Сделка с профессором (СИ) - Краншевская Полина. Страница 17

В ее огромных, голубых глазах блеснули слезы, она тут же отвела взгляд и спрятала руки за спину.

– Покажи ладони, – приказал Эдман, уже догадываясь, что увидит. Но Сонар только головой мотнула, упрямо сжав челюсти. – Ну же!

Адептка обожгла его угрюмым взглядом из-под темных бровей и выставила вперед руки. Эдман увидел исколотые пальцы, сплошь покрытые фиолетовыми точками мелких ранок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Демон ее задери! – выругался он и, шепнув исцеляющее заклятие, провел по тонким пальчикам Сонар своей широкой ладонью. Нежные девичьи руки тут же преобразились, а от следов неустанного рукоделия ничего не осталось. – Так-то лучше.

– Спасибо, – вздохнула она и прижала к груди свои многострадальные ладошки. – Но я еще не доделала вышивку, поэтому зря вы на меня ману потратили.

– Когда ты должна отдать Монд работу? – спросил Эдман.

– В седьмик, – с ошарашенным видом отозвалась Сонар, не понимая интереса профессора.

– Найдешь меня после богослужения, и я снова залечу руки.

На этот раз адептка просияла, и ее бледное лицо озарила счастливая искренняя улыбка, сделавшая Сонар удивительно миловидной. И это преображение внезапно отозвалось теплом в душе Эдмана.

– Спасибо! – выдохнула она, с воодушевлением глядя на него.

– Не стоит благодарности, – не сдержал он ответную улыбку.

– Мне пора бежать. Могу я еще чем-то вам помочь?

 – Если больше про Викторию ничего не знаешь, то пока это все.

Сонар немного помолчала, а потом с задумчивым видом произнесла:

– Хельга еще что-то невнятное говорила про патронессу. Будто бы та странным образом выделяла Викторию среди остальных учениц, но в чем это выражалось, не смогла объяснить. А еще господин Жуль изводил ее своими придирками, но он обычно всегда так делает, и Творф вовсе в этом отношении не исключение.

– Понял, – кивнул Эдман, отпирая защелку. – Ладно, тогда ступай. Если мне еще что-то понадобится выяснить у тебя, я дам знать.

– Хорошо, – ответила Сонар и исчезла за дверью.

Эдман некоторое время постоял в одиночестве, обдумывая полученные сведения, и наметил себе план действий.

«Для начала нужно проследить за патронессой, – решил он. – Какая-то она подозрительная. Вечно появляется, как из-под земли, и рыщет по школе, словно гиена в поисках падали. Дальше Вогард Жуль. Не такой уж он и старый, от силы лет пятидесяти, а ведет себя как брюзжащий старик, да и смотрит на адепток, будто голодный ящер на аппетитных кроликов. Стоит проверить, чем он занимается на досуге, у таких типов иногда бывают самые неожиданные увлечения. А вот Лавинас и Монд придется оставить на потом. Оба слишком яркие и все время на виду, точно так и хотят всем показать, что они чисты, и заподозрить таких общительных, приятных людей не в чем».

  Эдман определился с дальнейшими действиями и в добром расположении духа покинул свое укрытие, чтобы с новыми силами противостоять непрекращающимся атакам убойного женского обаяния.

Глава 13

В Камелии, как и во многих других государственных учреждениях империи, седьмик считался днем отдыха. Утром все обитатели школы собирались в храме, чинно выслушивали положенные молитвы и речь священнослужителя, затем завтракали в столовой и дальше уже могли каждый заниматься своими делами. Конечно, это правило касалось только служащих и преподавателей, адептки же под надзором дежурной бонны совершали утренний моцион в школьном саду, занимались приведением дортуара в соответствующий определенным требованиям вид, меняли постельное и нательное белье, делали домашние задания и, наконец, шли париться в бане. При этом и прогулка, и мытье каждый класс совершал в строго установленное время и в определенной очередности.

Беатрис пришлось подняться раньше других одноклассниц, чтобы закончить опостылевшую вышивку. От длительной монотонной работы у нее уже все расплывалось перед глазами. Шея затекла и начала ныть, пальцы нещадно болели при каждом стежке, и Беатрис с трудом ими шевелила, а ненавистное платье все еще не было готово.

«Если я успею доделать к обеду, – подумала она, – это будет истинное чудо».

Но в душе она не верила, что справится. Работа оказалась настолько масштабной, что и опытная мастерица провозилась бы вдвое дольше, не говоря уже о ней.

Беатрис точно не помнила, когда научилась рукодельным премудростям. В ее памяти отложилось лишь то, что, будучи еще совсем малышкой, она уже шила, вязала, вышивала неуклюжими ручонками самые простенькие вещички. Бабушка Альма не давала внучке ни минуты покоя, стараясь постоянно занимать ее полезными хлопотами.

– Когда-нибудь эти умения дадут тебе кусок хлеба, за который ты никому не будешь должна, – любила поговаривать она. – Но чтобы стать настоящей искусницей, нужно усердие и обучение. В мастерских мединов тебе смогут показать действительно уникальные техники. За их работу максиссы платят втридорога. Сами-то они отродясь ничего подобного не умели. Аристократки тратят все свое время на балы, визиты и пустую болтовню. Жаль лоунку никто не возьмет в подмастерья.

И старушка учила ее тому, что знала сама, но в силу возраста уже не могла делать. После смерти бабушки Беатрис в приюте частенько привлекали к разной мелкой работе, и она не потеряла навык. А когда мединна Стуорд оценила тех девчонок, что попали к ней в ученицы, сразу же прониклась к Беатрис симпатией и постепенно раскрыла ей свои секреты.

«Лучше бы я была такой же косорукой, как Фулн, – думала про себя Беатрис, совсем не ценя то, чему ее научили. – Тогда дайне Монд даже в голову не пришло бы поручать мне украшать ее платье. Вот окончу Камелию, и никто больше не заставит меня иголку с ниткой в руки взять!»

В школьном храме собрались все местные обитатели в ожидании начала богослужения. Огромный зал с высокими мраморными колоннами, длинными рядами жестких деревянных скамей и возвышением у дальней стены напоминал муравейник, куда случайно бросили кусок сахара. Все суетились, спеша поскорее добраться до своего места и хоть парой слов перемолвиться с соседями, обсудив последние городские новости. Массивные каменные статуи богини плодородия Иданы и бога созидания Эльвина стояли на украшенном белыми цветами постаменте и, держась за руки, с любовью и всепрощением взирали на верующих.

На Центральном материке всюду было распространено поклонение божественной паре. По изначальным легендам они считались братом и сестрой, живыми воплощениями маны, наделенными особыми способностями. Эльвин преобразовывал любое количество магической энергии и был покровителем мужчин, а Идана накапливала бездонный запас маны, передавала брату и проявляла благосклонность к женщинам. На Северном и Южном континентах жили другие народы и у них испокон веков имелись свои пантеоны богов.

Директриса, преподаватели и патронесса заняли специальные скамьи, обитые бордовым бархатом, справа от статуй и возвышения. Бонны подвели свои классы к передним рядам, расположенным прямо перед божественной парой. Первыми сели ученицы начального класса, за ними – второго и третьего, дальше – выпускницы. Воспитательницам надлежало сидеть вместе с адептками. Другие служащие школы расселись на оставшихся местах так, как им нравилось.

Священнослужитель, пастор Франциск, приезжающий каждый седьмик из Финара, взошел на кафедру и обратился к собравшимся:

– Да воздадим хвалу всесильному Эльвину и всевидящей Идане! Преклоните колени и отверзете сердца ваши!

Все прихожане опустились перед скамьями на ледяной мраморный пол, лишь директриса и преподаватель словесности, господин Батли, остались сидеть.

Нынешний епископ, как только получил свой сан, сразу же издал указ, позволяющий максисам участвовать в коленопреклоненной части богослужения, сидя на скамье, но этим правом обычно пользовались только аристократы пожилого возраста. Остальные тоже были не прочь избавиться от обязанности вытирать пыль своими дорогими нарядами, но все еще следовали традициям, то ли от излишней набожности, то ли от боязни осуждения старшим поколением. Хотя в последнее время в столице все чаще молодые франты выставляли себя напоказ в главном столичном храме, демонстративно оставаясь сидеть на фамильных местах.