Двое из логова Дракона (СИ) - Куницына Лариса. Страница 64

Я вышла из медотсека и задумчиво посмотрела на двери палат и изолятора. Нет, прятать артефакт Тьмы рядом с пациентами он бы не стал. И в каюте, его, скорее всего, тоже нет. Если только где-нибудь в глубине шкафа, куда я не часто забираюсь, и потому там периодически скапливаются залежи случайно и специально засунутых туда мужских футболок и носок различной степени свежести. Может, где-то там…

— Дарья Ивановна! — услышала я молодой голос и обернулась.

В двух шагах от меня стоял Кирилл Оршанин. Вид у него был слегка смущенный.

— Я хотел извиниться за свою бестактность, — проговорил он. — Вчера в зале, насчёт дьявола… Понимаете, вырвалось.

— Понимаю, — кивнула я. — Ничего страшного. Просто субъективная оценка.

— Да нет… Я ж не против доктора. Я на Игната разозлился. А доктор… Он же и раньше уходил, на Светлозерье, например, но потом же вернулся. Верно?

— Да, — подтвердила я. — Надеюсь, и на этот раз нагуляется и вернётся.

— Ну, да, — улыбнулся он. — А хотите я снова в город схожу? Разузнаю что-нибудь.

— Не надо. На сей раз он сам ушёл. Будем ждать.

— Хорошо, — он повернулся, чтоб уйти, но я его окликнула.

— Кирилл, а что такое, по-твоему, Тьма?

— Отсутствие света, — сразу ответил он.

— Так просто?

— Ну, да, — он пожал плечами.

— То есть для тебя Тьма не связана, скажем, со Злом?

Он на мгновение задумался и отрицательно покачал головой.

— Это заблуждение вытекает из религиозных воззрений древних народов. Они противопоставляли понятия Зла и Добра, Тьмы и Света. Но что есть свет, как ни реакция наших органов зрения на поток фотонов? Заметьте, все светила в Галактике излучают фотонное излучение, но космос остаётся тёмным. Сами по себе фотоны не светятся. Только попав на сетчатку глаза, они дают эффект, называемый светом. А что представляет собой свет, если нет такого наблюдателя или он слеп в нашем понятии? Это восприятие чисто человеческое. В иной ситуации свет теряет смысл. Это же чистая физика, пополам с физиологией! А Добро и Зло — понятия философские и этические. Поэтому я не вижу никакого основания для того, чтоб отождествлять Свет с Добром, а Тьму со Злом. Разрешите идти?

— Конечно, — кивнула я, и он, насвистывая, направился к дверям в стрелковые помещения.

А я невольно улыбнулась. Как, оказывается, всё просто.

Я спустилась в каюту и с сомнением посмотрела на шкаф. Нет, не стал бы он прятать маску Тьмы поблизости от дочки. Словно, услышав мои мысли, она проснулась, и колыбель, издав мелодичный звон, приоткрыла купол. И я с радостью отвлеклась от своих тревог и сомнений.

Когда я вернулась на мостик, Хок поднял от пульта голову и сообщил:

— К тебе приезжал посланец царицы Эртузы.

— Да, а почему мне не сообщили? — насторожилась я.

— От него несло духами и немытой лошадью, а парчовая тряпка, в которую он был завёрнут, не стирана с момента изготовления, — поморщился старпом. — Ребята проводили его в командирские апартаменты, и я принял его там, сказав, что ты медитируешь. Он проникся священным трепетом и едва не на коленях умолял меня не отвлекать Прекраснейшую Богиню на его жалкую персону. Он всего лишь должен был передать тебе приглашение царицы прибыть сегодня ночью во дворец, где в садах будут устроены мистерии Света. Я сказал, что как только ты спустишься из высших сфер, я передам тебе приглашение. Он ушёл, унося своё амбре и восторженные воспоминания о Храме Богини Неба, которое в виде сказки будет рассказывать своим немытым внукам.

— Какой ты злой, — рассмеялась я. — Ладно, прокатимся, посмотрим их мистерии.

— Может, не стоит? — с сомнением спросил он.

— А что мне теперь терять? А там я могу что-нибудь разузнать, — я обернулась и заметила в стороне у боковых окон Донцова и Мангуста, которые высматривали что-то в городе, раскинувшемся перед нами, как на ладони. — Со мной поедут Донцов и Хэйфэн.

— А я? — насторожился Мангуст.

— А вам, мой друг, выход за пределы звездолёта теперь заказан, — усмехнулась я. — Вы столь непредусмотрительно очаровали и свели с ума местное население, что я боюсь, вас умыкнут, невзирая на запреты и угрозу смертной казни.

На его лице появилась довольная улыбка, и он не стал со мной спорить.

После ужина я зашла к Бетти на кухню. Она помешивала большой ложкой золотистое варево в медном котле, и вокруг разносились ароматы персиков и мёда. Я невольно залюбовалась её румяным лицом и рыжими кудряшками, а кружевной передник смотрелся на ней очень уютно, хоть и был повязан поверх форменного комбинезона.

Микки усердно надраивал возле раковины большую сковороду, напевая что-то про Тома, который строил дом. А из-под стола вылез грустный, изрядно отъевшийся в оппозиции Киса и, подкатившись ко мне, мягко упал боком на мои ноги.

— Варенье, — пояснила Бетти, заглянув в свой котёл. — Своё лучше того, что привозят со склада в пластиковых банках. Я дам вам баночку, будете вечером пить чай у камина.

— И рецепт печенья с корицей, если можно? — воспользовавшись её благодушным настроением, закинула удочку я.

— Секрет фирмы, — неумолимо заявила она. — Могу дать рецепт пирога с цукатами и грецкими орехами… И морковного торта.

— Хорошо, — согласилась я. — А я могу дать вам рецепт гурьевской каши.

— Классический? — заинтересовалась она.

— С молочной пенкой, — подтвердила я.

— Хорошо, добавлю меренги с малиной, — расщедрилась она, а потом пытливо взглянула на меня. — Вы насчёт рецепта пришли или по делу?

— С просьбой, — призналась я и, объяснив необходимость отлучки, попросила присмотреть за дочкой, пока меня не будет.

— Конечно, — тут же согласилась она. — Я обожаю вашу малышку, заодно сниму мерку и свяжу ей кофточку из розовой пряжи. Крючком, ажурную, с розочками. И чепчик с оборочкой, если ниток хватит. Мне очень нравится ваша малышка. У неё такие чудные глазки, как горные луга весной! А вы там поосторожнее. Мистерии — дело не всегда безобидное.

— А что может со мной случиться? — удивилась я. — Это же мистерии Света.

Бетти снова посмотрела в свой котёл, а потом положила ложку на белую фарфоровую тарелку и вытерла руки о фартук.

— Не важно, Свет или Тьма, командор. Важно, кто этим занимается, — серьёзно проговорила она. — В наших краях ведьмы вроде как устраивают по ночам шабаши и поклоняются Господину Рогатому, но зла никому не причиняют. Это они так нервы себе щекочут и некоторую значимость своим посиделкам придают. А древние инки, говорят, приносили Солнцу кровавые жертвы. Солнце ведь светлое божество? Они считали, что если не прольют кровь, то солнце не встанет. И в этом не солнце было виновато, верно? Всё от людей зависит, а кому они поклоняются — неважно.

— А что, можно поклоняться Тьме и творить добро? — поинтересовалась я.

— Можно, — уверенно кивнула Бетти. — Язычники это очень хорошо знают, потому что для них Тьма — это Великая Мать. А Свет — Великий Отец. Тьма — Земля, Свет — Небо. Тьма — это женское начало: загадочная, тихая и, порой опасная, но всегда мудрая. Тьма хранит тайны, усмиряет страсти, готовит прозрения, создаёт колдовство. Из неё выходят, в неё уходят. В ней ищут забвения и покоя. В ней скрывается таинство любви. Есть время Тьмы, есть время Света. Плох маг, который не понимает этого.

Она взяла красное полотенце и, ловко подхватив им котёл, переставила его на дубовую подставку на столе.

— Языческие маги так тесно работают с Тьмой? — удивилась я.

Бетти задумчиво взглянула на меня.

— Свет и Тьма — это стороны одной монеты. Если заниматься только Светом, то магом не станешь. Это всё равно, что жить только днём, а на закате падать замертво и просыпаться только на рассвете. Полжизни проспишь, полмира не узнаешь. А силы можно черпать отовсюду, из земли и из неба, из огня и из воды. Храм настоящего языческого мага — природа, а в ней нет зла и добра. Зло и добро творит человек. Поэтому остерегайтесь местных жриц Света. Добра в них нет.