Лисица в борделе (СИ) - Кардашьян Дарина. Страница 32

— Да дай хоть кусочек прожевать, — возмутилась я, проглатывая сыр.

— Я тебе покажу — кусочек! Смотри у меня! — он отвесил мне пощечину, чтобы смотрела лучше и умчался встречать очередных развратников.

Я едва успела дотащиться до своей комнаты, ополоснуться и надеть платье — как обычно, полупрозрачное, всё из ленточек-разлетаек, больше подчеркивающее наготу, чем её скрывающую, когда дверь открылась тихо-тихо, и на пороге возник Тюн — донельзя несчастный, с дёргающимися губами, будто собирался плакать.

— Там господин Мерсер, — произнёс он убитым голосом. — Он купил тебя на ночь.

Надо ли говорить, что эта ночь с генералом прошла так же безумно, как прежняя? За всю свою лисью жизнь я не видела более ненасытного в любви мужчины. Он гонял член во всех моих отверстиях с таким исступлением, словно от этого зависела его жизнь.

Я уже перестала понимать, каким местом и в который раз я получаю удовольствие — рот, между ног, в попку… опять в рот, опять между ног, опять в попку…

В прошлый свой визит Мерсер расстарался кончить пятнадцать раз, а в эту ночь превзошел сам себя, устроив двадцать три финала — да каких!

После полуночи я перестала что-либо соображать и только подчинялась очередным желаниям этого мужчины. Сесть сверху? Не вопрос. Встать на голову? Пожалуйста! Всё для вас, господин Мерсер, только не останавливайтесь.

Утром я не могла даже поднять голову, а мой генерал — немного осунувшийся, поцеловал меня в плечо и ушел, чуть пошатываясь, снова попросив передать привет Бринку.

Но какое — передать?

Я была не в силах пошевелить языком, когда снова появился Бартеломтью Бринк, собрав деньги на очередную ночь. Я опять лежала в постели, как тесто, но в этот раз Бринк не стал лазать по мне, потираясь членом. Всю злость принял на себя Тюн, были разбиты две дорогие восточные вазы, оборваны шторы и сломан очаровательный столик, который обошелся Тюну с десять золотых на аукционе распродажи имущества ссыльной герцогини.

Немного отдохнув от порчи бордельного имущества, Бринк не удовлетворился, и снова принялся за моего хозяина.

— Прекратите! Я в суд подам! — орал Тюн, пытаясь скрыться от крепких кулаков.

— Подай, — подсказал ему Бринк, зажав моего хозяина в углу и методично принявшись долбить локтем по почкам. — Только свидетелей у тебя нет, свинья ты жадная!

— И за оскорбления!.. — вопил Тюн, но получил только пару ударов в ухо. — Ну что вы меня молотите? — взмолился он, сдаваясь. — Покупайте её сразу на два дня! Сегодня она отлежится, а завтра будет скакать на вас, как птичка на ветке.

Судя по тому, что звуки ударов прекратились, Бринк обдумывал это крайне разорительное предложение.

В этот раз он ушел, но через четыре дня Тюн с ненавистью сообщил мне, что я выкуплена господином Бринком на трое суток и должна отбыть с ним, куда он прикажет.

— Предупреждаю — не вздумай строить мне пакости, — угрюмо сказал мой хозяин. — Твоя шкура у меня, и это я — твой господин и повелитель. Не появишься вовремя — отрежу хвост.

— Сам прекрасно знаешь, что тебе достаточно встряхнуть шурку, и я появлюсь, — зло ответила я. — Испортишь хвост — я лучше умру, чем буду служить тебе.

Тюн знал, чем шантажировать меня. Лиса, лишившаяся хвоста, никогда не будет принята стаей, и потеряет способность менять облик на свое усмотрение. Стать смертным животным, изгоем — что может быть страшнее? Нет, я слишком любила жареную курочку и шелковые одежды, чтобы желать свободы такой ценой.

В назначенный час появился Бринк и, еле сдерживая довольную ухмылку, забрал меня из борделя. По требованию клиента, я надела темно-синее платье, в котором была на празднике по случаю награждения генерала королевским орденом.

— Чудесно выглядишь, — похвалил меня Бринк, жадно глядя на мою грудь, выступающую над воротом платья. — И я рад, что сегодня ты свежа и полна жизни.

— Как я рада, — произнесла я сладко и погладила его по колену. — Что господин Бринк желает получить?

— Барт, — поправил он меня. — Мы же договорились, что ты называешь меня по имени, Афаль. Не будем торопиться. У нас три дня, и эти три дня я намерен развлекаться по полной.

Я забеспокоилась, потому что сказал он это как-то особенно, улыбаясь своим собственным мыслям. Если решил превзойти Мерсера, то доживу ли я, вообще, до вечера третьего дня? Лисы любят любовные игры, и ненасытны во всем, что касается любви, но даже любовь хороша в меру. Не хотелось бы умереть от удовольствия после тридцатой любовной схватки.

— Сегодня мы поедем на главную площадь, — немного успокоил меня клиент, — и полюбуемся на королевский парад. Это великолепное зрелище, можешь мне поверить.

— Парад? — любопытством переспросила я, потому что это было что-то новенькое. — Там будут солдаты?

— И солдаты, — с воодушевлением описывал Бринк, — и офицеры, и даже один наш знакомый генерал.

— Господин Мерсер, — догадалась я, уже понимая, куда клонит хитрый торговец.

— Именно, — он уже ухмылялся в открытую. — У нас будет самая лучшая ложа, прямо под королевской, и мы с тобой очень приятно проведем время.

Я промолчала, потому что это «приятно» настораживало.

Но ложа была прекрасна — из неё открывался вид на всю площадь, которая сегодня был украшена флагами и цветами. Простые зрители толпились на той стороне, волнуясь и напирая на цепочку, натянутую вдоль плаца. Зрители побогаче занимали места на скамейках и в ложах.

Ложа Бринка уступала по высоте только королевской. Я оперлась на перильца, поглядывая по сторонам — везде знатные господа, нарядные дамы…

— Жену вы не взяли, — сказала я, и Бринк передернул плечом.

— Пусть сидит дома, — процедил он сквозь зубы.

— Решили сэкономить на ней? — спросила я небрежно. — Стесняюсь спросить, сколько стоит это место на площади, и сколько вы выложили моему хозяину за три дня.

Судя по тому, как на лицо Бринка набежала тень, деньги тут были потрачены нешуточные. Но чего не сделаешь, чтобы досадить другу!

— Постараюсь, чтобы ваши денежные вложения были потрачены с пользой, — пообещала я, усаживаясь в кресло рядом со своим клиентом.

— Я получу сполна за каждую монету, — пробормотал Бринк и взял меня за руку, положив мою ладонь на своё колено.

Начался парад, и я увлеклась этим впечатляющим зрелищем. Солдаты в разноцветных мундирах, с оружием наперевес, шагали в строгом порядке, меняли фигуры построения, не сбиваясь с шага. Оркестр оглушительно гремел, и сердце билось в такт барабанной дроби.

Нам подали фрукты, пирожные и вино, и я не могла не восхититься умением людей развлекаться. Лисиц не заставишь шагать в ногу…

Когда на плац выехали высшие офицеры — верхом на породистых лошадях, в сверкающих мундирах, с плюмажем из перьев на высоких шапках, я вскрикнула от восторга и захлопала в ладоши.

Генерал Мерсер появился верхом на белоснежной лошади, в белом мундире, и его ордена и медали ослепительно сверкали на солнце.

— Красавчик, — похвалил друга Бринк. — Хорош, верно?

— Господин Мерсер — очень привлекательный мужчина, — подтвердила я, потому что глупо было отрицать очевидное.

— Тебе нравится смотреть на него, Афаль? — последовал новый вопрос.

— Очень, — ответила я безжалостно. — Какой женщине не понравится смотреть на господина генерала?

— Наверное, так, — согласился Бринк. — Приятное зрелище для глаз.

— Вы же не просто так привели меня сюда? — хитро покосилась я на него. — Не для того, чтобы я любовалась на господина Мерсера?

— Ты догадливая, — он засмеялся и прихватил меня за щеку двумя пальцами, потеребив, как шаловливого ребенка. — Конечно же, я хочу, чтобы Фрэн полюбовался на нас.

— Мстите ему за то удовольствие, что он мне доставил, — спросила я, — или за те финансовые потери, что вы понесли, тратясь на шлюху?

— Деньги у него кончатся раньше, — заявил Бринк. — Он уже задолжал всем и заложил всё, что можно было заложить, вплоть до подштанников. А у меня ещё ценные бумаги и недвижимость.