Оковы огня. Часть 2 (СИ) - Морн Дмитрий. Страница 14

— Достаточно, чтобы выявить тех, кто достоин продолжать путь развития, а кто не сможет получить доступ к силе, — сказал Престол.

— А что с теми, кто не прошёл обряд? — В душе ворочалось тревожное предчувствие того, что ответ ей не понравится.

— Всё зависит от того, на каком этапе потерпел поражение испытуемый, — ответил Престол. — Всего этапов три. Характер, сила и воля. Как вы понимаете, самый важный — аспект личности, и он проверяется первым. Для нас важно, чтобы человек был чист душой и разумом. Если испытуемый проваливает этот этап, то его ждёт смерть, — холодно закончил Престол.

— Что? — Изабелла в неверии прижала ладонь к губам, чтобы подавить вырвавшийся вскрик. — Но как же… Они ведь ещё дети, вы сами сказали, что обряд проходят в пятнадцать лет. И вы их убиваете? Это невероятно жестоко. — В её изумрудных глазах застыла рассеянность и тревога.

Старик в ответ лишь грустно улыбнулся и посмотрел на раскачивающиеся от ветра верхушки деревьев.

— Да, я знаю, — вздохнул он. — Но альтернатива этому — наше постепенное угасание, внутренние распри и угроза не только стабильности Рода, но и всему миру. Представьте тысячи сильнейших воинов и магов, которыми движет только их дикая, необузданная природа хищника. Мы не можем этого допустить. — Он строго взглянул на Изабеллу. — К тому же на этом этапе проваливается довольно малое число испытуемых. Малыми жертвами мы гарантируем выживание всего Рода. Другого пути мы пока так и не нашли.

Изабелла со смятением следила за сидящим напротив неё мужчиной. Теперь она могла видеть в его взгляде, в выражении лица застывшую боль, и ей показалось, что эта боль была отчасти ей знакома.

— А ваши дети? — спросила она, и тут же отвесила себе мысленный подзатыльник за то, что ляпнула, не подумав. — Простите, это бестактно с моей стороны.

— Ну что вы, — с улыбкой сказал Престол. Девушке показалось, что на мгновение вся его фигура вспыхнула застаревшей болью. — Вы должны знать, что члены главной ветви Рода испытываются по отдельным правилам: для них провал на любом из этапов гарантирует смерть.

Изабелла неверяще воззрилась на Старика. О Светлейший, бедные дети. Она снова заметила скользнувшую в глубине взгляда мужчины давнюю боль.

— Значит, ваши дети?.. — она не решилась закончить вопрос.

— Двое из них прошли все испытания, — Престол смотрел в глубь парка странным отсутствующим взглядом. Изабелла уже перевела дыхание, как он продолжил: — А вот остальные трое — не справились.

Изабелла вздрогнула, и внутри всё сдавило от грусти и жалости не только к погибшим детям, которых она и не знала, но к мужчине в летах, сидящему рядом. Одна только мысль о погибшем отце до сих пор острой болью жгла сердце, и ей было страшно представить, что бы она чувствовала, доведись ей потерять трёх своих детей, тем более самой отправить их на смерть.

— Мне жаль, — только и смогла произнести она.

— Это дело прошлого, — грустно улыбнулся Престол. — Время притупляет любую боль. Она не проходит, нет, но становится терпимой. — Старик откинулся на спинку скамьи, устремив взгляд в небо. — Иногда мне кажется, что цена нашей силы, действительно, слишком велика, но потом я вспоминаю, что пришлось перешить нашему Роду, и это развеивает мои сомнения.

— Я не могу сказать, что понимаю или могу представить, что пришлось пережить вашим предкам, но прошло уже так много времени, неужели, требуется жертвовать юными жизнями, чтобы продолжать величие Рода? — спросила Изабелла, она в сомнении поглаживала серебряный наруч в надежде, что тот придаст ей решительности.

— Мы пытались, но рано или поздно появлялись те, кто ставил свой собственный интерес и процветание выше Рода, доходило даже до смертоубийства. И это со всеми мерами внутреннего контроля и тысячелетних традиций. — Его Святейшество покачал головой, отгоняя неприятные воспоминания. — Нет, другого пути мы не видим. Если для выживания нам нужно быть жестокими и безжалостными к самим себе, то так тому и быть.

Изабелла молча опустила голову, взгляд упал на серебряного дракона, оплетающего её руку, на его поблескивающие изумрудным светом глаза. Юной графине на мгновение представилось, что и внутри него жила такая же непримиримость с миром и с самим собой, какая жила в каждом драконе, пусть и хорошо спрятанная за личиной спокойствия и уверенности.

— Вы слишком сосредоточены на контроле, — сказала Изабелла, она и сама сперва не поняла, что сказала это вслух. Промелькнувшая мысль показалась ей удивительно точной. — Такая жизнь, полностью подчинённая правилам и традициям, не думаю, что в ней есть место счастью, обычному, простому счастью.

Престол улыбнулся этим словам.

— Счастье и радость. Многие из нас сказали бы, что это какой-то призрачный концепт. Что есть жизнь, как не постоянная борьба и страдание с редкими проблесками тех самых счастья и радости, о которых вы говорите? Мы стремимся к существованию, наполненному смыслом, наполненному значением. Именно поэтому мы взяли на себя ответственность за всю Империю.

Изабелла опустила глаза, рассматривая ткань платья. Да, давать советы старшим — то ещё неблагодарное занятие.

— Но вы правы, — продолжил старик, — Мы слишком сосредоточены на контроле: за собой, и за окружающими. И, к сожалению, Эверард является живым, наверное, самым ярким примером этого.

Эти слова Его Святейшества привлекли внимание Изабеллы. Она с нетерпеливым ожиданием приготовилась слушать. Наконец, то ради чего она и пришла. Хотя даже самой себе она не решалась признаться, что Эверард стал ей небезразличен, стал уже не просто герцогом Нортромом, могущественным магом.

— Вы знаете, что он был подвержен демоническому влиянию во время рождения? — спросил Престол, заметив неподдельный интерес девушки.

— Да, тётя рассказывала, что это был какой-то кровавый ритуал демонопоклонников, — осторожно ответила Изабелла. Теперь ей приходилось следить за каждым словом, чтобы, не дай Светлейший, не сказать чего лишнего.

— Его мать была на последней неделе беременности, когда демоны похитили её и с помощью какого-то тёмного ритуала спровоцировали роды, — мрачно сказал Престол, по его лбу пролегли глубокие морщины, и он стал похож на старого рассерженного тигра. — Мы до сих пор не знаем, что именно они с ним сделали, но то, что этот ритуал изменил его, было понятно с самого начала. Когда мы нашли его, то сначала и не поняли кто это.

— Мне жаль, — тихо, почти шёпотом сказала Изабелла. — Но почему? Что с ним случилось?

— Скажем так, он был непохож на обычного ребенка, — после небольшой паузы ответил Престол. — И с самого момента его спасения мы поместили его под наблюдение. И не зря. С самого раннего детства он испытывал проблемы не только с контролем своей силы, что вполне нормально для наших детей, но, что самое опасное, он с трудом мог контролировать свой характер: в нём было слишком много гнева, ярости, — они сидели так глубоко, что мы не могли понять их причин. А между тем время испытаний всё приближалось. Многие из Старейшин Рода выражали мнение, что мальчика нужно… — Он на секунду замолчал, подбирая слова. — Нейтрализовать, не дожидаясь прохождения ритуала.

— Что значит «нейтрализовать»? — взвилась Изабелла, в груди глухо застучало, и защипало в глазах. — Он же был ребёнком. — У неё перед глазами так и стоял образ одинокого мальчика в постоянной борьбе не только с самим собой, но и с окружающими. Изабелла не могла себе представить, что значить быть настолько не похожим на окружающих, особенно среди Императорского Рода, так сосредоточенного на постоянном контроле. Что-то говорило ей, что порядки там, может, и построже, чем во многих сатрапиях Юга.

— Вы знаете, что это значит. — Престол бросил на неё острый взгляд. — Но вмешался его отец, который заявил, что Эверард был, есть и будет его единственным сыном, так что если они хотят видеть, как прервётся главная ветвь Рода, то они могут попробовать. Но тогда он не отвечает за сохранность их жизней. — Старик усмехнулся.