погибла значительная часть кавалерии, войско неприятеля сникло. Противник оказался весьма хитрым. Не очень-то хотелось сразу идти на штурм крепости, в которой скрылся засадный полк. Это новые потери.

Шогу решил осмотреться, он считал себя непревзойденным полководцем, хотя ранее проводил только учения, а реальных боевых действий не вел, занимался лишь разгоном протестных митингов. Военачальник должен был как можно скорее вернуться к другу Нитупу с победой. Однако «раздавить» повстанцев сходу не получилось, а потеря кавалерии спутала карты. И Шогу теперь задумался: не устроить ли блокаду крепости и попросить у Нитупа еще подкрепление.

Хотя войско неприятеля все еще немного превосходило численностью защитников крепости, был отличный шанс не только устоять, но и нанести противнику сокрушительный удар.

Чтобы не попасть в длительную блокаду, я решил спровоцировать Шогу на штурм. Несколько добровольцев поочередно спустились со стен крепости на самодельных веревках и сделали вид, что бегут из города. Такие действия создали у Шогу иллюзию, что обороняющиеся боятся штурма и пытаются вырваться из обреченной крепости.

Полководец решился на штурм, он не знал об истинном количестве ожидающих его повстанцев и о приготовленных ими «гостинцах».

Большая часть освободительной армии — мужицкое ополчение с косами и вилами. Но с ними сам Алексей Освободитель, чья слава уже гремела по Руси! Простые крестьяне и бывшие рабы были готовы умереть за свободу.

Я обратился к ополченцам с краткой, но зажигательной речью. Напомнил, что нас поддерживают боги, все предыдущие бои мы выиграли. И будем выигрывать во имя справедливости и истинной веры!

Взволнованная патриотическая речь, как обычно, произвела впечатление на повстанцев.

Мы были готовы к штурму. И не ошиблись в своих ожиданиях. После дневной осады Шогу приказал идти на стремительный ночной приступ. Речь шла о его престиже. Забили барабаны, зазвучали мощные горны.

В начале штурма в ход пошли многочисленные лестницы и крючки. Вояки хотели в темноте забраться на стены крепости в нескольких местах одновременно. Но погода благоприятствовала обороняющимся. Как только люди Шогу пошли на штурм, легкий дождик прекратился, а из-за туч вышла яркая луна. Похоже, я не ошибся, боги опять симпатизировали нам! И это придало уверенности и мне, и моим бойцам.

Дежурные стрельцы находились на стене, они встретили противника легкой разминкой: меткими выстрелами со стены из луков. Стрелы сверху пробивали головы и незащищенные места пехотинцев. Большинство солдат не имели доспехов, они лезли налегке.

У мужиков из ополчения получалось рогатинами сталкивать некоторые лестницы с идущими на штурм солдатами, которые с воплем попадали на землю.

Не смотря на потери, штурмующих воинов становилось все больше. Когда они стали приближаться, я спокойно приказал находившимся в разных местах стены мужикам:

— Подожгите смесь смолы, угольной пыли и масла, лейте им на головы — пусть загорятся.

Все было подготовлено заранее и поднято на стену. Жгучая смесь, вылитая из бочек, произвела эффект. Атакующие загорались живьем. Передние попятились назад, они натыкались на лезущих вслед за ними солдат. И все вместе падали с лестниц.

Длины у некоторых лестниц, заранее приготовленных солдатами Шогу, не хватало для того, чтобы достигнуть вершины стены. Высота у крепости изрядная. Но те немногие, кто смог все же залезть на стену по приказу командующего правительственного войска, были встречены острыми топорами, копьями, косами: ополченцы-мужики контролировали каждый метр стены.

Однако воины Шогу, несмотря на громадные потери, все лезли и лезли. Сверху на них продолжали литься расплавленная смола и крутой кипяток. Ошпаренные солдаты по-прежнему оглушительно и испугано орали. Их сбивали копьями, в них почти в упор палили из мушкетов и луков.

Когда бойцам неприятеля все же удалось в одном месте компактно прорваться на стену, по ним ударили струями из огнеметов. Пламя слепило, жгучие потоки огня испепеляли, обожженные воины пятились назад и падали на землю.

Вспыхнувший в месте прорыва пожар жестоко опалил наступавших воителей. На стене солдаты неприятеля не могли развернуться и навалиться скопом. Один из них попробовал увлечь остальных, пошел в атаку, но был пробит сразу тремя копьями.

Защищающиеся бойцы освободительной армии применили и приспособление типа маятника с очень острыми тонкими шипами. Оно кружилось, подрубая ноги солдатам армии Шогу.

В числе обороняющихся выделялся своими габаритами Валуй. Он орудовал секирой. Делал размах, и противники, запыхавшиеся от подъема по высокой лестнице и вымотанные длительным переходом, не успевали отбиваться.

Бой продолжался, прорыв ликвидировали, солдаты Нитупа отступили, попытались спуститься с лестниц. Но Шагу приказывал лезть на приступ. Знатному полководцу, одному из самых авторитетных людей страны, не пристало отступать перед дерзкими повстанцами.

Однако его воины взбирались слишком медленно и не могли прорвать хорошо подготовленную линию обороны крепости. Повстанцы продолжали поливать штурмующих смолой и кипятком, которые были заготовлены в больших количествах. Солдаты Шогу выли, снова пробовали спуститься с лестниц, но на них продолжали давить напирающие снизу.

— Повстанцы слишком хорошо сражаются! — кричали одни. — Дайте уйти.

— Нам устроят, там погибель! — орали другие.

— Это не сброд, а неслыханный противник! — утверждали третьи.

— Их Бог оказался сильнее всех наших вместе взятых! — добавляли четвертые.

— Атакуйте! — продолжали по-прежнему приказывать командиры. — Лезьте быстрее! Сдерите с них кожу.

Повинуясь приказам и видя, что жгучая смесь и кипяток заканчиваются, воины карабкались наверх, но на стене были встречены дружным ударом копей. Десятки проткнутых солдат полетели на землю. Затем мужики принялись в изобилии метать камни и выпускать из трубок заранее приготовленные отравленные иглы.

Трупов было множество, они оказались разбросаны почти сплошным ковром под стенами крепости. Все чаще слышались отказы так бездарно умирать.

Шогу был в сильном волнении. Его люди гибли, но не могли взобраться на стены и прорвать даже первую линию обороны. Солдаты правительственного войска оказались заложниками хорошо укрепленного города и его мужественных защитников, не желающих покориться законной, как считал Шогу, власти. Солдат расстреливали в упор. Даже небольшие арбалеты, что использовали повстанцы, превратились в эффективное оружие. Вымоченные в навозе или яде стрелы наносили смертельные раны. Штурм по приказу командующего оказался не состоятельным. Не удалось прорвать оборону ни в одном месте, войско несли огромные потери.