Красная нить судьбы (СИ) - "Dmitrievskaya". Страница 18

— Здравствуйте, детки, здравствуйте, — бабулечка поставила противень с румяным пирогом на гарнитур, и быстро накрыв полотенчиком, обернулась к гостям.

Данилу нежно обняла и поцеловала в щёки. Киру и Платона тоже обняла, последнего погладив по колючей щеке.

— Можете называть меня бабулей, но если стесняетесь, то баб Шурой, я не придирчива. Хорошо доехали?

— Хорошо, бабуль, — Платону нравилось, что ему можно обращаться к бабушке Данилы — бабуля.

Описания насколько бабушка Данилы и Василисы была чудом, будут лишними. От одного её вида, казалось, что мир за пределами Мельниково, лишь нелепая зарисовка.

— Чувствуйте себя как дома, ни в коем случае не стесняйтесь, если что-то нужно — спрашивайте, если что-то захотите — говорите. Да, милая? — бабуленька просияла голубыми глазками, взяв мягкой рукой за ледяную ручку Киры, по которой пробежали мурашки от столь родного прикосновения, непривычного и давно позабытого.

Кира молчаливо кивнула, она пребывала как в тумане, не веря происходящему.

— Сейчас покушаете, а затем Данечка баньку затопит, напаритесь!

— В городе мне больше всего не хватает бани! — Данила вышел с кухни и взял сумки, разместив их в комнате напротив. Ему ещё двор нужно вычистить, а то что это за лесная тропка! Да и костенело молодое тело без ощутимого физического труда.

23. Под мягкими лапками счастья…

Василиса, бабушка и Кира сидели за столом, болтая об учёбе, Кира увлекающе рассказывала о том, как они все вместе участвовали в дебатах, и что Данила любит спорить с преподавателями, а тем нравится продолжать спор. Бабушка переполнялась гордостью, слушая про успехи внука и до того добрая улыбка озаряла лицо бабули, что Кире хотелось обнять женщину и долго-долго не выпускать из тёплых объятий.

Парни чистили двор от снега, пока баня пыхтела пушистыми клубами дыма, окутывая белёное бревенчатое строение со всех сторон.

Буран бегал около парней и хватал зубами черенок лопаты, пытаясь унести, чтобы поиграться. Данила ребячливо шугал Бурана, а тот отпрыгивал с раскрытой улыбчивой пастью, а затем напрыгивал на парня, толкая мускулистыми лапами хозяина, пытаясь повалить его, но тщетно.

В ало-розовом закате всё казалось неземным, мороз вырисовывал узоры на стёклах, заставляя сильнее похрустывать алмазный снег под ногами. Золотистый месяц поднялся над дымящими трубами домов, зажигая одну за другой звёздочку на сапфировом полотне чистейшего декабрьского неба. Наступала ночь.

— Вода холодная с краю, три ушата приготовлено. С остальным разберёшься.

— Спасибо, — кивнула Кира, прикрываясь бушлатом, который принадлежал Данилу и хранил его аромат.

— Сильно пар не поддавай, жарко слишком будет, — Данила посмотрел на девушку во весь рост и, высказав, что требовалось, вышел из предбанника.

Кира осмотрелась по ещё одному искусно сделанному объекту, пропитанный дымом от поленьев и детского мыла с травами. Есть несколько запахов, которые можно вдыхать и не надышаться: запах после дождя, свежего дерева и запах в доме и бане Романовых.

Кира повесила бушлат на крючок, сняла свободную футболку со спортивными найковскими хлопковыми штанишками. Нижнее белье аккуратно разложила на чистых полочках, специально расположенных для вещей. Предбанник выглядел отдельной комнатой дома, здесь стояла тумбочка полная мыльных принадлежностей — всевозможных. Полочки во всю стену: на каких-то были припасены свечи разных размеров, на каких-то книжки. Скляночки: пустые и с мазями. Лежак, застеленный розоватым в крупную клетку вафельным покрывалом с небольшой вышитой крестом подушечкой, и, конечно же, светлый коврик под ногами. В этом предбаннике можно было жить!

Кира отворила дверь бани и покрылась мурашками, когда жар заботливо коснулся худощавого тела.

— Хорошо-то как… Господи… — присев на полок, вытянула ножки вперёд, покрываясь испаринами по смуглой коже.

Тяжёлые берёзовые веники висели на золотисто-ореховой стене, Кира потянулась к одному из них.

Вымыв руки после улицы и Бурана, Платон проходил мимо прикрытой дверью комнаты, заметив под светом месяца изгибы гитары. Парень вошёл в комнату, гитара оказалась не единственным инструментом, около окна стояло фортепиано с открытой нотной тетрадью, где чьим-то старательным почерком были выведены символы ноток.

Платон взял гитару, пропустив сквозь ладони приятное ощущение, улыбка на лице парня промелькнула, но не исчезла.

— Ты что тут делаешь? — включила свет Вася, прищурив глазки. С поличным поймала вошедшего без спроса.

— Увидел… — он приподнял гитару.

— Умеешь играть? — Василиса приложила голову к двери и улыбнулась, в секунду превратившись в миленькое создание.

— Умею. Она расстроена, — Платон присел на кровать, затрагивая струны, настраивая на верную частоту. — Твоя?

— Ага, но я так и не смогла освоить, пальчики больно.

Платон резво подкрутил струны и сыграл первый аккорд, а за ним ещё один. Пальцы замерли, ладонь прижалась к струнам. Вася присела на стульчик.

Платон облизнул губы, открыл глаза, тихо выдохнув. Снова потревожил струны, но уже создавая мелодию.

Василиса прислушивалась, но не сразу поняла что за композиция, отступление закончилось, а затем девочка выпрямилась и два голоса: баритон и полный, с примесью народного пения, слились в песню на стихи Есенина.

… Был я весь как запущенный са-ад…

Кира вошла в дом, услышав пение Платона в созвучье с чистым девичьим голоском. Данила тоже подтянулся к дуэту не без удивления, встав около двери.

…Я б навеки забыл кабаки

и стихи бы писать забросил…

Форте пробирало фриссоном по коже слушающих, а двое никого не замечали, всё глубже погружаясь в собственную страну Орфея и Эвредики. Певческий голос Василисы выражал её повзрослевшую душу, которая через два года превратится в прекрасную девушку, а Платон впервые за два года выглядел таким, каким его всегда видела Кира, но совсем не знали другие люди.

В первый раз я запел про любовь…

В первый раз отрекаюсь скандалить…

Музыка замерла в комнате Василисы.

Аплодисменты около двери вернули творческие души на земли.

— Это так прекрасно! Давай петь вместе, я знаю много песен, и выучу любую, если у тебя другой репертуар! — Василису теперь не унять.

— Я не знал, что ты поешь, — для Данилы стало открытием.

— Сам не думал, что такое произойдёт… — Платон получил невероятное удовольствие взяв в руки гитару за последние полтора года. — У тебя очень сильный голос, — карие глаза парня ласково посмотрели на девчушку. — Сыграешь мне потом на фортепиано?

— С удовольствием!

Кира прижала пальчики к губам, скрывая счастливую улыбку. Она помнит почему Платон перестал петь и играть, и безумно рада, что настал тот день, когда он вернулся к тому, из чего создан. Музыка — вот стихия Платона, он из неё соткан, он ей подвластен и только она ему вдохновение и жизнь.

— С лёгким паром, — Данила улыбнулся Кире, любуясь её порозовевшим личиком. Без косметики она нравилась ему больше. Ему всегда нравилось настоящее, первородное.

— Спасибо.

— Будешь спать со мной? У меня огромная кровать! — Василиса подлетела к Кире, прижавшись к Даниле, обняв его за торс, но, не сводила изумрудного взгляда с девушки. — И она на втором этаже, — заманчиво понизила голосок девчушка.

— Конечно, — Кира не любила спать одна в комнате.

— Я тебе ещё покажу кое-что, что ни ты ни Платон не видели! И ты тоже! — Васёна отцепилась от Данилы и, взяв за руку Киру, повела за собой на второй этаж. Кира обернулась на Данилу, на что он одобрительно кивнул, чтобы та не сопротивлялась.

Кире так нравилось, когда горячая ручка Василисы подхватывает её руку и тянет к каким-то неизвестным приключениям, волнующие и радующие, будто они обе маленькие девочки.

Второй этаж раскрыл путь в альтернативную реальность: два сине-красных покрывала с индийскими мотивами подвешены под потолок, образуя что-то вроде шатра. Золотистые гирлянды, в точности как и у Киры, были главным освещением комнаты. На большой кровати сидел плюшевый мишка размером с Васю в обнимку с плюшевым хаски, уж очень похожим на Бурана. Мохнатый белый коврик распластался посредине комнаты; плакаты группы Imagine Dragons, 30 Seconds to Mars, Nirvana… Кире показалось, что она находится в подростковой комнате своего брата, ну только без игрушек и белых пушистых ковров, а так, вкусы в музыкальном плане уж очень совпадали у Васи с Платоном.