Успей поймать любовь (СИ) - Анина Татьяна. Страница 19
А не плевать ли мне на всех? На эту помятую не по возрасту Аню, на её квадратную сестрицу и Костромина с Юлей-овцой?
С высокой колокольни!
Я взяла телефон и напечатала:
«Медленно провожу ладонями по твоим брюкам, опускаюсь перед тобой на колени и смотрю тебе в глаза. Облизываю губы, чуть приоткрываю их. Ты можешь вставить. Но я не достаю член, только глажу его сквозь брюки…»
— Кто официанток официально оформляет?! — возмущалась начальница. — Анна Матвеевна! Я сколько раз говорила? Только на испытательный срок, и пусть кормятся за счёт чаевых.
— Сейчас все карточками расплачиваются, чаевых почти нет. Никто работать не пойдёт, — недовольно поморщилась Анна Матвеевна.
— Они беременеют! Потом этих «яжматерей» на работу обратно приходится брать, а они борзеют.
«Они» — мерзкое отребье, смеют беременеть на нашей фирме!
Валить надо отсюда.
«Сам расстёгиваю ширинку, достаю член. За затылок тебя подталкиваю к головке, она скользит по твоим губам. Оближи, моя сладкая. И за щёку возьми».
Я чуть слюной не подавилась. Участилось сердцебиение, мне стало жарко. Пульсировало лоно, и пришлось закинуть ногу на ногу. Соски тёрлись о поролон лифчика, возбуждённые, чувствительные после вчерашнего.
Как он меня ласкал!
Как он меня любил!
И мне нравилось, что не сильно на комплименты исходил, пару-тройку слов, но таких нужных. Это лучше, чем болтуны неумолкающие, от которых вначале расцветаешь, а потом вянешь, чаще всего ушами.
Вот Пашеньке я сейчас такой минет сделаю, телефону стыдно будет. Главное, слова правильные подобрать.
Исподлобья кинула на Аньку похотливый взгляд и начала писать.
«Я обвожу языком головку члена, чуть засасываю его, мои губы влажные и горячие. Очень мягкие! Аккуратно ввожу за щёку, кулаком провожу по всей длине. Причмокиваю, мне так нравится брать у тебя в рот! Ты такой вкусный, а я такая голодная. По языку скольжу головкой, касаюсь уздечки, хочу заглотить целиком. Всё глубже, глубже… не получается целиком, он не помещается в горло. Я поднимаю глаза, полные слёз, на тебя…»
— Эвелина, ты чем занята?
У меня сердце в пятки упало. Но я заяц стреляный. Печально посмотрела на Еланину и тихо сообщила первую фигню, что пришла на ум:
— Цены на складах у Борисыча до Нового года не меняются, в январе резко поднимутся, нужно успеть за несколько дней сделать закупку.
Это так очевидно, что я скорей всего не соврала.
— Почему в моей фирме одна Костромина работает?!
В основном, ртом, я вернулась к сообщениям. Паша, видно, перевозбудился, не отвечал, так что я продолжила, тем более вошла во вкус.
«Я стараюсь заглотить, расслабить горло. Пальцами цепляясь за твои ягодицы. Глубже. Я смогу. Расслаблю горло и приму тебя целиком. Но не получается, ты слишком большой для меня. Тогда я ложусь на кровать, откидываю голову с неё, предлагая тебе войти в мой рот».
Давай, мальчик мой, где ты там, не кончи! Сам предложил такую игру.
Анькин взгляд был непонимающий, изучающий. В попу пусть взгляды себе засунет.
А в попу-то мы с Паней не пробовали. Только хотела предложить, как от него пришло:
«Веля, пзц! На хрен три часа, я сейчас отойду, куплю тебе букет и заберу с работы»
Я чуть не рассмеялась. Все заметили, что мне весело. Одна Еланина продолжала бушевать.
— Калинина, что у тебя?
Калинина – прущий танк в колючей проволоке тридцати трёх лет. Передовица, бессердечная, готовая исполнять приказы беспрекословно, к врагам фирмы беспощадна. Выродок, совершенно лишённый сочувствия. Когда на небе раздавали душу и сердце, она строчила иски в суд. Наш главный юридический монстр.
Разговор всё время возвращался к несчастным официанткам. Анна Матвеевна пыталась девочек жалеть, что вообще ей не шло. Не к лицу ей милосердие. Начальница с юротделом пыталась избавиться от тех, кто умудрился сесть на зарплату по договору.
— Троих получилось уволить по суду, — докладывала лупоглазая стерва. — Двух уговорить, что им здесь ничего не светит, поэтому заявление на увольнение по собственному желанию. И конечно, Анна Матвеевна прогадала: у нас беременная.
Какой кошмар!
Это просто катастрофа!
На всю фирму одна беременная официантка!
Обнищаем, по миру пойдём.
— Я прогадала? — с офигевшей ухмылкой спросила Анна Матвеевна.
— Да. Вы подписали трудовой договор, — не замечая жгучих взглядом, ответила Калинина.
Всплыл в голове анекдот: «Выбегаю с мячом к пустым воротам и бью… Мимо! И весь стадион хором: «Пидорас!» Вот это слава, вот это слава».
Даже я на Калинину подняла удивлённый взгляд. Гадить Анне Матвеевне, заместителю, во всех отношениях было неразумно с её стороны. Анька — стерва похлеще, юридический отдел ждёт обновление.
Что можно ожидать от дружного женского коллектива?
Я буду скучать.
Серьёзно.
Такие интриги! Кардинал Ришелье курит в сторонке. У нас свержение власти и борьба за трон, сбор сторонников, шпионаж и стукачество. Отбор мужей у бухгалтерского отдела отделом поставки и один пластический хирург на весь отдел кадров.
Паня больше не писал. Галочкам, что летели косяками на листочек блокнота, я подрисовала лес и облачка, чтобы было ощущения природы. Трусики нужно было менять или уже в конце концов заняться сексом.
Планёрка заканчивалась. Дамы расходились. Осталась сидеть я и Анна Матвеевна. Видимо, хотела поговорить с сестрой, а я никуда не двигалась.
Сверлила меня своим начальственным взглядом, но неудачно.
Я сунула Кате своё заявление на увольнение.
Еланина внимательно изучила его. Пошевелила вправо, потом влево квадратной челюстью и посмотрела на меня в точности, как сестра.
Мне вот кажется, что начальник-женщина имеет большее влияние на психику подчинённых, чем мужчина. Она такой образ злой мачехи, которой лучше на глаза не попадаться.
— Объясни, — грозно потребовала Катя.
— Развелась с Максом, — спокойно ответила я. — И он мне признался вчера, что получил фотографию два года назад с концерта.
Анна Матвеевна взгляд паскудный опустила и юбку стала поправлять.
— Что за фото?
— Кать, прекрати, — скривилась я всем лицом. — Ты знаешь, что за фото. Концерт был в твоём кафе, ты зашла в комнату отдыха для начальства, а там твоя сестра на этом нарике скачет.
— Поосторожней, — тихо попросила Анна, но её голос утонул в море моего негодования.
На Макса мне было уже плевать, жалко, что с Катькой так…
— Ты показала мне эту фотку и смеялась, что со спины Анька — вылитая я. Потом это фото оказалось у Макса, и он разрушил наш брак.
Не стала говорить, что брак так и так был слабым, дряхлым, умирал долго и болезненно.
Катя словно постарела, появились морщины. Она откинулась на спинку своего кресла и совсем поникла.
— Это фото было не только у меня. Да, Аня? — вздохнула Катя.
Не, надо сваливать из этого гадюшника!
Нормально меня так Аня ненавидела, что смаковала моё горе два года, а я не замечала, страдала на радость стерве. В общем, они тут все друг друга стоят.
— Веля, давай обсудим твою должность, может, тебе что-то нужно повыше? — ровным голосом предложила Катя.
— Нет, Катюш, спасибо, — поднялась я с места. — Жизнь нужно уметь начинать с чистого листа. Я сегодня продаю часть квартиры, покупаю новую. Мужчина у меня новый, работу нужно тоже сменить. И, конечно, фужеры куплю новые и посуду, — мечтательно произнесла я. — Всего хорошего. Спасибо, что помогла в трудный период.
Не дождалась её слов, ушла из кабинета.
Теперь я для Еланиной предательница, не умеющая держать удар.
Секс, Паша, мокрые трусики.
На моём столе уже была собрана коробка с личными вещами, которые я хотела забрать. Их оказалось очень мало: ручка, зеркальце и расчёска. Чашку и кучу всяких принадлежностей в урну скинула.
Я пританцовывала, виляя бёдрами, в голове играла старая зажигательная мелодия. Крыльев было не видно, но они меня держали крепко.