160 шагов до Лео (СИ) - Астров Соль. Страница 46

Старушка закрыла глаза. Я заметила, как задергались от физических страданий морщины на лице. Когда боль отпустила, она продолжила:

— А мне очень жаль вашего Энцо. Да, поначалу я бабушке вашей говорила, чтобы подальше вас от него держала. Только она все твердила: “Сын за отца не отвечает!” А потом я все поняла. С такими-то родителями он любви никакой не знал. Рос как сорняк. Его счастье, что он из дома Алекса и Риты не вылазил. Может, чему-нибудь хорошему и научился. А то ведь и без отца, без деда, да и мать сумасшедшая. В чем вашего Энцо винить?

— Он больше не мой! — сказала я с ухмылкой. — Но я больше не хочу о нем.

Я не хотела сейчас утомлять ее подробностями того, что услышала в доме Поля.

— Ну и правильно! Он ведь вам на восемнадцатилетие даже колечка не подарил! А сам-то у ювелира, у Джулио, весь день крутился. Родственники они какие-то дальние! У Джулио как раз жена была на сносях. Может, Энцо ваш роды там у нее принимал? Леший его знает!

— У ювелира? Энцо? — фыркнула я и вдруг вспомнила слова Марко о том, что Лео решил, что я приняла кольцо у него. Но что же он натворил? Чертики! Какое отношение Энцо имеет к кольцу, которое мне бабушка подарила? Кажется, я догадываюсь!

В проеме с грозным видом стояла Агата:

— Тете пора отдыхать.

Я кивнула в ответ. Но Беата пожурила ее:

— Ну, будет тебе! Лучше отдай конверт синьорине Ассоль. Тот, что в ящике.

Девушка щелкнула замком стоящего перед кроватью комода из темно-коричневого матового дерева. Она посмотрела на конверт, будто внутри их было несколько, потом передала его мне. Шершавая бумага с вкрапленными в нее лепестками цветов. Бабушке не нравилась романтика, зато нравилась мне, и она знала об этом! Я собиралась залпом прочесть письмо, но Беата меня остановила уставшим голосом:

— Не сейчас! Прочтете, когда наедине будете.

Знает ли она его содержание или просто догадывается?

— Ну вот, теперь могу и помирать, — она запнулась, закашлялась так сильно, что ее тело задергалось, железное изголовье громко ударилось о стену.

Когда кашель успокоился, я убрала конверт в сумку и спросила:

— Беата, скажи, это я виновата в ее смерти?

Я была готова услышать сейчас самый суровый приговор в жизни.

— Ну что вы такое говорите! Она даже рада была, что все так случилось. Нарочно не придумаешь! А то бы обвиняли потом, что снова оставила вас одну. Да и мне запрещала что-либо говорить вам. Что бы вы изменили?

Я удивленно подняла брови, не понимая, о чем она.

— Бабушка ваша сама об этом не знала, пока однажды в обморок не упала. Больна она была, — Беата шмыгнула носом, снова закашляла и после короткой паузы продолжила: — Перед тем как уехать на похороны дочери, у нее обнаружили рак. Рак крови. Вот уж сокрушалась, что дочь раньше нее ушла. Видите, что значит судьба. Теперь уж они вместе там, — она тихо заплакала, точно так же, как это сделала когда-то на моем восемнадцатилетии.

Я задумалась. Совсем не припомню, чтобы бабушка принимала какие-либо лекарства или ходила по врачам. Зная ее большую любовь к жизни, думаю, скорее всего, она просто решила пустить все на самотек и прожить на полную катушку то, что ей осталось. Каждый сам выбирает, по какому алгоритму шагать к своей судьбе. Мой, например, круто изменил мою прежнюю жизнь, чтобы привести меня сюда.

Я обняла Беату и обещала навещать ее хотя бы два раза в месяц. С души у меня свалился камень. Ведь я успела вовремя! А еще я теперь знаю, что бабушка не держала на меня зла, и не собираюсь больше винить себя в ее смерти. Чтобы шагнуть в новый этап жизни, мне оставалось объясниться с Энцо. Как его уговорить подписать документы на развод мирным, а значит, самым коротким путем? Интересно, что он у меня при этом попросит взамен, зная его?

Глава 26. «Ла Догайя»

На следующее утро, будто догадываясь о моем намерении, мне позвонил адвокат и сказал, что договорился о моей встрече с Энцо и подготовил документы для нашего с ним развода. Накануне Дня влюбленных мне предстояло найти способ, чтобы уговорить мужа на развод по обоюдному согласию. Слава богу, что не пришлось это откладывать в долгий ящик.

Тюрьма “Ла Догайя” была больше похожа на спальный район, если бы не пустые поля вокруг нее, обнесенные высокой многослойной колючей проволокой, и вышкой. Что чувствует человек, когда попадает сюда? Холодная дрожь пробежала по спине. А ведь как-то в шутку я сказала Энн, что тоже была бы не против провести здесь годик, чтобы взять передышку от жизненной круговерти.

Тем не менее внутри меня встретил широкий тюремный двор с зеленью и большим количеством кустарников, цветочных клумб и деревьев, обнесенных маленькими проволочными оградами. Двор разделял мощный металлический забор с резной колючей проволокой по верху. Слева находились корпуса строгого режима. Это можно было понять по плотно зарешеченным окнам. Справа располагалось отделение свободного режима. По прилегающему к серому зданию двору легким прогулочным шагом передвигались прилично одетые зэки. На каждом надета синяя добротная футболка, хорошие спортивные брюки в тон, кроссовки. Кое-кто даже остановился, просвистел мне вслед.

Предчувствует ли Энцо, зачем я попросила с ним свидание? Какая у него будет реакция, когда увидит документы? Конечно, подпишет, куда он денется! Думаю, там статьей за участие в домашнем изнасиловании не обойдется. Гуидо пообещал, что убедить судью в виновности Массакра, зная его биографию, будет не так уж и сложно.

И все же я ужасно нервничала, зная меркантильную натуру мужа. Мне очень хотелось взять у него реванш за все эти годы, когда прогибалась то под его настойчивостью, то под его отсутствие в трудную минуту.

В зале ожидания находился мужчина средних лет с фигурой флорентийского Давида в темно-синей форме с надписью Vigilanza * и густыми бакенбардами. Он сказал, что мне придется немного подождать, ибо я как раз попала в пересменку. Как всегда! А ведь на носу День влюбленных, и в кондитерской полно работы!

Хотя и развод после событий этой недели стал для меня принципом жизни и смерти. Поэтому я терпеливо достала дневник Алекса, устроилась на стуле в маленьком светлом зале ожидания, похожем на школьный холл, и под шепот двух посетителей продолжила чтение. Предчувствовала, что вот-вот передо мной раскроются тайны, но никогда бы не подумала, что они будут такого масштаба!

Глава 27. Помолвочный механизм

Алекс. 90-е гг. Тоскана, Италия

Я ждал Бруно Фрати за столиком в баре “Фрари Делла Лоджиа”, куда он пригласил меня на аперитив, и раздумывал о том, что же будет темой нашего секретного разговора. Неужели Дуччо снова ошибся с заказом! Мне не однажды приходилось покрывать его, когда недовольные клиенты приносили обратно заказ и я обнаруживал погрешность в миллиметр. А мы ведь делали сверхточные измерительные приборы!

Но на самом деле Бруно попросил исполнить для него личный заказ. Речь шла о механизме для секретной комнаты, где хранились картины кисти одного известного художника, его предка. Одна из них обладала особой ценностью. Это было настоящее произведение искусства, достойное Уффици, Лувра. Мы, итальянцы, счастливый народ, ибо рождаемся, женимся и умираем в своих родовых гнездах. И эти гнезда хранят очень-очень древние секреты.

Из слов Фрати я понял, что он был потомком известного художника-монаха и красавицы-послушницы, которая ему позировала. Кажется, картина называлась “Девушка с васильками”. Мог бы и догадаться, что фамилия Фрати * могла иметь к именитому художнику какое-то отношение!