Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 4 - Тагиров Роман. Страница 22

— А теперь пусть бежит и выполняет особое задание партии и правительства.

— Ромас беспартийный.

— Слушай, прапорщик, ты, в самом деле, ничего не понимаешь или просто делаешь вид тупого солдафона?

— Какой есть, — Тимура начала охватывать непонятная злость. — Куда нам до высших материй. Объясните толком, Виктор Викторович.

— Для тебя, прапорщик — товарищ капитан. Пока — товарищ. А завтра посмотрим, как дело сложится.

— Какое дело?

— А вот это уже не твоего ума — ДЕЛО! — контрразведчик сел за руль и посмотрел на Кантемирова снизу-вверх. — Сорвёшь нашу операцию — пеняй на себя. Санкцию статьи 88 УК РСФСР ещё не забыл?

— Никак нет! Разрешите идти, пока товарищ капитан? — громко ответил прапорщик пехоты и стукнул каблуками солдатских сапог.

— Не дури, Тимур, — Путилов захлопнул дверцу немецкого автомобиля, развернулся и выехал в сторону Дрездена.

Кантемиров проводил взглядом габаритные огни машины, сплюнул вслед, развернулся и пошёл домой, в свой родной домик, где его ждал потенциальный перебежчик…

Советский военнослужащий медленно шёл в вечернем тумане саксонской весны и думал… Думал напряженно, быстро и по-своему обрывочно. Как в ринге, когда мысли прилетают и улетают вместе с ударами по голове и корпусу.

Итак, что мы имеем? Виктор Викторович благодаря Тимуру вербанул за чашкой чая Драугялиса и дал задание солдату бежать на Запад. Решил сделать из него шпиона с работой на КГБ. Так выходит, что прапорщик просто подставил своего бойца под Гебьё? А сейчас подставляет свой полк под удачный побег солдата в ФРГ?

И ходит прапорщик такой довольный по полигону, как ёжик в тумане…

Решил вопрос со своим солдатом и его семьёй. Ни хрена, не решил! А что завтра будет в родном полку и с новым командиром? А с начальником особого отдела, майором Яшкиным? Вроде тоже мужик неплохой? Да все они хорошие до определённого момента… Прапорщик ещё раз зло сплюнул. Козлы!

Надо говорить с Ромасом. И первым делом перепрятать свои деньги обратно в тайник под силовой кабель. Что будет этой ночью — один аллах знает. И ещё — прапорщик Кантемиров.

При входе в ворота расположения полигонной команды начальник войскового стрельбища Помсен пришёл к твердой мысли, что по-комитетски ни хрена сегодня не будет… Будет по-нашему. По-прапорщицки.

Как там сказал товарищ Путилов: «Только водки не покупай…»? Будет вам, товарищ капитан госбезопасности — и водка, и колбаса, и селёдка…

Бойцы полигонной команды войскового стрельбища Помсен изволили ужинать после трудового дня ПХД и солдатской бани… Их боевой командир вошёл в ворота, встал на освещенном месте по центру асфальтированной площадки перед казармой и выкрикнул:

— Дневальный, бегом ко мне!

Чуть больше двадцати солдатских лиц, сидящих в крохотной столовой, разом повернулись на знакомый окрик. Дежурный по полигонной команде, гвардии рядовой Вовченко, (он же — Пончик) встал из-за стола и махнул рукой дневальному. Молодой боец второго периода сорвался с тумбочки, дежурный прервал приём пищи и принял пост у телефона. Солдаты понимали, что в этот вечер происходит что-то не совсем ладное с их командиром и пилорамщиком, который так и не появился на ужине.

— Почему горит свет на Директрисе БМП? — строго спросил начальник стрельбища у подбежавшего дневального.

Вышка Директрисы БМП виднелась тёмным силуэтом в наступившем сумраке с туманом.

Рядовой оглянулся:

— Не горит, товарищ прапорщик.

— На первом этаже оставили свет включенным. Ладно, сам схожу, проверю. Иди на пост, пусть дежурный поужинает и тебя сменит. От телефона — никуда!

— Есть, товарищ прапорщик, — недоуменный дневальный вернулся на пост. Что сегодня происходит? Горит — не горит… Да и первый этаж отключается одновременно вместе со вторым… Чудит командир…

Прапорщик Кантемиров зашёл в свой домик. Рядовой Драугялис так и остался сидеть за столом, уставившись в полную чашку чая на столе. Вторая чашка осталась пуста. У литовца плечи опущены, взгляд в никуда. Как несколько часов назад на пилораме. Жалеть солдата сейчас некогда. Да и деньги в шкафу за спиной рядового надо срочно вернуть в тайник.

Начальник стрельбища посмотрел на подчинённого и сказал:

— Ромас, обычно солдаты встают, когда я захожу в помещение.

— Товарищ прапорщик, вы сдали своего солдата гебешнику. Я не хочу никуда бежать. Мне надо дослужить нормально и вернуться домой. У меня мама болеет.

— Так, солдат, слушай сюда — я знаю, как исправить твой побег. Просто поверь мне. Никакого КГБ не будет. А сейчас иди на ужин.

— Я не хочу есть. Я ничего не хочу!

— Рядовой Драугялис, давай без истерик. Я влип в эту херню только из-за тебя. И сейчас мы с тобой вместе будем искать выход из этого говнища. Испачкаемся сильно. Ромас, я не знаю, где мы с тобой окажемся завтра, — прапорщик тяжело посмотрел в глаза рядовому. — Если нет аппетита, дуй на пилораму и жди меня там. Чай допей. Это приказ!

Пилорамщик встал, залпом маханул чашку холодного чая и вышел из комнаты. Кантемиров вздохнул, раскрыл шкаф, развернул пакет и быстро рассовал пачки денег по карманам. Дошёл до Директрисы и аккуратно повторил секретную операцию с возвращением своего богатства в тайный схрон под силовым кабелем.

Пусть полежат до лучших времён. И когда эти времена настанут? Пятилетний опыт службы в Советской Армии (год рядовым и четыре года прапорщиком) подсказывал, что беда только стоит на пороге и стучится в дверь его домика. Проблемы только начинаются…

Молодой прапорщик, двадцати четырёх лет от роду, решил побороться с всесильным Комитетом Государственной Безопасности СССР. Ещё год назад у почти законопослушного гражданина таких шальных мыслей не могло быть в принципе. Даже после ударов по голове.

Но, всё текло, и всё менялось. На втором курсе университета отменили экзамен по истории КПСС. Остался только зачёт. С каждым учебным отпуском студент Кантемиров не узнавал Ленинград — колыбель трёх революций. Город бурлил так, как будто намечался четвёртый переворот. Новые друзья Тимура, сотрудники милиции и прокуратуры, в открытую и всерьёз обсуждали животрепещущие вопросы — будут ли они выступать на стороне власти и выполнять приказы против своего народа?

В группе Кантемирова учился заместитель командира одной военизированной пожарной части города, который в пивном баре «Бочонок» рассказал по секрету коллегам-студентам, как они с бойцами-пожарными категорически отказались устанавливать решётки на окна пожарных машин.

«Наша задача дома от огня защищать, а не людей водой разгонять» — многозначительно сказал старший лейтенант пожарной охраны. Сидящие за одним пивным столом сотрудники милиции, сотрудники прокуратуры и один прапорщик пехоты полностью поддержали студента-заочника юридического факультета ЛГУ им. Жданова.

И всё же студент боялся не по-детски. По рассказам тех же друзей-приятелей из милиции, будущий юрист хорошо понимал всю серьёзность задуманных действий и знал, как легко при необходимости состряпать уголовное дело против любого гражданина СССР. Особенно сотрудниками госбезопасности. Даже менты опасались Старшего Брата.

А тут, какой-то прапор-мотострелок вдруг решил встать на стороне своего солдата и побороться за справедливость в этом бушующем мире… Идиот…

Прапорщик Кантемиров всегда сам отбирал солдат на полигон и старался не подводить своих бойцов, и, тем более — никого не подставлять под КГБ. Тимур хотел, как лучше. Получилось, как всегда с сотрудниками этой непростой организации.

ДЕЛО, как сказал один сотрудник не в своей форме, надо исправлять. Обратной дороги нет. Да и дембель замаячил впереди. От начальника канцелярии штаба полка Кантемиров знал, что его документы на увольнение по окончанию контракта уйдут в штаб армии за полгода до срока. Тимуру присвоили высокое звание прапорщик 22 апреля, значит, в начале ноября этого года начальнику войскового стрельбища Помсен будет наплевать на службу. А пока оставалось продержаться до осени и плеваться вслед сотрудникам КГБ. Когда они не видят…