Ловец сбежавших невест (СИ) - Фрес Константин. Страница 53

- Нет, нет, нет, - торопливо ответила Офелия. - Ах, как глупа я была! Знала же, что с тобой нельзя так говорить, нельзя насмехаться и быть непочтительной, ведь горделивое высокомерие - это твоя любимая маска, но… характер мой тоже не переделать, как и твой.

- И вот к чему это привело, - хрипло произнес Тристан, с сожалением оглядывая Офелию. - Вместо красивой юной девушки - безумный обгоревший полутруп.

Он не отталкивал девушку и не пытался отгородиться от нее гордым молчанием, и Офелии на миг показалось, что Тристан тянется к ней, желая отведать ее ласки.  Она снова рассмеялась, на ее губах заблестели перламутровые искорки, в глазах промелькнули слезы.

- Тристан, - нежно произнесла она. - Я могу все исправить. Я могу все вернуть! Повернуть время вспять. Хочешь? Я для тебя сделаю все. Верну всех людей, что были тебе дороги. Король будет говорить с тобой и попросит прощения и твоей любви, вы с ним будете играть в шахматы и пить вино, а по ночам я буду ждать тебя, Тристан! Я обещаю, что вычерпаю до дна твою страсть и твои силы, ведь в моем сердце так много желания любить тебя! И это будет не мороком, не наваждением, это будет настоящим! Теплая податливая живая плоть… Ты же знаешь, я была красива, я была первой красавицей! Мужчины сходили с ума, увидев меня обнаженной! Художники не могли передать моей прелести! Я терпела эту жуткую, больную, изуродованную  оболочку столько лет, не залечивала мои раны магией лишь для того, чтобы снова иметь возможность сделать тебе предложение! Я не хочу тратить ни капли только лишь на себя. Мне одной это не нужно; я мертва. Но если ты согласишься, я оживу. Подумай, Тристан! Ты спасешь меня. Ты оживишь человека, избавишь от страданий. И сам… сам получишь такую любовь, о какой и не мечтал!

Тристан оглянулся.

Тени его счастливого лета манили его. Ему казалось, что он ощущает вкус молодого вина на своих губах, и королевский отеческий ласковый взгляд обжигал его душу. Но…

- Но дело не только в непочтительном предложении, - произнес Тристан, отстраняя от своего лица ее ласковую ладонь. - Вероятно, я бы пережил и это, если б хотел. Дело в том, что ты опоздала, Офелия. Тогда - ты опоздала. Я уже был влюблен, и эта женщина была дорога мне долгое время. И сейчас ты тоже опоздала. Другая дерзкая девчонка завладела моими мыслями и моим сердцем.

Красивые черты Офелии исказились от ярости, очарование летнего вечера рассеялось, и вместе с ним и красота девушки.

Она отпрыгнула от Тристана, словно он обжег ее своими словами, оскалила зубы.

- Что? - вскричала она. - Рыжая вампирша?! И это ты мне говоришь, святоша?! А как же служение чистой магии?!

- Она не охотилась, - холодно произнес Тристан. - Она чиста. Ты сама же ее и очистила, вычерпав всю черноту из ее сердца. И после всего - она отреклась от черной магии. Да и к чему лукавить! Сердцу не прикажешь, Офелия. Ее, рыжую, нахальную, я люблю. А тебя нет. Это чувство даже не зарождалось в моем сердце по отношению к тебе. Поэтому - нет. Второй раз - нет.

- Нет? - прорычала Офелия, вся трясясь от злобы. Казалось, что ее паровое сердце забилось сильнее, щелкая поршнями, да так, что вот-вот могло взорваться. Черты живой части ее лица перекосило так, будто спазм стянул все разом мышцы, и она потеряла всяческий человеческий вид. - Нет?!

Ее голос перерос в трубный рев. Олени маралы ревут в лесной чаще тише.

- Я вижу, - провыла она, - ты хорошо подготовился ко встрече с демоном?! Что это такое на твоей руке, мерзавец?! Что это такое, я тебя спрашиваю?

Голос ее стал грубым, механическим, словно все человеческое в ней вдруг отказало, и осталось только неживое, сотворенное нечистыми руками.

Тристан бросил взгляд на свою руку - на нем сверкал перстень с крупным красным камнем, тот самый, что он выбрал в качестве оберега. Этой рукой Офелии он не касался; при всей своей массивности и красоте, перстень был мал на мужскую руку, и Инквизитор еле смог надеть его на безымянный палец левой руки.

- А что такое, моя красавица, - Тристан ловко отпрыгнул от Офелии, которую, как казалось, ярость вот-вот разорвет на куски. - Не нравится мое кольцо? С чего бы? Сдается мне, что оно только демонам не по вкусу! Ах, Офелия, Офелия! Как ты была хитрой лживой змеей, так ею и осталась!

Всю романтическую влюбленность с Офелии как ветром сдуло, осталась только безумная злость. Ее механическая рука взметнулась вверх, Офелия крепко сжала вместе металлические пальцы с остро отточенными ногтями, и они превратились в подобие заточенной лопатки, широкого и короткого клинка, который этот полумеханический монстр не преминул вонзить - нет, не в Инквизитора, тот оказался слишком юрок, - в стену, напротив того  самого места, где только что была голова Тристана.

Разлетелась штукатурка и мелкие камешки, щепки, отколовшиеся от деревянной балки. Офелия с рычанием вырвала импровизированный клинок из разбитой стены и обернулась к Инквизитору, снова нацелившему на нее свой черный клинок.

- Это такая твоя любовь?! - паясничая, притворно удивился Тристан, удерживая Офелию на почтительном расстоянии. Она рычала и рвалась вперед, но при любом ее выпаде черный  меч Инквизитора встречал ее, и ей приходилось отступать назад, чтобы не напороться на него. - После всех твоих пылких слов - вот это?! Дорогая, вы самое непостоянное существо в этом мире! С таким переменчивым характером с вами опасно иметь дело!

Своей механической рукой Офелия дралась не в пример лучше, чем шпагой, быть может потому, что могла принимать удары и на запястье, и на плечо, и легко парировать их ладонью. Из-под ее ладони, скользящей по клинку инквизитора, сыпались искры, словно она взялась заточить его оружие, и инквизитору пришлось немало постараться, чтобы не попасть под удар ее рассекающей смертоносной ладони.

- Никудышный фехтовальщик! - рычала она, раз за разом выдерживая его атаки, сшибаясь с Тристаном всем телом и выдерживая его тяжесть, потому что сама она была тяжела и сильна за счет железной половины туловища. Воюющему с нею Инквизитору казалось, что он раз за разом сшибается с несущимся на всех парах паровозом, и это было весьма непросто.

Чем окончилась бы их очередная стычка - неизвестно, да только драку их прекратили тяжкие шаги, раздавшиеся за дверями гостиницы. Тристан, кинувший взгляд на двери, ломающиеся под тяжелыми ударами, понял, что это палачи явились спросить с хозяина гостиницы за несоблюдение договора. Повезло же Карлу, что его на пару с неизвестным господином сожрал мешок! Не то мелкий пакостник сейчас верещал бы и метался, как обезьяна в клетке!

А это означало, что они могли приласкать и всех прочих, попавшихся им под руку. Мало радости терпеть ласку розгами!

И Тристан весьма неуважительно отпихнул наседающую Офелию, пнув ее крепко сапогом в механическую грудь. Раздался густой «бам!» словно ударили в адский колокол, соперница его отлетела прочь, а Тристан бросился наутек.

Он знал лучше всех других, что в Лабиринте Судьбы не стоило бы открывать никакую дверь, но времени искать собственные метки у него не было. В конце концов, судьба, таящаяся за дверями, могла быть не так уж плоха, или даже весьма благосклонна к нему.

Наугад он толкнул плечом первую попавшуюся дверь в коридоре и нырнул в неведомую темноту…

***

- Как вы могли, Ваше Темнейшество! Бросить его Милость там, одного, против этой скрежещущей кофемолки!

Стоило нам оказаться в коридорах дома Офелии, стоило волшебному вихрю стихнуть и пропасть, как разъяренная Изольда кинулась с упреками на Генри. Казалось, несмотря на свои почтительные слова - Ваше Темнейшество, - она готова напасть на него и отдубасить кулачками. Вот это любовь!

К слову, бальная зала была совсем близко; где-то за стеной слышалась музыка, шорох платьев по паркету, топот танцующих ножек… у меня даже под ложечкой засосало от волнения и предвкушения. В конце концов, на балу я не была никогда!

А вот Изольда, казалось, о бале позабыла напрочь. Единственное, что ее сейчас волновало - это Тристан, и ей больше хотелось вернуться обратно, в опасную гостиницу, лишь бы быть с ним рядом.