Лисица в борделе (СИ) - Кардашьян Дарина. Страница 37

Видимо, цена там была — не заслуживающая внимания.

— Так, у нас ещё два дня, — потирая ладони заявил Тюн. — Многие ещё не прислали письма. Бринк и Мерсер, кстати, любовнички твои сумасшедшие, тоже не дали пока свою цену. Ну, на генерала я слишком не рассчитываю, хотя он, вроде, и спятил от тебя, а вот господин Бринк… Надо будет пустить слушок, что самая высокая цена на сегодня — пятьдесят тысяч.

— Двадцать, — напомнила я, но мой хозяин расхохотался.

— Никому об этом знать не надо, дура лисья, — он был красный, как напившийся комар. — Пустим слушок, и, глядишь, за тебя дадут не только пятьдесят, но и шестьдесят тысяч… Эх, заживу!..

— А моя шкурка, хозяин? — осторожно начала выспрашивать я. — Неужели она не стоит этого золота?

Хорошее настроение сразу покинуло Тюна.

— Заткнулась и пошла к себе! — рявкнул он. — Скоро вечер, ожидаются клиенты. Потом отдохнешь, будет у тебя год. А сейчас — работать!

В этот вечер ко мне пришел Фрэнсис Мерсер. Я начала ластиться к нему, но он сидел мрачный, даже не пил вина, а потом вдруг притянул меня к себе и зашептал мне на ухо:

— Послушай, давай ты сбежишь. Бринк распродает всё своё имущество, я не смогу перебить его цену. Я устрою тебе побег и спрячу тебя…

— Нет, господин, — перебила я его грустно, — это будет опасно и для вас, и для меня. Господин Бринк всё равно дознается… С его-то деньгами и связями… А я принадлежу хозяину. Сбегу, поймают — и что меня ждёт? В лучшем случае — пожизненная каторга.

Он скрипнул зубами, не желая соглашаться.

— Зачем вам переживать из-за этого, — я обняла его за шею, погладила его плечи, грудь, постепенно спускаясь всё ниже. — Я всего лишь шлюшка из борделя… И эта продажа — она только на год…

— Не видеть тебя год! Отдать тебя на год Бринку?! — взвился он.

— Не хотите отдавать? Тогда не отдавайте. Купите меня. И я буду только вашей.

— У меня не хватит денег, даже если продам всё, — он в отчаянии взлохматил волосы. — А Бринк даже снял деньги со счетов в иностранных банках…

— Но на это ему понадобится разрешение жены. А госпожа Сесилия никогда не даст своего согласия, чтобы её муж купил… меня.

— Он подал на развод, — мрачно сказал Мерсер. — Прошение уже в королевской канцелярии. Насколько я знаю, Бринк сказал, что если жена не дает денег, то такая жена ему не нужна.

— Шерстинки рыжие! — изумилась я. — И куда девалась любовь? Ведь он так старался, чтобы отбить у вас невесту… А вы не желаете предложить госпоже Сесилии защиту? Ведь вы так долго мечтали о ней.

— Из двух шлюх выбирают ту, что красивее, — изрек генерал, и я чуть не расхохоталась ему в лицо. — Сесилия меня теперь не интересует.

«Давно ли ты притащился ко мне пьяный, дроча на её образ, — мысленно сказала я ему. — Тебе нужна только я? Насколько? На месяц? На год? Или я перестану тебя интересовать в тот самый момент, когда ваша вражда с Бринком остынет, или найдется другая игрушка?».

— Мне нужна только ты, — говорил между тем Мерсер, накручивая мои волосы на свою ладонь и потихоньку заставляя меня наклониться к его члену. — Я убью Бринка, но ты ему не достанешься.

— Не надо никого убивать, — я уперлась ладонью в его колено. — Просто купите меня.

— Ты меня не слышишь? — вздохнул он. — Ни у кого нет таких денег, как у Бринка. Если он соберет всё…

— Ну и пусть себе собирает, — усмехнулась я, и генерал нахмурился, глядя на меня настороженно. — Если вы на всё готовы ради меня, я скажу, что нужно сделать.

— Говори, — произнёс он одними губами.

49

Следующим посетителем борделя (а вернее — посетительницей) оказалась, вполне ожидаемо, госпожа Сесилия. В этот раз она пришла одна, без компании лесорубов, и когда откинула вуаль, я увидела, что глаза у нее потускнели, а веки покраснели от слёз. Одета прекрасная госпожа была в черное траурное платье — как вдова, и что-то мне подсказывало, что сейчас её горе было гораздо глубже, чем горе любой вдовы. Сесилия лишилась того, что считала своим. Сидела на двух скамеечках стразу, а сейчас у этих скамеечек одновременно обломились ножки.

— Ты довольна, ведьма? — Сесилия Бринк сразу набросилась на меня с обвинениями. — Опозорила меня, разлучила с мужем, отобрала у меня любимого!.. Да! Я до сих пор люблю Фрэна! Всегда любила!

— Зачем же вышли за другого, если это такая любовь? — вежливо поинтересовалась я.

— Мы, женщины, не вольны в своей судьбе, — заявила она. — А ты… Я требую, чтобы ты рассказала Барту всю правду. Что это ты — шлюха, а не я. Что это ты визжала от удовольствия, забавляясь с двумя мужчинами одновременно. Иначе…

— А ты не забавлялась с двумя одновременно? — расхохоталась я, ничуть не напуганная её требованиями.

— Я?! — она пошла красными пятнами от негодования. — Я — порядочная и достойная женщина, мой отец…

— Да, ты не прыгала на их членах, но держала обоих на привязи, — продолжала я хохотать. — Забавлялась, обманывая одного и строя глазки другому! Да дай тебе волю, ты и на члены бы запрыгнула, только боялась. Ты ведь такая правильная!.. А сейчас тебе и бояться не надо — все знают, что Сесилия Бринк — самая лучшая шлюха в мире!

— Ты расскажешь моему мужу всю правду, — она пыталась грозить, но выглядело это жалко.

— С чего бы мне это делать? — спросила я, не переставая смеяться.

— Он распродаёт всё своё имущество! — сорвалась она на визг. — Наше имущество! Потому что я — его жена, и я имею право…

— Замолчи, — велела я ей.

— Что?! — она изумленно захлопала глазами. — Ты как смеешь…

— Тише, — повторила я, понизив голов. — Встретимся завтра на рассвете в саду твоего дома. Там нас никто не услышит, а здесь — не место для разговоров. Тем более для такой достойной благородной дамы, как ты.

— С чего бы мне… — начала она, но я приложила палец к губам.

— Хотите, чтобы я рассказала правду вашему мужу — придёте.

Эти слова подействовали колдовским образом, и госпожа Сесилия удалилась, не сказав больше ни слова.

Утром, когда мой хозяин сладко похрапывал в обнимку с кошельком, с которым никогда не расставался, я обернулась собакой (да, да — сучкой, дорогой Тюнчик), и благополучно прибыла к дому Бринков.

Госпожа Сесилия ждала меня в саду, уныло бродя у фонтана. Я приняла человеческий облик, не забыв про синие глаза и родинку на правой щеке, и вышла из кустов женщине навстречу.

— Как ты пробралась сюда? — спросила Сесилия, не торопясь расставаться с высокомерием. — Барт везде поставил охрану… чтобы я не сбежала к любовникам… А всё из-за тебя!

— Не сердись, — я улыбнулась, отчего ей передёрнуло, как от лимона на язык. — Ты сама виновата. Ты — свободная женщина, решаешь за себя, а я всего лишь куртизанка. Мужчины приказывают — и я подчиняюсь.

— Ты — шлюха и обманщица, — заявила она, сжимая кулаки, но драться больше не лезла, вспоминая нашу последнюю потасовку. — Ты опозорила меня и украла моего мужа.

— Разве можно украсть мужчину без его желания? — возразила я, грустно приподняв брови. — А ты сама себя опозорила, когда начала бегать в бордель. По какой причине — уже неважно. Моя бы воля — я бы в публичный дом и носа не показала. Но мне больно видеть, как ты страдаешь. Я ведь тоже — женщина. К тому же — так на тебя похожая, по страной случайности… Судьба сыграла с нами шутку, верно? Мы так похожи, а судьбы такие разные… Или, наоборот, почти одинаковые?.. Мы обе — всего лишь игрушки в руках мужчин. Они клянутся нам в любви, пользуются нами, а потом выбрасывают, как ненужную вещь, когда появляется кто-то моложе и красивее…

Тут госпожа Сесилия не выдержала и расплакалась. Горько, зло, стесняясь этих слез. Она закрыла лицо руками, отворачиваясь от меня, но я ласково приобняла её за плечи и усадила на скамеечку, а сама села рядом.

— Ты хотела наказать меня, но наказала себя, — говорила я, поглаживая женщину по голове. — Но я не могу спокойно смотреть на твои страдания, у меня ведь не каменное сердце, поэтому готова помочь…