Сделка с профессором (СИ) - Краншевская Полина. Страница 12

В перерыве после арифметики Беатрис, Хельга и Элиза спрятались ото всех в закоулке на цокольном этаже, недалеко от прачечной, где всегда скрывались, когда выдавалась такая возможность. Здесь в полутемном душном коридоре никто их не искал, и девушки могли, не боясь подслушивания одноклассниц, излить друг другу свои горести, сидя на старых ящиках с разным хламом.

– Нет, вы видели, как он на меня смотрел?! – утирая слезы, возмущалась Хельга. – Прям жуть берет! Я как вижу этот его пожирающий взгляд, сразу все забываю и ничего ответить не могу.

– Я же вчера дала тебе списать решение задач, – посетовала Беатрис. – И ты вроде все выучила.

– Конечно, выучила. Но Жулик, как просипел мое имя, так у меня тут же все из головы и вылетело. Не выношу его! Просто чудовище какое-то.

И она опять принялась всхлипывать.

– Ну что ты, – запричитала над ней Элиза, обнимая за плечи. – Нам совсем чуть-чуть осталось доучиться. Заключишь контракт и больше никогда его не увидишь.

Хельга немного приободрилась и высморкалась в небрежно вышитый платок, который сама же сделала на уроках рукоделия.

– Точно! Вот как получу лицензию, сразу же уеду отсюда. Даже если меня наймет какой-нибудь старикан.

– Что ты такое говоришь! – ужаснулась Элиза. – Старики всегда пытаются больше, чем положено, маны вытянуть. Якобы это продлевает им жизнь. Я так не хочу. Уж лучше пусть со мной заключат контракт какие-нибудь богатеи для своего сына, поступившего в императорскую гвардию. Отслужу положенные десять лет и уйду работать в департамент. Буду спокойно накопители восполнять. Ни проблем, ни тревог и заработок стабильный.

– Так ведь там копейки платят, – вмешалась Беатрис, не разделяя чаяний подруги. – Только на хлеб и воду хватит.

Элиза рассмеялась и отмахнулась от ее слов:

– Не преувеличивай! Платят там сносно. Я, когда жила с бабушкой в соседнем с Финаром городе, общалась с ее подругами. Они мне много чего рассказывали. На еду и аренду комнаты точно хватит. А что мне еще нужно? Потом, может, хорошего человека встречу, поженимся, вместе работать будем, детей растить.

– Нет, девчонки, – окончательно пришла в себя Хельга и решительно сжала крепкие руки в кулаки, – жить в городе я не смогу. Самое верное для меня – это старика какого-нибудь окрутить. Они знаете какие щедрые! Вот Виктория Творф из прошлого выпуска рассказывала, что одна дайна поступила на службу чуть ли не к древнему старцу, рыдала, как расстроилась. А потом что?

– Что? – в один голос спросили подруги.

– Он ее драгоценностями осыпал, на руках носил, кормил сытно. А через пять лет помер, оплатив перед этим все ее долги за учебу в школе. И дайна эта теперь служит у другого максиса, и вполне себе счастлива.

– Как он ее, старый хрыч, на руках-то таскал? – не поверила ее словам Бетти. – Глупости какие-то. Вечно ты со всеми болтаешь и чушь всякую слушаешь.

– Да точно тебе говорю! – раскраснелась от волнения Хельга. – Это прям для меня. Старикан мои долги заплатит, я на него отработаю, а потом вернусь к родным в деревню. Не могу я без природы и земли. Еле-еле здесь привыкла, не выдержу, если придется в большом городе всю жизнь сидеть.

Беатрис покачала головой:

– Кто ж тебя в деревню отпустит? Дайны должны либо у максисов по контракту служить, либо на государство работать. Ты про двадцать лет обязательной пахоты не забыла?

– Забудешь тут, как же, – буркнула Хельга.

– Вот и хватит фантазии несбыточные обсуждать, – отозвалась Беатрис. – Пойдемте уже в парадный зал. Танцы скоро начнутся.

Девушки повздыхали, слезли с ящиков и пошли к лестнице. Элиза немного замешкалась и, следуя за подругами, краем глаза заметила темную фигуру, исчезнувшую за поворотом лестничного пролета, ведущего в подземный переход.

– Давай быстрее! – окликнула ее Хельга с верхних ступенек, и Элиза не стала задерживаться. Кто бы там ни был, вряд ли этот человек слышал хоть что-нибудь, да и ничего предосудительного они не говорили.

В зале для торжественных приемов на первом этаже главного корпуса ничто не напоминало те дни, когда здесь встречали высокопоставленных гостей. Серые чехлы укрывали старинную дорогую мебель, картины на стенах горничные занавесили специальными тонкими, защитными шторками, тяжелые гардины раздвинули и убрали в держатели, сцену в конце помещения загородили стульями. Только рояль все так же стоял у окна, готовый подарить ученицам свои волшебные звуки, да чудесная мозаика на паркетном полу напоминала о том, как здесь бывало хорошо, когда съезжались представители высшего сословия.

Парадный зал служил для адепток местом для занятий танцами и этикетом, поскольку других таких же значительных по размеру комнат в школе не было. Девушки очень любили и эти занятия, и саму обстановку, в которой они проходили. Здесь адептки чувствовали себя немного ближе к тому дню, когда пройдут их первые смотрины, и наступит долгожданный выпускной бал.

Не успели они войти в зал, как тут же услышали стальной голос дайны Монд с явно проступающими нотками изрядного раздражения:

− Строимся! Чего встали, неуклюжие бестолочи?! Не знаете, что нужно делать?!

В этот момент никому бы и в голову не пришло назвать преподавательницу танцев и этикета милой или очаровательной. Тонкие подкрашенные брови сошлись у переносицы, яркие губы сжались в линию, на щеках пятнами проступил румянец.

− Ну вот опять, − шепнула Хельга подругам. − Не иначе как снова поругалась со своим любовником, а нам страдай. Терпеть ее не могу за эти перепады настроения.

− Тише ты, − шикнула на нее Беатрис. – Услышит, сгноит тебя в наказанных. И простой десяткой ты не отделаешься.

− И то верно, − кивнула Хельга. – Дай-ка я в конце строя встану. А то она вечно мной недовольна.

Адептки выпускного класса быстро вытянулись в шеренгу, выпрямили спины и, видя, что дайна Монд не в духе, постарались как можно изящнее исполнить приветственный реверанс, но, конечно же, не угодили ей.

− Отвратительно! – припечатала она со злорадством. – Смотреть противно. Словно коровы на лугу развалились. Если рассчитываете такими скованными и резкими движениями кого-то привлечь, то вы еще глупее, чем кажитесь. Всем встать в третью позицию! Выполняем неглубокие приседания! Легче! Грациознее! Еще!

 Бесконечные окрики и ядовитые замечания дайны подгоняли учениц и заставляли совершать еще больше ошибок, что тут же улавливалось зорким взглядом преподавательницы и служило новым поводом для следующего витка издевок и унижений.

Глава 10

После выпускниц у Эдмана стоял урок в начальном классе. Бонна ввела адепток, и его поразило то, как выглядели вчерашние простые деревенские девочки, а теперь ученицы школы блаженной Камелии. Сразу было видно, что они еще не привыкли к новому статусу и не умеют наводить порядок в своем казенном туалете. У многих накидки и передники криво сидели, манжеты неаккуратно торчали, платья казались на одних слишком узкими, на других – наоборот. Но все ученицы как одна выглядели запуганными, бледными и растерянными, и он посчитал за благо оставить их бонну в кабинете, чтобы адептки не запаниковали, оставшись наедине с незнакомым преподавателем.

Пока Эдман представлялся и объяснял суть своего предмета, он заметил, что у многих учениц опухшие от слез глаза, а руки исполосованы красными отметинами от розог. Он с трудом подавил желание придушить их бонну, но бросив на женщину пару хмурых взглядов, понял, что обсуждать с такой недалекой особой вопрос наказаний бесполезно. Невзрачная старая дева смотрела на него с тупым обожанием, словно найденный у помойки щенок на своего внезапно обретенного хозяина, и ловила каждое его слово, хотя явно не понимала и половины того, о чем говорилось.

Он чудом дотерпел до конца занятия, никого из учениц ни о чем не спрашивал, прочитал материал в упрощенном варианте и всех отпустил. В его расписании было свободное время до обеда, и Эдман решил провести перерыв в своих апартаментах, чтобы хоть немного отдохнуть от женского общества. Все же и в армии, и в академии он общался преимущественно с мужчинами, и порядком устал от такого количества девичьих взглядов, неустанно следящих за каждым его движением.