Война (СИ) - Машуков Тимур. Страница 38

С первыми лучами солнца в церковь проникли и мальчики-служки. Опасливо поглядывая на меня, они неслышно сновали по залу, убирая нагар со свечей, заменяя сгоревшие новыми. Поднявшись со скамьи, я вышел в новый день, который обещал быть весьма напряжённым.

Театральному действу под названием «императорские похороны» подмостками служила вся столица. Похоронная процессия с торжественной неторопливостью двигалась по улицам Санкт-Петербурга, где собралась многотысячная толпа. О, Марго была бы безусловно польщена, увидев, как её оплакивали простые люди! Не зря говорят — о мёртвых либо хорошо, либо никак… Забыв о том, с каким недовольством ранее встречали императрицу-чужестранку, сейчас люди искренне горевали, с надрывом причитая, когда мимо, покачиваясь, проплывал богато изукрашенный гроб, в котором покоилась прекрасная англичанка. Бессонная ночь оставила свою печать на моём лице, следуя за повозкой, что везла тело моей супруги, я то и дело слышал вокруг сочувственные шепотки: «Посмотрите на императора!.. Почернел от горя… А баяли, что у них нелады… Да разве ж он так убивался бы?.. Вот жисть — то, и благородных не жалеет!..»

Как и предсказывал князь Долгорукий накануне, когда я впал в чёрное отчаяние, услышав известие о безвременной кончине Маргарет, настроение народа резко поменялось. Если раньше большинство было настроено против меня, то сейчас многие мне сочувствовали. И немалую роль в этом сыграли слухи, умело пущенные людьми министра и Ивана Нарышкина. Мол, на самом деле не изгонял император жену, а разыграл всё с целью обезопасить её от заговорщиков, но нашлись предатели, что выдали несчастную, навели на её убежище убийцу… И замешаны, дескать, в этом её бывшие соотечественники, что не смогли простить императрице того, что она поставила интересы новой родины выше прежней.

Я уже совершенно не удивлялся тому, с какой лёгкостью Сергей Иванович управлял настроениями простого люда, используя любую ситуацию во благо. К сожалению, в международных отношениях подобный метод не действовал. Слишком велики были разногласия, чтобы найти точки соприкосновения. Ведущим мировым державам нужна была покоренная Российская империя, что станет всего лишь колонией для них, этаким сырьевым придатком… А мы упорно не соглашались гнуть шею, безвозмездно делясь ресурсами, людьми и всем, что могло потребоваться так называемым союзникам… Вот-вот должен был произойти взрыв, и что могло послужить искрой, что его вызовет, предугадать было сложно. Но, прежде чем вплотную заняться внешней политикой, необходимо было провести генеральную уборку в собственном доме.

И начать я планировал уже завтра — сразу же после предания тела моей жены земле. Пока свежа память о ней, пока её имя произносят с благоговейным придыханием, я должен показательно покарать всех, кто причастен к её смерти! И пока в одной части города слышались рыдания, в другой уже раздавался перестук топоров рабочих, что уже заканчивали возводить помост для предстоящей казни.

Глава 25

Траурные знамёна, что скорбно развевались на холодном, пронизывающем зимнем ветру, рвавшем в клочья даже знаменитый лондонский туман, создавали в английском народе настроения, точь-в-точь подобные царившим в далёкой России. Но и негодование, и возмущение, и скорбь, что испытывали жители обеих держав, нисколько не объединяли их. Скорее, наоборот — в Российской империи ручейки слухов ширились, сливались в полноводную реку истовой веры, что в трагической кончине юной императрицы виновны проклятые иноземцы. В Англии же на улицах больших городов и маленьких деревушек судачили лишь об одном — как ненавистные русские варвары загубили главную драгоценность Великобритании, жемчужину королевского рода. И обе несчастные страны сотрясались от гневных призывов к немедленной, беспощадной мести, то и дело на их просторах слышалось кровожадное бряцание оружия…

После печальной вести, донесшейся из столицы Российской империи, королева Елизавета Вторая заперлась в своём кабинете. Испуганные фрейлины тщетно по очереди прикладывались аккуратными, розовеющими от волнения ушками, к массивной двери — из-за неё не доносилось ни звука. Не отзывалась королева ни на деликатные царапания её обеспокоенного секретаря, ни на стенания придворных дам, не отреагировала и на собственного сына, герцога Эндрю Йоркского, что колотился в дверь матушки, сбивая чуть ли не в кровь изнеженные руки и давясь истеричными всхлипываниями.

По истечении нескольких мучительных часов ожидания собравшиеся у кабинета правительницы царедворцы и стражники, обеспокоенно переглядываясь, приняли отчаянное решение: попытаться сломать преграду, отделявшую их от Елизаветы. От женщины преклонных лет, обладающей грузом сопутствующих возрасту болезней и узнавшей трагическую новость о потере любимой внучки…

Набравшись, наконец, смелости, крепкие ребята из личной королевской охраны примерились к двери, выцепляя взглядом наиболее уязвимые, с их точки зрения, места, отошли для короткого разбега и… Дверь неожиданно распахнулась сама. На пороге застыла фигура королевы. Величие её осанки с успехом компенсировало невысокий рост и общую тщедушность тела. В её немигающем взгляде, устремленном на собравшихся у её убежища, читалась усталость. Но в то же время в глазах Елизаветы, выцветших с прожитыми годами из ярко-голубых в неопределенно-светлые, не было ни намёка на пролитые слезы. С минуту помолчав, оглядывая растерявшихся подданных, она сухо бросила сыну:

— Зайди.

Пока герцог, утирая глаза и судорожно вздыхая, протискивался мимо матери в кабинет, она скрипуче проговорила точно в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Не припоминаю, чтобы я освобождала кого-либо от выполнения обязанностей…

Стражники тут же попятились, косясь в сторону спасительного коридора, секретарь заполошно ринулся к собственному столу, поспешно хватая первые попавшиеся в руки бумаги и прячась за ними… Не обращая никакого внимания на суету, воцарившуюся после её слов, Елизавета развернулась и снова плотно закрыла за собой дверь, отсекая всё, что считала в данную минуту лишним.

— Мама, позволь мне разделить с тобой всю горечь нашей утраты!

Сэр Эндрю картинно приложил к глазам порядком вымокший кружевной платочек, потом засунул его за обшлаг рукава и устремился к матери, распахнув объятия. Но тут же был остановлен её повелительным жестом.

— Будь любезен, избавь меня от этого! И сядь, наконец, нечего нависать надо мной.

Ошеломленно захлопав длинными ресницами, слипшимися от слез в острые стрелы, герцог попятился и сел в кресло, не отводя потрясённого взгляда от властной родительницы:

— Ты так спокойна! Но как…Как ты так можешь?! Ты же любила Маргарет… И даже не оплакиваешь её? Мы потеряли родного человека, а ты так… так невозмутима!..

Елизавета метнула на него испепеляющий взгляд:

— Что могут изменить слезы? Показать слабость? Или ты считаешь, что вернешь дочь своими подвываниями?! Говоришь, мы потеряли её? Должна тебя огорчить — мы потеряли её гораздо раньше, тогда, когда она решила пойти наперекор всему, когда она затеяла опасную игру! А то, что случилось потом — закономерный итог!

Сэр Эндрю вжался в спинку кресла, испуганно глядя на мать, потом пролепетал дрожащими губами:

— И… И что — мы вот так это оставим? Ты даже не поставишь на место этого выскочку? Этого варвара, что довёл Марго до смерти? Во всём виноват он, он, он!..

Сорвавшись, герцог стал в исступлении колотить рукой по мягкому подлокотнику кресла.

— Истеричка… — с горечью прошептала королева, с отвращением отворачиваясь от сына. Подойдя к окну, она вцепилась руками в край подоконника и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Затем обернулась:

— И чего ты сейчас от меня ждёшь? Как ты представляешь себе месть за Маргарет?

Герцог вскочил с кресла, воинственно выпятив подбородок:

— Мы должны немедленно выдвинуть требование нашим союзникам поддержать нас в объявлении войны Российской империи, выступить единым фронтом против общего врага!